Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Новосибирская художница Елена БЕРТОЛЛО — о бегстве от реальности, свободных людях и непохожести.

Елена и Андрей Бертолло. Выставка «Разговор с собакой».

Елена Бертолло — художник, живописец, график, автор объектов и инсталляций, член Союза художников России с 1997 года. Входит в состав арт-группы BERTOLLO (Елена Бертолло и Андрей Бертолло). Художник и автор текстов проекта «Белый Мамонт» (литературный портал).

Художественный почерк Елены Бертолло — это интеллигентный и деликатный разговор, размышления о человеческом бытие, виртуозная балансировка над пропастью смыслов, приглашение к диалогу, вдумчивый взгляд наблюдателя — без оценок и навязывания собственного мнения. Елена — междисциплинарный художник: она работает в разных стилях и техниках современного искусства — видеоарт, фото, живопись, коллаж, компьютерная графика, уникальная графика, текст, арт-объект, инсталляция, перформанс. Её работы всегда очень индивидуальны, они вне мейнстрима, их хочется разглядывать, прикасаясь душой.

— Помню, какое в 2017 году на меня произвела впечатление ваша выставка «Разговор с собакой», которая проходила в Новосибирском краеведческом музее. Это был действительно настоящий внутренний разговор с самим собой — и это завораживало. Откуда к вам пришла эта прекрасная «собака»?

— Человек постоянно о чём-то размышляет — он живёт, образно говоря, внутри своей головы, перебирает мысли, ведёт бесконечный внутренний диалог. Нам было интересно рассмотреть: с кем, почему и о чём эти диалоги? Нам — потому что уже долгое время работаю со своим мужем Андреем Бертолло. Он художник, дизайнер, мой соавтор, друг и компаньон. Арт-группу BERTOLLO (так мы себя называем, существует сообщество с 2006 года) интересуют привычные территории человеческого бытия. Через свои работы мы как бы вступаем в диалог с людьми, не поучаем, а скорее запускаем живые процессы отклика и самораскрытия. Ведь мы, как и другие, ничего не знаем об этой жизни, но можем с интересом исследовать её — рассматривать события и процессы, укрупняя и проблематизируя их. Нас интересует действительность — то, что происходит сейчас. Искусство для нас — инструмент исследования и трансформация того, как прежде всего мы сами мыслим и взаимодействуем с внешним миром.

— Особый трепет вызвал проект «Больше чем зима» — образ снежной девочки-игрушки на качелях всколыхнул какие-то глубинные детские пласты. Такие отчётливые, советские. Это ваша ностальгия?

— Я понимаю ваш эмоциональный отклик, но скорее — нет. Мы вышли из советского детства, но это не ностальгия по прошедшему, нет, здесь другая история. Живём и работаем в Сибири, здесь большая часть года ЗИМА. Особенности климата и ландшафтов, как утверждает Лев Гумилёв, формируют людей. Наш проект называется «Больше чем зима», то есть не просто время года, а мировоззрение и способ жить.

— Есть ли какая-то сквозная линия, идущая через всё ваше творчество?

— Нас, как нам кажется, бытие в Сибири делает неспешными, пристальными, вдумчивыми. Работаем проектами: берём интересующую сегодня историю и рассматриваем её при помощи подходящих средств. К примеру, в прошлом году я ездила в Салехард и участвовала в фестивале «Страна оленья». Андрей не смог поехать, поэтому реализацией проекта занималась я — делала скульптурные арт-объекты и фотодокументацию. Вот ещё одна наша отличительная черта: реализуя свои проекты, мы часто сотрудничаем с другими — художниками, кураторами, актёрами, поэтами. В «Постоять и уйти», например, сделать фотодокументацию мне помогла Янина Болдырева, новосибирский художник. В этом проекте мы размышляли о красоте, как понятии условном, субъективном, сконструированном из фрагментов индивидуального опыта и о действиях художника в этом контексте. Наши арт-объекты не были "привязаны" к одному месту — постояли и ушли, как фишки в настольной игре или растения в горшках, которые перемещают с места на место, пытаясь прикрыть то дырку в стене, то обсыпавшуюся штукатурку — украсить это место. В настоящее время "Постоять и уйти" можно увидеть в МВК им. И.С.Шемановского в Салехарде. 

— А какой материал вы использовали для изготовления арт-объектов?

— Самый обычный: черенок лопаты, бетонная смесь, фанера, утеплитель для труб. Наши «фишки» можно было переносить, перевозить и расставлять в произвольном порядке и где угодно. Всюду, где у тебя появилось желание вмешаться и «украсить». Вариативность этого проекта бесконечна. А в феврале прошлого года мы приняли участие в выставочном проекте «Лёд» с инсталляцией «Место всеобщего веселья и постоянного праздника». Там мы размышляли об удовольствиях, о воображаемой действительности, говорили о поиске удовольствий. Но это уже другая история.

— В интервью «Ведомостям» Юлия Ауг рассказала о том, что современные драматурги и режиссёры не хотят отрефлексировать нашу пандемическую реальность. Пишут пьесы, ставят спектакли и снимают кино из прошлой жизни — когда все без масок и социальных дистанций. На ваш взгляд, почему это происходит? И будут ли художники говорить о том, что мир стал другим?

— Часто можно слышать мнение, что искусство отражает реальность. Но, на мой взгляд, к реальности искусство отношения не имеет, разве что в контексте бегства от реальности в многообразии вариантов. Мы не смотрим на мир прямо, а реагируем на происходящее, отделяя наблюдателя от наблюдаемого. Иными словами, отвечаем на вызовы действительности через накопленный опыт в пределах своей обусловленности. Искусство получается как файлообменник, где собраны различные фантазии по поводу действительности и где каждый предложит и найдёт развлечение по вкусу и средствам. Ещё, вопреки стереотипу, художник не способствует выявлению или устранению острых общественных и иных проблем — наоборот, укореняет их, длит, дробит на фрагменты, уводя от целостного осознанного восприятия. Получается, художник не помогает другим быть разумнее, а в зависимости от специфических особенностей он лишь более-менее эффективный проводник на пути бегства от действительности. Хватит примерно семи слов сформулировать суть: искусство — развлечение, художник — развлекает, мир искусства — мир снов. Художники (а я здесь подразумеваю и режиссёров, и поэтов, и музыкантов) бессознательно конструируют свои реальности, убегают от действительности и уводят за собой. Композитор Ульман в Великую Отечественную войну, находясь в концентрационном лагере, давал концерты, они играли духоподъёмные вещи, чтобы увести людей в другую действительность, дать им энергию пережить то, что не умещается в сознании человека. Так что быть «развлечением», вопреки стереотипам, тоже важная миссия.

— Для меня большим потрясением было то, что Николай Носов писал свои прекрасные рассказы о детях, будучи военным корреспондентом и сидя в окопах на передовой. Получается, он создавал свою реальность, чтобы пережить весь этот ужас?

— Конечно, он уходил — конструировал свой мир, а потом поделился этим миром с другими. Если обобщить, то вся человеческая культура — это уход от действительности. Я об этом написала пост в Фейсбуке, и под ним началась оживлённая дискуссия — тема побега от реальности задевает и волнует. Отвечала, как могла, я же не философ, а художник, который вот таким образом воспринимает, мой опыт тоже меня обусловливает.

— Недавно была на выставке, посвящённой истории советских городов, в ЦК 19. Под большим впечатлением от фильма, посвящённого трагической судьбе Стены памяти в Киевском крематории, которую 14 лет возводили художники-монументалисты Ада Рыбачук и Владимир Мельниченко. Их работу в 1982 году залили бетоном, потому что рельефы не соответствовали советской идее. До слёз буквально.

— Когда работу художника уничтожают — это бывает для него смертельно. Я знаю людей, которые не смогли пережить такую трагедию или очень тяжело переживали. Известный художник из Алматы Рустам Хальфин, например. Он тяжело переживал, что не смог сохранить одну из лучших своих работ. Это была большая душевная боль, и в результате его парализовало. Художники очень трепетно относятся к своим произведениям.

— Мы с вами пришли к выводу, что вся человеческая культура — это побег. С помощью каких книг убегаете от действительности?

— С удовольствием недавно прочли с Андреем несколько книг израильского историка Юваля Ноя Харари об истории человечества — там есть и о нашем цифровом будущем. Андрей — так себе, а я люблю Карлоса Кастанеду, время от времени возвращаюсь к нему, с удовольствием перечитываю. «Толстая тетрадь» Аготы Кристоф произвела впечатление — очень сильная вещь, прошло время, а восприятие не изменилось. Льва Гумилёва любим, читаем и перечитываем. Антон Чехов — на все времена. Философа Джидду Кришнамурти очень люблю — для меня он один из самых прекрасных людей на Земле. Постоянно читаем, много интересных авторов.

— Вас называют самым необычным художником Новосибирска — ваши проекты отличаются от всего, что в нашем городе есть художественного. Как вы себя ощущаете в «гордом одиночестве»? Не грустно?

— Это, конечно, почётно и ответственно — самый необычный художник. Специально мы к такому не стремимся. Но действительно бывает грустно наблюдать вторичность — когда люди начинают делать вещи, чтобы быть убедительными, а значит, похожими на кого-то. Гонятся за трендами, пытаются попасть в струю. Многие художники почему-то боятся выражать мысли своим «неубедительным» языком: быть непохожим на других — это ж смелость нужно иметь. Он же тогда будет непонятным для сообщества художников, например. Ну и для зрителей, большинство которых пеленгуют только то, что им знакомо. В человеческой природе это заложено — не воспринимать и отторгать то, что непонятно. А мне интересно рассказать какую-то свою историю, я вовсе не оригинальничаю, а просто максимально точно выражаю своё, без оглядки. Мы с Андреем понимаем, что людей, которые откликаются на наши проекты, немного. И это не означает, что мы плохие художники, просто похожих на нас, видимо, немного.

Наталия ДМИТРИЕВА