Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Лектор Новосибирского планетария Андрей Никифоров — о земных следах метеоритов, небе над Новосибирском и аргументах для «лунных отрицателей»

С этим человеком знакомы все, кто хотя бы раз был в Большом новосибирском планетарии на лекции о звёздном небе и его тайнах. Так рассказывать о небе над нашей головой, как это делает Андрей Никифоров, иначе как высоким искусством назвать сложно. Но не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всём: лекторская работа — далеко не единственная грань деятельности молодого астронома.

— Когда вас впервые привлекло небо?

— Это было 16 лет назад, когда я учился в шестом классе. Сам момент не помню, кроме того, что тогда я смотрел на Луну — то ли мне было одиноко, то ли влекло желание что-то писать по ночам. Я спросил у родителей — мы жили в Омске, — где в городе планетарий, но они этого не знали. А дальше была забавная история: я стал искать планетарий, пошёл к таксофону (домашнего телефона у нас не было), набрал справочную — и там мне дали номер городского дворца творчества. Я звоню туда — мне говорят, что планетария там нет. Перезваниваю в справочную — мне подтверждают, что  планетарий именно во дворце. Снова набираю дворец — та же женщина-вахтёрша говорит уже с раздражением: «Нет у нас такого, не звоните больше!», и тут за кадром слышится голос: «Стойте, подождите, дайте трубку! Есть тут планетарий, записывайте номер!». Так я и попал в астрономический кружок, где оказался самым младшим среди девяти— одиннадцатиклассников. Меня впечатлил внутренний мир, острота мышления, глубина знаний директора планетария Владимира Крупко, человека, всей душой преданного делу, собравшего вокруг себя увлечённых ребят и воспитавшего целую плеяду астрономов. Мы были одним целым, одной семьёй. Такими и остались.

Когда ты рассматриваешь небо и звёзды — этот процесс завораживает, в голове рождается масса вопросов — почему это всё такое таинственное? Нам повезло: мы могли рассматривать небо почти 24 часа в сутки.

— Помните свои первые открытия для себя на небе?

— Мы много наблюдали Луну. И смотрели мы на неё не просто так — запоминали названия кратеров и их расположение, наблюдали нестационарные явления — когда её кора трескается и через трещины прорывается газ из недр нашего спутника. Этот газ светится, момент получается интересным, но мало кому удаётся его увидеть и сфотографировать. Наблюдали и лунные затмения.

А однажды я сфотографировал комету. Фотографировать небесные объекты через телескоп без автоматической системы ведения очень сложно — надо постоянно регулировать горизонтальную и вертикальную оси склонения, чтобы объект, например, звезда, попал прямо в перекрестье, только тогда снимок выйдет несмазанным. И как-то я пришёл в планетарий сразу после плохой погоды, сделал более 15 кадров, а когда я их проявил — чуть ли не прямо на улице стал прыгать от счастья. На снимках оказалась комета и её хвост. Это была долгопериодическая комета C/2006 M4 (SWAN). А потом увидел и второй хвост — вспышку вещества на комете, она то разгоралась, то становилась слабее.

А вообще комету может открыть простой любитель астрономии, но только если у него хороший телескоп с хорошей матрицей — камерой, которая способна конкурировать с телескопами на орбите.

— Были какие-то книги, которые повлияли на ваш интерес к звёздам?

— Я всегда любил научную фантастику, но сильнее всего меня впечатлила «Война миров» Герберта Уэллса. Это было что-то невообразимое, особенно с учётом времени, когда была написана книга — как человек в конце позапрошлого века мог так всё это выразить и написать. Может, это и не совсем научная книга, но именно Уэллс открыл для меня окно в мир научной фантастики. А сейчас люблю читать мемуары космонавтов и других известных личностей.

— Вы регулярно ездите в экспедиции в Казахстан. Что вас там привлекает?

— Я четыре раза посещал метеоритный кратер Жаманшин, который находится в пустыне. Он чем-то напоминает лунные кратеры, только их возраст больше трёх миллиардов лет, а Жаманшин сформировался миллион лет назад. Когда ехал туда четвёртый раз, сам задавал себе вопрос: зачем это, ведь я видел его уже три раза? Но это очень сложно объяснить. После того как космонавты выходят в открытый космос, они так отвечают на вопрос, что почувствовали, увидев Землю: «Она круглая!». Вот и у меня что-то подобное: появляется ощущение, что я — в кратере, как будто на Луне. И я понимаю, что в такие экспедиции буду ездить постоянно. Открыл этот кратер доктор геолого-минералогических наук, профессор РГУ нефти и газа имени Губкина Павел Васильевич Флоренский, тёзка и внук известного философа, трижды я ездил в Жаманшин вместе с ним. Он до сих пор занимается загадками этого кратера.

— Что это за тайны?

— Жаманшин образовался от удара кометы размером около 400 метров. Диаметр кратера — 13 километров. В кратере находят тектиты — это сплав кометного и земного вещества. При взрыве метеорита кусочки земного вещества поднялись в атмосферу и законденсировались там в таких сплавах. Причём Жаманшин — это единственный метеоритный кратер в мире, где их нашли. В этом году группа геологов и геофизиков из Петербурга исследовали в Жаманшине тектиты и трёхвалентный титан — на Земле этот элемент обычно находится в двухвалентном состоянии. Интересны кусочки вспененного кварца: он превратился в пену при температуре 1 700 градусов, которая образовалась при ударе кометы о землю и тут же застыла. Больше на Земле нигде такого нет, только в одном месте найдено.

Вообще интерес к метеоритам у нас в стране вырос после падения Тунгусского метеорита. По оценкам академика Фесенкова, за годы Советской власти на нашу территорию должно было упасть около сотни метеоритов. Они постоянно куда-то падают, например, в Омской области ещё много ненайденных метеоритов. У нас в Маслянинском районе тоже падал крупный метеорит, но от него до сих пор находят только очень мелкие кусочки.

Как-то раз полёт метеорита видел и я, причём совсем случайно. Понёс выносить мусор и на улице увидел, что в небе летит яркий объект, не похожий на метеор. Сразу подумал — надо запомнить время, было примерно 19:20. Потом узнал, что через несколько минут после этого в Омской области действительно упал метеорит. Пытался организовать экспедицию на его поиски, но так ничего и не нашли. В Сибири метеориты вообще искать трудно: высокая трава, болота по колено, змеи…

В найденных метеоритах есть особая прелесть. Это ощущение, что только вчера он был в космосе, а сегодня ты держишь его в руках или он лежит на полке. У меня есть своя небольшая коллекция метеоритов — одни я находил, другие мне подарили.

— А что интересного можно увидеть на небе в Новосибирске?

— Прежде всего, затмения Солнца и Луны. Лунное затмение полтора года назад видели многие — оно было в удобное вечернее время, когда люди возвращались с работы, и вызвало большой резонанс. Но это то, что видно невооружённым глазом, в остальном без телескопа не разобраться. Можно увидеть и Юпитер со спутниками, и Сатурн с кольцами.

— В августе будет что-то интересное на небе?

— С 10 по 15 августа можно наблюдать метеорный поток Персеиды — самый яркий на небе. Когда Земля проходит через этот поток, в час можно увидеть до ста метеоров. Но лучше наблюдать это явление за городом, там чище небо.

— Одно дело — наблюдения и экспедиции, а общение с аудиторией — совсем другое. Что оно вам даёт?

— Мне всегда хотелось стать педагогом, чтобы показывать людям Луну и звёзды. Когда человек смотрит в телескоп, его внутренний мир преображается. Ты как будто смотришь в замочную скважину и читаешь книгу. И даже если перед этим я рассказываю что-то о Луне, после того как слушатель посмотрит в телескоп, у него снова возникают вопросы. И это для меня очень важно: значит, люди начинают шире смотреть на мир.

Свои лекции в Звёздном зале планетария я всегда стараюсь подстраивать под аудиторию. Всегда спрашиваю, есть ли гости из других городов или стран, предлагаю поприветствовать их аплодисментами. Гости должны чувствовать, что их уважают, а новосибирцы в присутствии таких гостей тоже стараются вести себя достойно. На днях к нам приходили католические монахини из Индии. Они привезли к нам на экскурсию людей с ограниченными возможностями. И специально для них я показал интересующее их созвездие Южного Креста в другом полушарии. У них были непередаваемые ощущения, когда они выходили, говорили только об этом. А когда видишь такое восхищение на лицах у людей, то и сам получаешь заряд бодрости.

— В дискуссии о «плоской Земле» или о «выдуманных» полётах на Луну вас пытаются втягивать?

—Я знаю, что ответить в таких случаях. Привожу в пример авторитетов — например, отсылаю к записям лекций Владимира Сурдина на ютуб-канале. А ещё задаю вопрос из личного опыта: «Вы видели, как по Луне ползал луноход?». И когда отвечают, что видели, продолжаю: «Так это же путешествовал макет. Вы видели макет. Не могли же люди заранее поставить на Луне камеру!». И тогда люди задумываются.

Как-то я прочитал такой факт: американский астронавт Майк Маллейн рассказывал, что когда директор НАСА спросил президента Джона Кеннеди, почему он взялся за освоение лунной программы, тот ответил: «Если бы это было нужно только для науки, я не дал бы на это и доллара». Это была политика — перешагнуть через себя, но сделать. И СССР, в свою очередь, нисколько не проиграл космическую гонку. Мы запустили на Луну робота, который вернулся обратно с лунным грунтом. Сейчас такого сделать не могут, а тогда — получилось. Правда, вроде планируют построить станцию, которая будет летать вокруг Луны, как МКС, Россия тоже подписала договор об участии в этом проекте, но пока это кажется фантастикой.

— С кем из космонавтов доводилось общаться?

— В 2006 году на первом Сибирском астрономическом форуме в Новосибирске я встречался с Георгием Гречко. Тогда ещё и Большого планетария здесь не было — вопрос о его строительстве встал только после полного солнечного затмения, которое наблюдали в 2008 году. А позднее — с Александром Лазуткиным, которому в 1997 году пришлось тушить пожары на станции «Мир».

— Лекционная работа в планетарии — у вас не единственная…

— Я педагог-методист, веду занятия в астрономическом объединении. Дети у нас наблюдают солнечные пятна, следят за солнечной активностью, фотографируют звёздное небо. Если говорить о моих лучших фотографиях, то я скажу, что это те фотографии, которые сделали наши дети, причём без моего участия. И таких фотографий у них много — на них есть шаровое скопление М-13, туманность Гантель, взрыв звезды в созвездии Лисички. Наш экспонат, показывающий соотношение размеров планет Солнечной системы и Солнца, тоже сделали дети.

— Хочется что-нибудь открыть с учениками?

— Есть у меня такая мечта — открыть переменную звезду. Таких звёзд очень много, открывают их часто, пользуясь профессиональными телескопами. Но тут важна периодичность наблюдения, а у нас погода не всегда позволяет такое. Обнаружить неизвестный астероид тоже было бы интересно, это тоже требует упорства.

Но главное для меня — заинтересовать детей, которые к нам приходят, некоторые даже с первого класса. У них уже есть какие-то знания, им хочется поделиться ими друг с другом, а для меня важно научить их общаться друг с другом, слышать и принимать разные точки зрения. Если дети в течение года меняют своё отношение к каким-то конфликтам — это уже хорошо. А когда наши выпускники связывают свою жизнь с астрономией — например, в этом году один из них поступил на астрономический факультет, — это замечательно вдвойне.

— На вашей странице в соцсети указано, что вы пишете книгу. О чём она?

— Было дело, благодаря знакомству с Павлом Флоренским я увлёкся генеалогией и составил родословную нашей семьи. Павел Васильевич говорил, что знать, кто ты и откуда — значит, уважать своих предков, жить с уверенностью, что сможешь рассказать о них своим детям, когда они об этом спросят. А когда дети больше узнают о дедушках и прадедушках, они начинают и к себе относиться ответственнее, и стремления у них становятся шире.

Не могу сказать, что далеко углубился в родословную, но кое-что о предках узнал, наладил связь с родственниками по миру. Моей бабушке в этом году исполняется 85 лет, и она до сих пор ничего не знала о судьбе своего брата Григория Максимовича Бучнева, ушедшего на войну. Через базы данных на сайтах «Подвиг народа» и «Память народа» я узнал место, где он погиб в Калужской области во время битвы за Москву. Связался с поселковым депутатом Романом Тимофеевым, он помог через местную администрацию восстановить имя брата бабушки на памятной плите. Могу сказать, что история и астрономия тоже дополняют друг друга: астрономия — это инструмент, который и на «земную» информацию позволяет смотреть под разными углами.

— А научно-теоретической работой занимаетесь?

— Время для аспирантуры найти сейчас некогда. Магистратуру окончил на отлично, но тогда аспирантуры в планах не было, теперь хочется, но главное для меня всё же популяризаторская деятельность. Наука времени на неё не оставит — там нужно полностью отдавать себя процессу.

Виталий СОЛОВОВ | Фото Дмитрия ДАНЕВИЧА