Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Городские реанимации заняты, пациенты стали тяжелее — «Ведомости» побывали в «красной зоне» инфекционного госпиталя больницы №25

Россию ожидаемо накрыло четвёртой COVID-волной с чудовищной смертностью — каждый новый день приносит нашему региону антирекорды. Медики и аналитики уже говорят, что эта волна будет тяжелее всех волн вместе взятых, но мы по-прежнему выступаем в соцсетях за «свободу выбора» и пытаемся коллективно сбежать из пункта вакцинации. А тем временем система здравоохранения в шаге от тотального коллапса: ещё неделя таких антирекордов — и коечный фонд в больницах «закончится». Реанимации ковидных госпиталей заняты практически на 100%, но там нет вакцинированных — журналисты «Ведомостей» в этом убедились лично, побывав в «красной зоне» инфекционного госпиталя больницы №25.

Сегодня в регионе развёрнуто 3 996 инфекционных коек — частично или полностью перепрофилированы 46 больниц в Новосибирске и районах области. А это означает, что все силы брошены на обуздание четвёртой волны — в ущерб пациентам с другими заболеваниями.

— Мы не успели проскочить между третьей и четвёртой волнами, — говорит заведующий инфекционным госпиталем Алексей Мельник. — Госпиталь развёрнут на базе отделения терапии, где в мирное время могли получать высокотехнологичную помощь пациенты с сосудистой патологией. Сейчас все пять этажей отданы пациентам с коронавирусной инфекцией.

Сегодня здесь не приёмный день. Пациентов по скорой принимают другие стационары. На первом этаже — тишина. Но эта тишина особенная — за ней скрывается напряжение всего медицинского персонала.

— С 8 утра и до 14 часов мы на ногах, — говорит заведующий. — Потом короткая передышка — и до позднего вечера.

Госпиталь работает в сортировочном режиме — сюда привозят пациентов с признаками коронавирусной инфекции и с неустановленным статусом. После ПЦР-тестов их направляют в другие больницы или продолжают лечение у себя. Из 250 коек сегодня занято 220. Врачи говорят: рост числа пациентов идёт лавинообразно с прошлой недели.

На двери — главный опознавательный знак пандемии — «Красная зона». Мы переодеваемся в одноразовые «скафандры». Идём за Алексеем Мельником в реанимационное отделение.

— Впервые за всё время пандемии мы развернули в реанимационном отделении 30 коек, и ещё 10 — в резерве, — говорит доктор. — Было такое, что у нас одновременно находились 25 человек в реанимации. Но сегодня все 30 коек заняты. Большинство пациентов — пожилые люди. Вакцинированных среди них нет.

В реанимационном отделении — свистящий фон приборов жизнеобеспечения. Под белыми простынями неподвижно лежат люди. Те, кто в сознании, на «гостей» не реагируют. У них одна задача — дышать и жить. Дышать — чтобы жить. Только в палате реанимации ты понимаешь, как уязвим и хрупок человек. Именно здесь сползает с нас вся социальная шелуха. Ты наг и просто хочешь дышать сам.

Заведующий реанимационным отделением Сергей Слемнёв говорит, что основной возраст пациентов — 60 и старше.

— Мои сотрудники вакцинированы, и по второму разу мало кто заболел, — отвечает Сергей Владимирович на вопрос «как вы тут?». — Я вообще ни разу не болел.

Самому молодому пациенту было 54 года, самому старшему — 98 лет. Медики говорят, что бабуля, образно говоря, ушла из реанимации своими ногами — выздоровела. Удивительной стойкости была пациентка.

— В реанимации люди проводят очень много времени, — вздыхает Мельник. — Они без вакцины, и это катастрофа, я считаю.

— Но бьёмся до последнего, — убедителен Слемнёв. — Был пациент — три месяца тут провёл. Два из них — на ИВЛ. Молодой, но 95 процентов поражения лёгких. Люди до последнего лечатся дома. Тяжёлых стало очень много.

— Мы сегодня абсолютно чётко видим разницу в течении этого заболевания у вакцинированных пациентов и невакцинированных, — делится профессиональными наблюдениями Алексей Мельник. — Мы понимаем, насколько агрессивна и непредсказуема эта инфекция у незащищённых пациентов. Как молниеносно могут развиваться осложнения даже на фоне самой интенсивной терапии. Мы каждый день видим эту инфекцию, смотрим ей в глаза. Поэтому никто из персонала, работающего здесь, не скажет вам, что не надо прививаться. Надо.

Это не пафос. В реанимации реально идёт борьба за жизни. Очень хочется привести сюда антипрививочников и диванных инфекционистов, рассуждающих в своём уютном фейсбуке о «свободе выбора» и «отравленной жиже». «Как мы знаем, свобода одного кончается там, где начинается свобода другого, — пишет в своём исследовании в рамках российского социологического проекта «КоронаФОМ» старший научный сотрудник Международного центра экономики, управления и политики в области здоровья НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Пётр Мейлахс. — Но одно дело, скажем, когда человек захотел жить в лесу на самообеспечении, а другое — когда невакцинированный ходит на работу. Тут он в каком-то смысле распоряжается здоровьем и жизнями других».

Авторы проекта «КоронаФОМ» считают, что в России наиболее низкий процент людей, которые изъявили желание вакцинироваться, — и это национальный позор. Главный фактор этого позора даже не убеждения, что прививка «сделана на коленке» и благодаря ей все получат чипы и станут бесплодными, — а эгоистичное нежелание менять свой образ жизни и подчиняться принудительным мерам. «Мы видим, что многие корона- и вакциноскептики отстаивают то, к чему они привыкли, — говорит Пётр Мейслах. — То есть все эти теории заговора на самом деле мало чего стоят, они вторичны, первично другое — нежелание проходить вакцинацию».

В светлых палатах лежат люди. Они почти не двигаются — берегут силы. Ковид забирает их надолго.

— Я думал, что меня пронесёт и не коснётся, — мужчина у окна лежит на боку. — Прививку ставить не стал. А зачем? Меня же не коснётся. А потом сразу температура, кашель, дышать нечем. Скорая — и я здесь.

— Нет у нас культуры гигиены, — вздыхает заместитель министра здравоохранения Елена Аксёнова. — Мы ходим на работу с признаками ОРВИ, прижимаемся друг к другу в очередях, отправляем заболевших детей в школы и детские сады — ну, подумаешь, ребёнок покашлял немного.

Медики не утверждают, что все вакцинированные не заражаются ковидом. Заражаются. Но переносят его в лёгкой или средней тяжести форме. Согласитесь, есть разница между лёгкой формой и аппаратом ИВЛ?

— Во всех «красных зонах» наших госпиталей врачи подтверждают: те, кто вакцинирован, даже если они имеют хронические заболевания, как правило, переносят болезнь в лёгкой форме, — говорит Елена Аксёнова. — Или в средней степени тяжести. Но они не попадают в реанимацию.

Пожилая женщина в палате слушает разговор и кивает головой: да, я вакцинировалась и поехала сразу в санаторий — там и подхватила.

— Но я чувствую себя нормально, — говорит она. — Уверена, если бы не вакцинировалась, было бы хуже. А что? Мы — советские люди. Нам сказали — надо прививаться, значит, надо. Вот «надо» мне и помогло. Собираются выписывать. И без кислорода всё у меня обошлось.

Одной из пациенток, Нелли Александровне Онучиной, 83 года. Ей, можно сказать, сильно повезло — «всего» 30% поражения лёгких, три недели стационара, готовится к выписке. «Прививку? Нет, не делала. Не знаю, почему не сделала. Боялась», — сокрушённо пожимает плечами бабушка.

— Чтобы избежать максимального развёртывания коечного фонда под ковид, необходимо соблюдать простые меры защиты: не посещать массовые мероприятия, использовать средства индивидуальной защиты и, конечно, вакцинироваться, — убеждена Елена Аксёнова. — Это те способы, которые ещё могут предотвратить резкое развитие четвёртой волны.

Этот текст заказан и проплачен здравым смыслом. Берегите себя.