Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Самый известный археолог Новосибирского краеведческого музея Сергей Росляков о редком кладе со святилища угров, бренде области, туристических тропах и царских курганах

— Сергей Георгиевич, вы, говорят, уже вернулись с полей — впереди ещё раскопки? Где в этот раз будете копать?

— В прошлом году мы обнаружили большой клад на памятнике «Верх-Сузун-10», там и продолжим работы, как только я получу открытый лист.

— Похоже, вы плотно взялись за Сузунский район: сначала раскопки на месте бывшего медеплавильного завода, теперь святилище угров у села Верх-Сузун. Как вы даёте название памятникам?

— Всё просто: в археологии каждый памятник называется по ближайшему населённому пункту и порядковому числу найденных в этом месте памятников. В нашем случае он был десятый. Самые первые находки археологических объектов в Сузунском районе сделаны ещё в 1950-х годах, когда перед строительством ГЭС обследование проводили ленинградские учёные. И местные краеведы находили здесь памятники. Скажем, под селом Камышенка есть огромные курганы — размером в несколько десятков метров и высотой около трёх метров. Широкое обследование территории началось с работ академика Вячеслава Ивановича Молодина, он нашёл ряд памятников. Потом там долго никто не искал. Новосибирские учёные проводили в основном исследования на берегах Оби — работали от Колыванского района на севере и до Ордынского района на юге.

— Это места традиционного проживания людей?

— Да, в тех местах есть находки начиная с IV—V тысячелетий до нашей эры, представлены практически все эпохи до прихода русских.

— Только в районе Седовой Заимки, на противоположном Колывани берегу Оби, обнаружено 14 археологических памятников…

— Я именно там начинал свою археологическую деятельность, когда ещё школьником в археологическом кружке принимал участие в раскопках городища у Седовой Заимки. На высоком берегу, в урочище Большой камень, найдены остатки крепости, которая появилась, может быть, в VIII веке нашей эры, по своей культуре она связана с теми находками, которые мы совершили в Сузунском районе. Это так называемая верхнеобская культура. Затем туда пришли другие племена, подновили эту крепость и пользовались ею до XIV века.

— Стало быть, это один из укреплённых центров? От кого оборонялись?

— Городищ было много, их жители постоянно ожидали нападения с юга, поэтому укрепляли свои посёлки валами, крепостными стенами. Их теснили тюрки, предки современных сибирских татар.

— И в итоге вытеснили?

— Есть разные мнения на этот счёт. Скорее всего, произошло некое смешение и современные татары включили в себя две разные культуры: культуру южных степняков и культуру лесных народов. Следы того и другого можно заметить в керамике, а именно по ней археологи определяют принадлежность к той или иной культуре. Хотя антропологически эти люди были больше похожи на северян. Южане пришли на север, скотоводство там разводить было трудно, поэтому они постепенно перешли на охоту и рыболовство, вступали в браки с местными. Так верхнеобская культура стала результатом слияния кулайской и большереченской культур.

— Новосибирская область — не самая богатая на археологические памятники территория? Или это заблуждение?

— В общем, это так. Наша территория — окраинная для древних центров и северных, и южных. Центром развития культур степняков были Монголия, Алтай, Казахстан. Чем севернее от типично степных районов, тем беднее народ, поскольку жил он в более тяжёлых условиях: на территории нынешней Новосибирской области больше гнуса, больше снега, и разводить скот здесь было непросто. И для северных народов здешние места не были благоприятными: дикие животные водятся в тайге, а в лесостепи корма для них меньше. Поэтому какие-то значительные памятники, связанные с культурами охотников и рыболовов, находятся севернее от нас, в Томской области. Там больше так называемых кладов — здесь речь не о чём-то закопанном, а находках, связанных со священными, культовыми местами, где производились обряды. Наш «клад» — единственный в своём роде на территории Новосибирской области, один из самых больших «кладов» верхнеобской культуры на территории Западной Сибири.

Ещё раньше на памятнике «Берёзовый остров» в Колыванском районе мы нашли подобное святилище, где был алтарь, подносились жертвы. Одна из находок уже стала символом краеведческого музея — стилизованная птица, или душа-птица, часто изображавшаяся с человеческим лицом на груди и связанная с верованиями средневековых людей в верхний мир. Образ этот характерен для племён, населявших верхнюю Обь в VI—IX веках н.э.

— Ваш «клад» стал основой для брендирования музея: издан календарь на 2019 год, выпущена серия прекрасных сувениров — от подвесок до футболок и фирменного шоколада с изображением фигурок в виде людей и животных. Артефакты для посетителей — это предметы истории, не лишённые художественности. А для науки?

— Это настоящее открытие для музея. За два года мы получили больше 120 предметов, и все они связаны с исполнением обрядов — это культовые предметы. Мы имеем дело с древним святилищем. На этих материалах можно достаточно глубоко изучить мировоззрение, культуру народа, который проживал здесь полторы тысячи лет назад. В данный момент предметы обрабатываются, будут пускаться в научный оборот. В прошлом году мы делали выставку. Был очень интересный проект в филиале НГКМ — Историческом парке «Россия — Моя история», где разработали мультимедийную игру. В Ночь музеев в краеведческом музее читали сказки хантов и манси. Кроме того, я выиграл грант фонда Потанина и в октябре еду на стажировку в Екатеринбург и Пермь. Буду смотреть, как они представляют подобные находки. В Перми культура пермского звериного стиля — чуть ли не бренд области, так же, как в Томской области пытаются сделать бренд на кулайской культуре.

— Среди находок — есть и фигурки зверей, к примеру, медведя, есть и изображения людей — всадник и некто, похожий на витрувианского человека. Вы понимаете, что хотели сказать этим древние люди?

— Чтобы понять смысл изображения, мы не просто занимаемся умозрительными вещами, а исследуем мифы. Человек в кольце может обозначать человека или духа, связанного с солнцем. По мифологии хантов и манси солнце — это женщина, дочь верховного бога; соответственно, как один из вариантов, это изображение может говорить о поклонении солнцу. А что касается животных, у народов Приуралья, Зауралья и северных сибирских народов медведь — страж подземного мира, поэтому его наделяли не только медвежьими чертами.

— С точки зрения современного человека древняя культура может казаться примитивной. Глядя на эти предметы, понимаешь, что это не так, — люди думали о возвышенных вещах.

— Если учесть, что у этих народов было деление мира на верх, середину и низ, то часть этих предметов действительно связана с возвышенным — с богами верхнего мира. К сожалению, предметы, которые мы находим, не имеют черт пола. Мы могли бы сказать, что это солнечная женщина, моё предположение может быть натянуто, но имеет право на существование. Так же, как мои догадки относительно изображений человека на коне, в котором я вижу Мир-суснэ-хума. По представлениям хантов и манси, это младший сын верховного бога, самый почитаемый у этих народов. Сам верховный бог находится на небесах, ему поклоняются, но номинально, а его сын Мир-суснэ-хум, выиграл соревнование среди братьев и получил право наблюдать за миром. Его образ — всадник на коне — часто изображают на разных предметах. В каждой семье хантов и манси есть покрывало с изображением всадника, их используют во время обрядов на Медвежьем празднике и других, чтобы привлечь внимание бога Мир-суснэ-хума. Самое интересное, что конь в тех местах, где сейчас живут ханты и манси, не является традиционным, там просто нет возможности заниматься скотоводством. Эта традиция пришла из степных южных районов. И вот мы находим эти предметы здесь, у нас, в святилище, в котором поклонялись богам народы, относящиеся к древним уграм. Эти предметы и идеи, которые нам известны, разделяет тысячелетие. И трудно сказать, насколько это можно соединять.

— Вы сами испытываете трепет, когда соприкасаетесь с этими вещами?

— Я — да. Когда ты находишь археологический памятник с предметами, столь ценными для науки и музея, можно решить, что повезло, а можно посчитать, что моё стремление было настолько сильным и направленным не на зло и стяжательство, а на сохранение лучшего и открытие его людям, — тогда получается, что некие силы способствовали обнаружению «клада».

— Вы знали, что ищете?

— Нет, просто проводили обследование территории.

— Просто споткнулись ногой?

— Однажды в жизни у меня и такое было: в 1980-е годы мы с моими юными коллегами — школьниками, у которых я вёл кружок археологии — совершали небольшой поход вдоль кромки Кудряшовского бора. Шли по уже известным памятникам, наносили их на план, и я действительно наткнулся на изображение медведя, такое же маленькое, той же культуры, — оно просто лежало на лесной дороге, видимо, было потеряно. И тогда, и после, уже с открытым листом и металлодетектором я обследовал это место и ничего больше не нашёл. Здесь же, в Сузуне, в 2017 году мы исследовали памятники и выбирали, что бы покопать. Выверяя маршрут, по которому когда-то ходил академик Вячеслав Молодин, мы сместились чуть в сторону, потому что дороги сейчас пролегают иначе. Обследовали небольшой участок и наткнулись на небольшие впадины — остатки древнего поселения. Там была лесозащитная полоса и норы грызунов, где мы и нашли пару предметов из будущего «клада». Потом уже заложили раскоп, как полагается, и получили ещё несколько предметов, а в 2018 году провели раскопки. Хотя местность невыдающаяся. Под Томском есть гора Кулайка, где в начале прошлого века было обнаружено больше сотни предметов, связанных с древними культами. Гора приближает человека к небу, такие места древние люди использовали для своих святилищ. А здесь — ровная площадка на берегу небольшой речки.

— Отпуск у археолога возможен в любой сезон, кроме лета?

— Для полевых исследований сибирского археолога пригоден короткий период — с мая по сентябрь-октябрь. Мой первый полевой сезон случился в 1978 году, с тех пор каждое лето, без исключения, я еду на раскопки. Но, к сожалению, научно-исследовательская работа у нас не главное, музей — это учреждение, которое хранит и представляет публике свои ценности и предметы. Кроме того, раскопки предполагают отряд, а мы по системе финансирования можем обеспечить только отряд из десяти человек, в том числе волонтёров из числа студентов или выпускников моих бывших кружков.

— Постоянная экспозиция в цоколе музея — «Сибирь в древности», представляющая культуру сибирских народов — ваших рук дело?

— Мы взяли археологию и этнографию и попытались показать всё в комплексе. В археологии не сохраняется одежда, а этнография позволяет раскрыть смысл того, что мы находим. С другой стороны археологией можно показать, как эта культура развивалась с древности: скажем, снасти древнего рыболова и современный кусок бетона в виде грузила. В витринах мы показываем, как менялся материал, из которого изготавливали наконечники стрел, и какими они были у разных народов.

— Какой из памятников археологии является самым древним поселением на территории Новосибирской области? Волчья Грива в Каргатском районе?

— Да, этот памятник датируется X–XII тысячелетием и относится к эпохе палеолита, его заката. Но это не совсем поселение. Туда, на солончаки, лизать соль приходили мамонты, бизоны. Место это было достаточно топкое и многие животные гибли. Первобытные охотники пользовались этой природной ловушкой. Приходили, добивали животное, разделывали тушу и забирали мясо с собой. Это лишь версия, об этом писал Василий Зенин, памятник исследует Институт археологии и этнографии СО РАН. Новосибирская область на памятники палеолита достаточно бедна, их насчитывается единицы, и они не большие. К примеру, орудийный набор Волчьей Гривы — около 20 предметов, полученных в результате раскопок разных исследователей.

— Сейчас много говорят о музеефикации — в частности, есть проект по Кривощёково. Был когда-то павильон и на Волчьей Гриве. Какой из памятников археологии, на ваш взгляд, можно оставить в изначальном виде и сделать его доступным для туристов?

— Туристу необходимо, чтобы это было зрелищно и сопровождалось легендой. Самая популярная легенда Новосибирской области — это Кучум и Чёртово городище, в котором по легенде некоторых краеведов, он прятался после разгрома. К сожалению, этого памятника давно не существует, городская застройка смела его следы. Недалеко от Новосибирска есть городище под названием «Чёрный борок-20» — крепость с большими валами по три метра высотой и три-четыре шириной. Но расположено оно в малодоступном месте. Большинство памятников, которые, с моей точки зрения, интересно посмотреть, можно включать в туристическую тропу, но проходить её придётся на внедорожниках. Хотя это само по себе интересно — посмотреть природу, преодолеть препятствия и в конце найти объект.

— Что может войти в эту «тропу»?

— Археологических памятников в области больше двух тысяч. На юго-западе области расположен самый крупный курган — Мелковский, у озера Мелкое. Диаметром он около сорока метров, в высоту сейчас больше четырёх метров, изначально был ещё больше. В Барабинской лесостепи стоит крупное городище Вознесеновское — большой мыс, перегороженный рвом и валом. Этот памятник связывают с периодом похода русских в Сибирь, он относится к культуре сибирских татар. Целый ряд памятников расположен в Колыванском районе. Даже в Новосибирске, не надо уезжать далеко, в районе станции Матвеевка, на берегу стариц Оби, в лесу расположены городища верхнеобской культуры.

— Посмотреть есть что, другое дело — памятники не оформлены с точки зрения инфраструктуры. Плюс вопрос охраны.

— Учитывая менталитет некоторых «любителей истории», лучше бы они о памятниках археологии знали меньше.

— Вы о современных бугровщиках?

— Лично я не знаком с людьми, которые занимаются поиском и ограблением археологических памятников. Но я встречал людей, которые ищут остатки русских сёл, занимаются металлопоиском, собирают монеты и прочие предметы. Мне рассказывали, что в Тобольске и его окрестностях археологические памятники грабят активно, изымают предметы из культурного слоя, включая неизвестные ранее, потом они попадают на чёрный рынок и исчезают из поля зрения. В руки чёрных копателей попадает всё, что звенит. По российскому законодательству все предметы, найденные в земле и имеющие возраст старше ста лет, являются предметом археологии и должны быть переданы государству. Закон этот не очень работает, уличить и поймать чёрного копателя довольно сложно. Хотя привлечь к ответственности хотя бы за факт присвоения — можно.

— Кто официально ведёт раскопки в Новосибирской области?

— Наш краеведческий музей. Отряд академика Вячеслава Ивановича Молодина много и интересно работает в Венгеровском районе. Тот же Институт археологии и этнографии СО РАН раскопал Кривощёково и памятник «Турист» на берегу Ини, где строится жилмассив «Европейский берег». Я нашёл этот памятник ещё в 1980-е годы и начинал его копать, но тогда не было возможностей продолжать. Андрей Павлович Бородовский многие годы ведёт раскопки Умревинского острога. Раньше работ было больше. У Татьяны Николаевны Троицкой, известного археолога, было несколько отрядов, которые работали по Приобью — от Колывани до Чингисов. Виктор Иванович Соболев работал с Вячеславом Ивановичем Молодиным в Барабинской лесостепи. И сейчас немало мест, где можно вести раскопки. Есть памятники, которые интересно исследовать, есть курганы, однако для таких раскопок нужны большие средства и силы, а результат может быть неудачным, потому что все они ограблены в древности. Сейчас у нас хранится коллекция предметов скифского времени, привезённая Научно-производственным центром по сохранению историко-культурного наследия Новосибирской области из Краснозёрского района. Там в результате распашки нашли предметы обмундирования коня, возможно, VII—VIII веков до н.э.

— Музей города заявил проект «Городское памятное место» с описанием известных достопримечательностей Новосибирска. Один из объектов — Чёртово городище, часть предметов якобы хранится в Краеведческом музее.

— В наших фондах хранится небольшая коллекция фрагментов посуды с этого памятника, часть материалов хранится в музеях Москвы. Долгое время местоположение этого памятника связывали со сквером, где находился городской Дворец пионеров. Школьником я ходил туда в археологический кружок, мы с нашим руководителем Евгением Сидоровым неоднократно обследовали земляные обнажения, а потом и я сам. Позже банк, который открылся на территории здания дворца, рыл траншеи, и мы ходили смотреть, закладывали свои шурфы. Потом, когда шли земляные работы под фундаменты СибАГСа, мы также всё рассматривали, но ничего такого, что свидетельствовало бы о Чёртовом городище, не обнаружили. Кстати, город таит в себе ещё немало археологических памятников. Только «Европейский берег» принёс три объекта.

— Ваша семья разделяет ваши интересы?

— Дочь Елизавета, ещё не родившись, уже побывала в экспедиции с мамой, а потом на следующий год мы выехали, когда ей было 9 месяцев, и после она каждый год была со мной в экспедициях. Потом писала доклады, выступала на конференциях, ездила в Подмосковье на всероссийские конференции. Но к концу школы сказала, что не будет археологом. Пошла учиться на историю в университет, а в результате преподаёт там английский. Внучка Соня настолько широко развита, что трудно сказать, куда она в итоге пойдёт. Несколько лет назад я закончил эпоху детских археологических экспедиций, которая длилась у меня четверть века, потому что сейчас это непросто. А внуки и дети друзей регулярно выезжают со мной, участвуют в раскопках. Супруга, Марина Александровна, — архитектор, как дизайнер она создавала экспозицию «Сибирь в древности», а ещё экспозицию в Музее природы. Так что семья разделяет и участвует, но каждый по-своему.

Марина ШАБАНОВА | Фото Дмитрия ДАНЕВИЧА