Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Вице-спикер заксобрания по экономике Ирина Диденко — о спорах вокруг концессий, экономической стратегии и инициативах с мест.

— Ирина Валериевна, вы в этом году заняли должность вице-спикера по экономике. Как изменилась ваша работа в связи с новым статусом?

— Конечно, стало больше ответственности. Что касается нашей экономической политики — могу только одно сказать: тяжеловато всё идёт. Мы тут с коллегами обсуждали изменение стратегии развития — в частности, работали над экономической составляющей. Но потом всё-таки приостановились. Потому что, на мой взгляд, необходимо проводить анализ текущей ситуации. Она глобально, кардинально отличается от ситуации 2017 года, на основании которой разработана стратегия. Значит, и приоритеты у нас поменялись. У нас есть масса инициатив, которые, к сожалению, пока не поддерживаются. Может быть, они не так на слуху, как, скажем, ГЧП  или концессии, но они про то, куда нам дальше смотреть в будущем. Нам говорят: нужно ждать указаний от федералов. Я не согласна. Надо проявлять собственную инициативу, что называется, с земли, и в том числе доносить информацию с мест до федералов. Мы же смогли закон о госсобственности написать — и сверху нам на этот счёт никаких распоряжений не было. У нас должно быть своё стратегическое видение, как у нас будет экономика развиваться, какие стимулы для этого мы можем сформировать. Да, денег в бюджете мало. Но находятся же средства на выплаты концессионерам, и они довольно велики. И не всегда нужно очень много денег — иногда достаточно просто показать инвесторам, как и куда лучше заходить.

Мы провели много рабочих выездов, круглых столов. Хотелось бы, чтобы результатом стала экономическая программа, которая как раз решала бы эти вопросы. А сегодня её нет. У нас есть инвестиционная программа, по которой цель — сумма инвестиций, а не добавленная стоимость, создание рабочих мест и бюджетная отдача. А это разные вещи. Сумма инвестиций не равняется этим трём основополагающим моментам. У нас есть программа развития промышленности: 95 миллионов в прошлом году, в этом — 134 миллиона. Мы задаём вопросы по концессионным поликлиникам: почему стоимость оборудования выросла с 2,5 миллиарда до 6,5 и не получаем ответа. А тут 100 миллионов. На развитие промышленности.

— У нас же есть стратегия социально-экономического развития…

— Её надо перерабатывать. Когда стратегический документ занимает 600 страниц… Это не стратегия. Я не буду говорить, что стратегия должна быть на трёх страницах, но хотя бы 70. Чтобы было понятно, по какому пути мы должны развиваться. По агломерационному? Или по территориальному, формируя разные точки роста? Или по отраслевому? Пропишите всё, обоснуйте с экономической точки зрения. Никакого анализа не было проведено.

— Сейчас активно обсуждаются темы проектов ГЧП и концессий. Это затянувшееся строительство и семи поликлиник, и шести школ. Вокруг них много споров. Что вы об этом думаете?

— Я могу сказать одно — об эффективности инструмента, того или иного механизма можно судить только тогда, когда мы получим хоть один готовый объект и сможем оценить его эффективность путём соотношения вложенных денег и полученного результата, экономического или социального. На сегодня оценку эффективности мы дать пока не можем. Поэтому и своё отношение я смогу сформировать только тогда, когда у нас будет построен и сдан хотя бы один объект.

— На ваш взгляд, уложатся ли выплаты по концессиям в два с половиной процента, заложенные в закон?

— Я думаю, что вполне могут уложиться — если сделать правильный перерасчёт с учётом ряда обстоятельств. Например, увеличили мы грант, или привлекли более дешёвые федеральные средства, или компенсировали возмещение НДС, или изменили сроки кредитования у частного партнёра. Всё это может значительно уменьшить инвестиционные выплаты. Это первое. Второе: если у нас выплаты пойдут не тогда, когда запланировано, а именно тогда, когда объекты будут запущены в эксплуатацию, мы точно уложимся.

— А что касается сроков?

— То, что поликлиники построят до 2024 года, я не уверена. А по школам — честно сказать, если бы вернуться сейчас в то время, когда мы принимали проекты, — надо было бы отказать. Школы нужны, их надо строить. Но на те выплаты по концессиям, которые на них заложены в бюджете, мы могли бы и сами построить. Нас убеждали, что надо принимать эту концессию, потому что иначе федеральных денег не получим. Но три школы, которые должны были пойти во вторую очередь, в итоге строятся за счёт бюджета. И федеральное софинансирование есть. Сейчас мы принимаем бюджет на 2023 год — там заложены большие дополнительные заимствования, 22 миллиарда рублей привлекается. Почему это нельзя было год назад сделать? То есть для того, чтобы выплатить концессионеру, вы привлекаете кредиты, а чтобы просто построить школы — такой возможности нет? Эти концессионные школы даже ещё из экспертизы не вышли, хотя в плане было в декабре 2023-го их сдать. Мало того — в соответствии с порядком предоставления на них федеральных средств, софинансирования, если объекты в срок не сдают, деньги нужно будет возвращать. В правительстве говорят: мы полагаем, что подпишем продление сроков, с декабря на август следующего года, чтобы к сентябрю запуститься. Но когда они успеют шесть школ построить? Зима — строительный сезон закончился. В лучшем случае начнут строить в апреле.

— А если не выполнят?

— Мы будем настаивать на расторжении концессии по школам. В наших наказах и эти школы, и поликлиники, и как минимум два-три объекта за это время уже были бы построены, если бы их строили по одному, понемногу привлекая средства, да даже и заимствуя.