Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

В «Красном факеле» свадьба Кречинского прикинулась водевилем

Перед сдачей спектакля Дмитрий Егоров обратился к публике: мол, мы сейчас вам покажем водевиль, смейтесь во все тяжкие, ибо жанр такую реакцию предполагает и артистов поддержать надо. Но после заключительных аплодисментов зритель выходил обескураженным и слегка обманутым: а где обещанный водевиль — «маленькая комедия с музыкой»? Вроде все герои по традиционным амплуа распределены, куплеты исполняются, пальмы в кадках сохнут, дамы бутафорскими цветами утыканы, а вот что-то сжимается в районе солнечного сплетения. Но странно было бы ждать водевильного канона от Егорова, который умеет заставить зрителя принять ту самую «красную таблетку», вызывающую экзистенциальную тошноту реальностью.

Екатерина Макарова в роли Лидочки Муромской

«Свадьба Кречинского» открывает трилогию Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» — именно с водевиля о простодушных провинциалах, попавших под развод обаятельного мошенника, начинается история гибели семьи Муромских. Но в системе режиссёрских координат Егорова водевиль стал приквелом — антропологический разбор чиновников и людей под названием «Дело» он поставил в «Красном факеле» двумя годами раньше. И если в «Деле» мы наблюдали уже гибель империи/семьи, то в «Свадьбе Кречинского» — закат. А перед заходом солнца, как известно, предметы и люди отбрасывают самые длинные и причудливые тени. Вот именно эти тени, как символ вчерашнего дня, стали основной несущей конструкцией спектакля — и в сценографии художника-постановщика Фемистокла Атмадзаса, и в самом драматическом действии.

Михаил Селезнёв и Анастасия Косенко

Первый акт удачно прикинулся чистым водевилем. Московский салон Муромских изобилует плюшевым убранством в стиле «дорого-богато», дамы с утра ещё кофею не попивши, а уже с кандибоберами на головах, а сам отец семейства Пётр Муромский (Владимир Лемешонок), согласно статусу благородного героя, весь в белом. Инженю Лидочка (Анастасия Косенко) таращит глазки и играет в «ужас какая дура», тётушка-сводня Анна Антоновна (Галина Алёхина) интригует и хлопочет, а Михаил Кречинский (Михаил Селезнёв) вертится ужом на сковороде, пытаясь влезть в доверие. Иногда получается даже смешно, но зловещий звон дверного колокола, расписанного под наглую хохлому, предвещает, конечно, испытания и трагедии. А чего ещё ждать от колокола, который, как известно, всегда по ком-то звонит?

Михаил Селезнёв и Владимир Лемешонок

Вся ирония в том, что колокол приказала повесить в комнаты Анна Антоновна, а она-то племянницу свою и толкнула в объятия Кречинского. Хотя, судя по рисунку роли Галины Алёхиной, Анна Антоновна сама не прочь зажечь с Кречинским: была бы моложе — не ушёл бы, стервец. Ну а уж Михаил Селезнёв на своего Михаила актёрских красок не пожалел — щедрыми мазками ваял обаяшку-мошенника, любимца женщин и собак, супермачо и лощёного хипстера с дырой в кармане. Купался буквально в роли: известное дело, что подлецы — натуры многогранные, за ними интереснее наблюдать, чем за праведниками.

Время от времени на сцене появлялись живописные красны девицы и добры молодцы — такая развесистая клюква по-русски, статисты из «глубинного народа», ничего общего с этим народом не имеющие. Сразу вспоминается рассказа Дорошевича «Гамлет», где Станиславский предлагал выпустить на сцену дога, чтобы обозначить, что действие происходит в Дании. Белоствольные берёзки, чучело медведя, хохлома и крестьянки — спектакль Дмитрия Егорова перенасыщен пыльной русской псевдухой, которая лезет из всех щелей. Фальшивый лубок должен был стать очередным режиссёрским манифестом — как отчаянным высказыванием о лжи и причудливых тенях, который отбрасывает каждый из нас перед заходом солнца. О том, что наши представления о чём-либо зачастую ошибочны, потому что человеку свойственно считывать внешнее и особо не париться по поводу внутреннего. Что показали — тому и верим. Вот и Муромские верят внешнему лоску Кречинского, и это даже не простодушие, а душевная лень, которая в финале приведёт их к гибели. Кстати, эта карикатура на народность активно эксплуатируется и в сценографии недавнего спектакля в «Глобусе» «Не было гроша, да вдруг алтын», который поставил Иван Орлов. Мейнстрим, однако.

Олег Майборода в роли Расплюева

Второе действие происходит в голове, пардон, чердаке Михаила Кречинского, где в пыли и паутине мыслей и стереотипов застряло время. Единственная отдушина и луч света в тёмном царстве — синее небо в окне мансарды. Но при внимательном рассмотрении и небо оказывается фальшаком — нарисованным камином в каморке папы Карло. Здесь забытой тенью шаркает камердинер Фёдор (Виктор Щеколдин) и пытается прыгнуть выше головы Иван Расплюев (Олег Майборода) — персонажи изо всех сил стараются поддержать водевильную линию кульбитами, диалогами и потасовками, но вязнут в стоячей воде общего темпоритма.

Анастасия Косенко, Владимир Лемешонок, Алексей Межов

Третье действие явит нам «торжество справедливости»: махинации Кречинского с бриллиантовой булавкой Лидочки выходят наружу, злодей посрамлён, но финальная мизансцена сильно напоминает полотно Репина «Арест пропагандиста», когда симпатии зрителя на стороне арестованного героя-бунтаря. «Сорвалось», — горько роняет в зал Кречинский-Селезнёв, и это слова не мальчика, но мужа. И вот здесь спектакль трещит по всем водевильным швам, являя обалдевшему зрителю своё истинное лицо: хватит комедию ломать! Глупая Лидочка отдаёт настоящую булавку полицейским и приносит себя в жертву на алтарь любви, но её овечья покорность в будущем «Деле» только раззадорит аппетиты чиновников. Думая только о своих возвышенных чувствах, она пришпиливает булавкой всю семью Муромских к бумажному вороху уголовного дела, и все бабочки в этой истории априори мертвы. «Это водевиль!» — говорил нам режиссёр. Ага, мы и поверили.