Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Режиссёр и сценарист Наталия МЕЩАНИНОВА — о прощении, свободе выбора и о том, почему погибает главный герой в «Снегире»

Книжный фестиваль «Новая книга», который прошёл в Новосибирске в начале июня, подарил нам долгое послевкусие от встреч с известными писателями и сценаристами. Одним из самых пронзительных стал разговор с кинорежиссёром и сценаристом Наталией Мещаниновой.

— Проза не может стать сценарием, как сценарий не может стать прозой, потому что у этих двух произведений совершенно разные задачи. Сценарий является лишь ступенькой к созданию конечного продукта творчества. Проза — это законченное литературное произведение. Поэтому когда по моей книге кто-то хочет снимать кино, я не разрешаю — это невозможно, там уже всё выражено словом. А сценарий — это описание того, что должен видеть зритель, и этот текст предназначается больше для продюсеров и артистов, чем для зрителей.

Из меня что-то выходило, и мне требовалось это обнародовать в силу каких-то личных причин. А потом уже мне предложили собрать из этого книжку. Так что, в общем, я здесь самозванец по части литературы.

— После выхода «Рассказов» ко мне начало поступать большое количество сообщений и писем на e-mail и в социальные сети с признаниями от мальчиков и девочек, от женщин и мужчин, от взрослых и от почти уже стариков в том, что с ними происходило что-то похожее, как со мной, но они никому не рассказывали.

Я была поражена, что многие люди имели дело с чем-то подобным, и это стало поводом для сотрудничества с фондом «Тебе поверят», который мощно занимается темой сексуализированного домашнего насилия в России. Хотя, конечно, это до сих пор одна из самых табуированных тем. Многие говорят, что мои «Рассказы» — это один из первых русских автофикшенов, но это не автобиография в прямом смысле, а литературно осмысленный и драматургически сложенный художественный текст.

— Финальный рассказ в книге «Рассказы» посвящён матери и нашим отношениям. Она жива до сих пор. Мне было 11 лет, я ей рассказала, ЧТО со мной происходит, но она не поверила — подумала, что я хочу разлучить их с отчимом. Я была обвинена в фантазёрстве, и мой рот после этого закрылся надолго. Как-то она приезжала ко мне в Москву, уже вышли «Рассказы», и это сподвигло меня на ещё один честный разговор с ней. И случилось странное событие — она напрочь забыла наш первый разговор об этом. Думаю, что так работают сохранные методы психики, когда она вычёркивает из нашей памяти очень неприятные события. Больно, когда ты хочешь получить ответы на вопросы, но слышишь обвинения в свой адрес: «Ты сама виновата!». Для меня этот разговор стал решающим и закрывающим — я перестала ждать от неё каких-то шагов и приняла как данность эту человеческую особенность. Мы с ней поддерживаем отношения, помогаю ей финансово, но я не приезжаю к ней, потому что не хочу её видеть. Меня на одном из показов спросили, простила ли я свою маму. Я сказала «нет», и мне это знание приносит облегчение, потому что я очень много лет пыталась её простить и насиловала себя этим страшно. Все спрашивают: читала ли мама книгу? Она не хочет её читать. Это опять же к вопросу сохранности психики.

— Меня часто спрашивают: почему погибает главный герой в фильме режиссёра Бориса Хлебникова «Снегирь»? Но без этого драматического события нам бы не удалось высказывание о том, что люди часто не могут в долгую жить прилично. Вот они взрослеют, пытаются учить жизни других — им почему-то кажется, что с высоты своего возраста они имеют на это право. И когда происходит событие, где они мощно облажались, то есть ещё подвиг, который можно совершить, чтобы искупить свой страшный поступок и продолжить дальше бессмысленно жить. Я знаю, какой шок испытывают зрители после этого события. Но, к сожалению, без него не была бы рассказана вторая часть.

Я помню, как мою подругу взбесил фильм «Аритмия» тем, что, цитирую: «Мне полтора часа показывают двух инфантилов, которые не могут никак определиться с собственной жизнью». Понимаю, что самое дурацкое желание — это всем нравиться. Мне и самой многие фильмы не нравится, но я никогда не нахожу в себе силы предъявлять претензии автору. Я сама автор и понимаю, что чувствует человек в такой ситуации. Пока меня не спросили, я не буду лезть. Но я всегда за свободу выбора: человек может ненавидеть или любить моё кино, и для меня нет в этом никакой проблемы.

— С Борисом Хлебниковым мы работаем по своему алгоритму. Мы берём сценарную сессию, неделю или две, садимся и придумываем героев. Кто они? Какие у них отношения? Всё, что придумали, записываю тезисно. А когда накапливаю достаточно знаний о своих героях и о том, что мы вместе с Борисом хотим видеть, то ухожу писать. При нём писать не могу — он меня смешит. Потом показываю ему уже готовый текст. Он будет очень плохой и неточный. Но это будет основа, от которой мы уже будем отталкиваться, чтобы продвигаться до второго, третьего, пятого, седьмого, двенадцатого драфта. Затем делаем читки вслух.

— Про фильм «Война Анны». Алексей Федорченко пришёл ко мне и сказал: есть реальная история про то, как девочка просидела в камине два года во время войны, затерявшись в немецкой комендатуре, — придумай историю Робинзона Круза, живущего в этом камине. Всё осложнялось тем, что по задумке режиссёра в этой истории не было чёткого сюжета, всё строилось вокруг бессюжетных диалогов. Задача была трудная. Да, можно наблюдать за жизнью ежедневно, но история должна иметь драматургическую основу. Я мучилась, наверное, год, а потом отказалась. Но Лёша сказал: «Не буду забирать у тебя аванс, надеюсь, что когда-нибудь ты к этому придёшь». И я нашла историка, который специализируется только по Полтаве 1941–1942 годов. Встречалась с ним несколько раз, и он чертил всё, как могло что выглядеть. Напиталась пространством и временем. И потом написала эту историю. А затем уже Лёша на основе этого текста добавил каких-то совершенно невероятных образов, дополнил сценарий, потому что он и сам сценарист.

— Я в детстве очень много писала: дневник вела, писала тексты. Помню свой роман «Телохранитель» — про дерзкую героиню и её любовь, который я написала лет в 13-14. Его уже не существует, я его уничтожила, но он почему-то стоит в числе моих работ на каких-то сайтах. Как-то раз встретила и очень удивилась. Видимо, кто-то вот в интервью услышал и подумал, что это законченный, вышедший роман. Нет, он не вышедший, он детский совершенно. Страсть писать была с детства, но я не думала, что буду писателем, потому что меня увлекли режиссура и кино. Но, по правде признаться, я не очень много читаю, потому что мне постоянно писать приходится. Не могу сказать, что я очень начитанный или много знающий читатель. Я люблю читать, но не всегда получается это делать.