Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

В театре «Красный факел» исследовали тему абсолютного зла. Режиссёр Пётр Шерешевский поставил «Леди Макбет Мценского уезда» по мотивам известной повести Николая Лескова

«Меня артисты на репетициях спрашивали: из-за чего убивает Катерина Измайлова? Всё страшно банально — из-за квартиры в городе и магазина «Продукты 24 часа». Что касается локации, то мы хотели стопроцентной узнаваемости. А я думаю, что полстраны (и я в том числе) живёт в панельных домах. И здесь речь не о том, что эта история про люмпенов и маргиналов, это про нас самих в нашем естестве», — сказал мне в интервью накануне премьерных показов Пётр Шерешевский, тем самым задав вектор будущей творческой рефлексии. По городу висели афиши, где артисты-«краснофакельцы» Денис Ганин и Юлия Новикова аутентично «присели на корты» на фоне унылой панельки, и по всему выходило, что режиссёр в очередной раз отринул классический канон и переместил героев криминального очерка Лескова в эталонную бытовуху из серии «а у нас на районе». А если учесть, что большую часть жизни мы проводим в «сновидческом тумане», особо не чекая окружающее нас бытие, то было очень любопытно посмотреть на свой привычный мир глазами режиссёра. Да, я тоже живу в стандартной панельке и предпочитаю ходить в магазины у дома.

Художник Фемистокл Атмадзас создал универсальную модель типового «гетто», где человек заключён в клетку шаговой доступности. Спустился в трениках в круглосуточный магазинчик, раскланялся с «крысиным профсоюзом» на скамейке, согнал подростков с детской горки, перекинулся парой фраз с участковым из отдела — так и сжимается вселенная до размеров стоптанных тапок, когда из всех мер больше по душе привычная обыденность. Катерине Львовне (Юлия Новикова) билетик счастливый выпал: прямиком из шахтёрской Прокопы в столичный Новосиб — с пропиской в мужниной трёшке где-то в условной Первомайке. А муж у Катерины — бооольшой бизнесмен, владелец целого магазина «у дома», можно не работать вообще, а слоняться по квартире в неглиже или тупо спать до обеда. Пётр Шерешевский вновь предлагает зрителю заглянуть в чужое окно, чтобы на время заполнить свою жизнь другой — по аналогии с реалити-шоу, которые, как утверждают психологи, снимают социальное напряжение и убивают скуку. Для этого он использует свой излюбленный приём — сценическое видеонаблюдение, когда каждое движение души на лице актера многократно усиливается экранной проекцией. Так мы «подглядывали» за героями «Тайм-аута», который он поставил в «Красном факеле» в 2021 году и наблюдали за душевными метаниями Рогожина и Мышкина в «Идиоте» — осенью 2023-го спектакль привозил в Новосибирск петербургский театр «Приют комедианта». Сам режиссёр объясняет свой интерес к этой форме просто — «мне нравится разглядывать людей».

В годы моей юности фигура Катерины Измайловой официальным литературным дискурсом трактовалась как ослеплённая любовью женщина, решившая взбунтоваться против крепостнического патриархального уклада. «Любовь всё оправдывает», — шептали романтические барышни, но Пётр Шерешевский отвечает: нет, никакая любовь не оправдывает убийства. И начинает разворачивать перед зрителем пружину лесковского сюжета, который, в принципе, очень знаком криминальным репортёрам по хроникам бытовых убийств, застроенных по одной схеме — «сидели, пили, убили». Но если в криминальных хрониках главным триггером выступали «неприязненные отношения, возникшие на фоне распития спиртных напитков», то здесь людей убивает демоническая скука Катерины Львовны. Тупой ритм однообразной «жизни во сне», когда человек на автомате повторяет одни и те же движения, подчиняет себе всё живое на сцене, засасывает болотцем, нагнетает предчувствие «что-то страшное грядёт». Режиссёр намеренно сгущает краски, превращая стандартный городской пейзаж в шекспировскую сцену, где вот-вот лопнет нарыв, спрятанный в потёмках души человеческой. Поэтому появление «главного парня на районе» Сергея (Денис Ганин), живущего в подсобке магазина Измайловых, уже выстелено психофизической «красной дорожкой». «Зачем делать сложным то, что проще простого? Ты — моя женщина. Я — твой мужчина. Если надо причину, то это причина», — пела в своё время группа «Наутилус Помпилиус», хотя для этой парочки, конечно, привычнее Стас Михайлов. Собственно, весь спектакль сводный дворовый хор распевает на разные мотивы лютую попсу, которая, к сожалению, уже вписана в наш культурный код на бессознательном уровне — все эти «Жёлтые тюльпаны» и «Ещё одна осталась ночь». Есть в этом и элемент режиссёрской маленькой провокации — зритель всегда быстрее присоединяется к коллективному общему.

Любовь для Катерины — это хороший секс, лекарство против скуки и морщин. Когда нравственные и интеллектуальные модусы крепко спят, в дело вступает биология. А уж с ней не забалуешь, будет на гормональном уровне требовать своего, заставляя человека жить по эгоистическому принципу: я хочу, мне вот это надо. Юлия Новикова очень точно показывает «пробуждение» Катерины Львовны с приходом в её постель альфача Сергея, когда высвобождается её тёмная сущность — холодная и неумолимая. Убит свекор, убит муж — районная малефисента расправляет внутренние кожистые крылья, тёмная витальность брызжет из победоносных глаз, хозяйка идёт! Примечательна сцена, когда Катерина обыденно переступает через мужа, корчащегося на полу в агонии, чтобы достать из холодильника колбасу. Человек в Катерине спит летаргическим сном, а зло любит занимать пустоты, расширяясь в нашем ментальном теле как вселенная. К животной любви, не отягощённой размышлениями о нравственном законе, примешивается желание вкусно есть и сладко спать, — такое убойное комбо способно взорвать любую моральную дамбу. При условии, если она была, конечно.

Два убийства сходят парочке с рук: социум ничего не заметил, привычно отрабатывая положенные в ситуации внезапной смерти алгоритмы — «скорая», посмертный эпикриз, полиция, выносим тело, наши вам соболезнования. Но в квартире Катерины сгущается тьма по углам, которая ночью приходит к ней в спальню чёрным котярой, топчась молочным шагом на груди. Духота, как перед грозой, — вот сейчас рванёт. И рвануло. Сцена убийства ребёнка, в отличие от бескровных предыдущих, решена режиссёром в натуралистичной манере — зрителя в ней не жалеют. После неё сценический мир трещит по швам, разваливаясь на куски, которые с грохотом катятся в пропасть. Но происходит это в голове у зрителя, ибо на сцене воцаряется напряжённая тишина и на экране возникает лицо артистки Юлии Новиковой, которая читает монолог о неминуемой расплате за злодеяния. В этот момент для меня лично художественный театр закончился, переместившись в док-плоскость, где ограниченность выразительных приёмов вполне естественна, но почему-то оставляет чувство внутреннего неудовлетворения…

Интересно, что сегодня многие режиссёры обращаются к теме исследования абсолютного зла и расплате. К примеру, в театре «Старый дом» недавно прошли первые показы спектакля «Парадокс об актёре и жестокости», где режиссёр Юрий Квятковский рассматривает под сценическим микроскопом теневую человеческую природу. Как приручить свою Тень, чтобы она не пыталась захватить твой внутренний мир? Что для этого нужно делать? На сцене внезапно зажигается неярким светом одинокий фонарь в пустом дворе — он светит где-то и в нас.