Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

На фестивале «Книжная Сибирь» писатель Шамиль ИДИАТУЛЛИН рассказал о своей новой книге, условности деления на жанры и соавторстве с чатом «Яндекса»

— Жанры — такая штука, из-за которой литературоведы с корочкой приходят к тем, кто говорит: жанр фантастики я не люблю, а жанр детективов люблю, и начинают топать ногами и кричать, что жанр — это роман, рассказ, эпос, драма и так далее, а вовсе не то, что вы так называете. Это с одной стороны. С другой стороны — даже внутри устоявшихся форм сейчас черт-те-что происходит. Что такое роман? Это ну вот «Дон-Кихот», например, толстый, солидный. А теперь роман на 120 страниц — это вполне себе реальность, данная нам в ощущениях. Если всё-таки не крючкотворствовать и исходить из того, что жанры — это что-то популярное, интересное и легко определяемое, какие-то кастрюльки, по которым разливают нарратив, прости господи, разливают истории, чтобы каждый судок, каждая упаковка доставалась тому, кто именно такое любит, то с этим тоже некоторая неразбериха. Потому что у узколобой публики принято на жанры поплёвывать. Вот я работаю в ИД «Коммерсант», больше 30 лет уже пишу для него. 20 лет «Коммерсант» про меня не писал вообще ни слова, я по этому поводу немного надувался — что это такое, я же свой, я же лучше, чем собака. И как-то на одной из выставок, где была моя книжка, я хожу такой приосанившийся, думаю — сейчас меня будут узнавать, целовать, цветы вручать, но ничего этого не происходит. Проходит книжный обозреватель «Коммерсанта», моя книжка лежит. Я приосанился, думаю, вот сейчас… А он говорит: у Шамиля фантастика, мы про него писать не будем. И я поник. Было тем более обидно, потому что фантастику я тогда не писал, но почему-то считалось, что я её пишу. Жанр — это такая штука, которая прилипает.

— Так получилось — что бы я ни писал… Как в том анекдоте: как ни пытаешься швейную машинку собрать, всё получается пулемёт. Как я ни пытаюсь написать какую-то историю про смерть любви, роман-взросление, просто фантастику беззубую — всё равно получается триллер. Триллер, на мой взгляд, — это жанр, в котором читателю страшно интересно с волнением листать страницы, всё быстрее и быстрее, ожидая развязки сюжета. Мне самому интересно читать книжки, которые ты листаешь в бешено ускоряющемся ритме, чтобы понять, чем кончится, кто выживет, как интрига распутается, если это возможно. И порой ты возвращаешься к началу — может, что-то я недопонял, или какой-то там наверняка ещё слой был, или — а-а-а, вот как оно всё было в начале закручено. Я люблю читать такие книжки и писать стараюсь такие же. Оно само, я не виноват. Как человек старше пятидесяти, я обязан говорить анекдотами, чтобы донести умершую культуру до молодого поколения. И как в анекдоте про бармена, который всё время не доливает: я тебе, паразиту, лучше 20 раз заплачу, чем руку сбивать буду. У меня рука набита по 70 граммов вместо 100 наливать, и по-другому не получается, как я ни стараюсь.

— Книжка «Бояться поздно», которая вышла этим летом, — там собрались три сюжетных тропа. Это, во-первых, камерный герметичный детектив, во-вторых, фантастика, связанная с виртуальной реальностью, в-третьих, фантастика, связанная с петлёй времени. И сюжет там довольно прост, действие происходит в январе 2024 года в пригороде Казани, главные герои — молодые люди, которые заезжают на загородную базу, поразвлечься, покататься на тюбингах, на лыжах, пофлиртовать, поесть шашлыков и заодно сыграть в версию игрушки. И познакомиться, потому что они до этого не были знакомы лично, они виртуальные друзья, участники такого странного смешного чатика, которые разгадывают загадки, окружающие нас в реальности. Всё идёт по плану, всё хорошо, и вдруг, когда дело доходит до игры, главная героиня, отчаянная молодая девочка Аля, заходит в игру, обнаруживает, что все герои мертвы, понимает, что мертва и она, и просыпается в электричке, которая едет на эту базу. И так продолжается раз за разом, она сначала по этому поводу недоумевает, потом начинает раздражаться, беситься, потом впадает в панику, потом понимает, что смерть не виртуальна. И что попытка у неё, в общем-то, конечная. Каждый из этих тропов — он не то чтобы известен, он навяз в зубах. Герои застревают в хороших обстоятельствах, в плохих обстоятельствах. В книжке происходят похожие вещи. В общем, мне было интересно посмотреть, как настоящие живые люди вообще там выживут. И всё это будет происходить в наше, мягко говоря, непростое время в нашем, мягко говоря, непростом месте.

— Когда меня настигает очередной сюжет, я выясняю, что ничего не знаю на эту тему, и приходится какой-то ресёрч предпринимать, читать кучу всего, я к каждой книге готовлюсь несколько месяцев. Первоочередная, даже более важная, чем ресёрч, стадия — это прочитать то, что более умные и талантливые авторы про это написали, убедить себя, что писать про это не надо, а надо дальше смотреть сериалы или читать книжки. Чтобы второй раз не открывать Америку, не придумывать «Я помню чудное мгновенье» и так далее. И когда с унынием обнаруживаю, что ровно такого нет, всё-таки история, которую я придумал, она существует в моей голове не до конца, и её придётся написать, чтобы узнать до конца. Я пишу книжки ещё и потому, что мне интересно узнать, чем кончилась история. Я за каждый текст сажусь, зная чётко три вещи: какой будет первая глава, какой последняя и какой — самая смачная глава, из-за которой и пишется книжка, где происходит самый ураган страстей. И когда книга дописана, выясняется, что первая глава выглядит ровно так, как я предполагал, а последняя — совершенно по-другому, многие герои до неё физически не доживают, и вообще выясняется, что это не герои, а так, недоразумение, а настоящим героем или героиней стал другой человек, вроде бы второстепенный. А самая смачная глава просто не влезает. Соответственно, зная всё это, я подхожу к истории, которая мне придумалась, как к чему-то смутному, запрятанному в камень, который надо обтёсывать. И пока я его не обтешу — не узнаю, мне как читателю это интересно.

— Это отличная вещь, вообще любой гений места, в любом своём проявлении, он очень интересен. Вот эта ваша мультифора, которая стала всероссийским мемом, или какие-нибудь пермские посикунчики — всё это становится сокровищем всероссийского и даже всемирного масштаба, потому что это часть культурного контекста, культурной истории. Есть люди, которые умеют приехать куда-то на место, вдохновиться, впитать его дух и что-нибудь написать. Но мне представляется более логичной история, когда местные мифы возделывают местные же авторы, которые на них выросли, им это интересно, их от этого прёт. Есть, например, прекрасный сборник рассказов покойного, к сожалению, писателя Александра Бачило «Академонгородок», очень хорошая книжка очень страшных рассказов, вышла лет 10–12 назад, и там про Академгородок такое, что вы даже не подозреваете.

— Издательство «Альпина проза» в конце прошлого года мне предложило принять участие в сборнике рассказов, написанных совместно с чатом «Яндекс GPT». Я спрашиваю: не обязательно, чтобы он мне что-то диктовал? Ну, типа да, отвечают. Договорились. Я сел писать — это была мука мученическая, потому что идея была такая: я буду лежать, что-то там говорить, а он будет записывать в красивом виде, а потом я по всему этому рукой мастера пройдусь, и всё будет готово. А он начал выдавать полную шнягу, пургу абсолютную графоманскую, плохо написанную, примитивную. В общем, максимум, которого я добился, — он стал писать что-то похожее не столько на прозу, сколько на «Прозу.ру», и я понял, что из него готовый «товар» я не выжму. Хорошо, сел писать сам, но понял, что всё-таки роли искусственного интеллекта здесь нет, он дурак, мне не помог. Я ему сказал придумать эпиграфы на какие-то темы — он каждый раз выдавал портянку каких-то очень глупых изречений в стилистике статусов «ВКонтакте», вроде «Самурай без меча подобен самураю с мечом, только без меча». Попросил придумать последнее предложение страшного готического рассказа, тоже пурга была дикая, но в итоге он мне выдал предложение слов на 25, я оттуда взял два слова, они вошли в первое и последнее предложение моего рассказа. Такова его роль. Но, в общем, было интересно.