23.10.20

Со скоростью книги

Литературный критик Галина Юзефович — о читательском бодипозитиве, движении #MeToo и книжных ориентирах

Галина Юзефович — самый медийный литературный критик в России, чьи рецензии реально влияют на покупательский спрос в книжном мире

Галине Юзефович хочется задавать вопросы до бесконечности. Есть ощущение, что у неё есть ответы на всё — и про последний роман Пелевина, и про трансгенерационную травму, и про то, каким словом отзовётся коронавирус в сердцах российских писателей. С Галиной Леонидовной мы встретились в кинокомплексе «Победа» — после Тотального диктанта, на котором известный критик побывала в роли диктатора.

— У вас счастливое попадание в профессию: вы делаете то, что любите, — читаете. И наверняка уже вычислили общий «социальный знаменатель» у современной российской литературы. Что, на ваш взгляд, волнует молодых писателей сегодня?

— Мне кажется, сегодня нельзя говорить, что нынешнее поколение молодых писателей волнует «то-то и то-то»: сейчас всё очень сегментировано и дробно — все думают и проживают разные вещи. К примеру, писатель Дмитрий Захаров реагирует на общественно-политическую повестку. Писательница Евгения Некрасова сплавляет социальную проблематику с магией и чудесами. А писателя Алексея Поляринова волнуют отношения между поколениями и передача трансгенерационной травмы — когда травмированные взрослые растят травмированных детей. Понятное дело, всех без исключения волнуют какие-то психоэмоциональные переживания и отношения — это касается и русских писателей, и зарубежных. Взять, к примеру, тот же нашумевший роман Салли Руни «Нормальные люди» — это просто квинтэссенция юношеской трепетной переживательности. Словом, пока единая картина никак не вырисовывается. Я думаю, лет через пятьдесят мы увидим какой-то объединяющий узор и пазлы сложатся в одну картину. Пока же есть ощущение, что все интересы разнонаправленные и трудно провести единый вектор через это густонаселённое поле.

— Сегодня личный посттравматичный опыт — в социальном тренде: о нём пишут в «Фейсбуке», снимают сериалы и ставят док-спектакли. Как вы думаете, почему все побежали делиться друг с другом своими интимными переживаниями? Мне кажется, ещё лет десять назад трудно было представить, что бы кто-то написал публично в соцсетях:  «я — жертва».

— Думаю, это такая форма гиперкомпенсации. На протяжении долгого времени подобные разговоры были табуированы. И если с человеком случалось что-то плохое, то работал такой императив: не будь тряпкой, будь молодцом, соберись, преодолей и в итоге победи. А если ты совсем не молодец, то заткнись и молчи в тряпочку. Сейчас наконец возникла возможность говорить про свой травматический опыт вслух, не страшась презрения и непонимания. Можно открыть рот и рассказать, что ты чувствуешь в какой-то конкретной ситуации. Но ведь любые общественные процессы устроены по принципу маятника: в какой-то момент у нас можно только каким-то одним, единственно возможным способом, а потом это начинает со страшной силой компенсироваться, причём часто с избытком. Показательный пример — движение #MeToo. Вплоть до последнего времени существовало мнение, что женщина всегда сама виновата в насилии над ней: сиди и молчи, рот не открывай. Изнасиловали, оскорбили, унизили? А зачем ты короткую юбку надела? Зачем в номер к продюсеру поднималась? Это один полюс. А другой: он на меня не так посмотрел, у меня теперь травма на всю жизнь, пусть мне оплатят терапевта. Мы сейчас где-то в окрестностях этой второй точки: в одном углу — «соберись, молчи и не ной», а в другом — «вот я вам сейчас всем расскажу, какой я бедненький зайчик». И это как раз и есть тот самый случай гиперкомпенсации — но я верю, что рано или поздно (и скорее рано, чем поздно) всё устаканится в какой-то разумной, максимально комфортной точке.

— Как позволить себе расслабиться и читать в своё удовольствие? К примеру, не мучить себя «Памятью памяти» Марии Степановой, а поваляться на диване, условно говоря, с детективом Марининой, но чтобы без угрызений совести?

— Нужно признать, что чтение не делает человека лучше. Ты можешь прочесть гору книжек, но ты не станешь от этого умнее, добрее и эмпатичнее. И даже не факт, что ты станешь от этого образованнее — есть много других способов получить образование в наше время. Ты должен смириться с тем, что в целом чтение — такое же бессмысленное занятие, как просмотр сериалов. У нас почему-то в обществе бытует стереотип, что человек, который смотрит сериалы, в чём-то хуже человека, читающего книги. На самом деле абсолютно один чёрт. Прошло время, когда книга была чуть ли не единственным носителем знания и самым доступным источником информации. Сейчас знания распыляются совсем другими способами. И когда мы признаём, что чтение книг необязательно, что оно никак не делает тебя интереснее, умнее или, допустим, богаче, что в этом нет никакой прагматики, — в этот момент и происходит счастливое освобождение. Когда ты понимаешь, что чтение книг — это твой персональный выбор. Ты читаешь не для кого-то, а только для самого себя. Именно в этот момент наступает такой, прости господи, читательский бодипозитив: ты начинаешь читать то, что хочешь. Да, можно себя измучить и похудеть на 50 килограммов, упихаться в 42-й размер одежды, но будешь ли ты себя чувствовать от этого лучше? Очевидно, что нет. Продолжая телесную метафору, хочется всё же заметить, что важно пробовать новое и не зацикливаться на чём-то одном. Вот лёг ты на диван и начал заталкивать в себя шоколадки. В этом нет ничего плохого, но ты всё-таки попробуй встать с дивана — вдруг тебе понравится играть в волейбол? Нет так нет, важно попробовать — а вдруг не в волейбол, а вдруг в пинг-понг? Или на скейте кататься? Так же и с чтением. Если ты вдруг решил читать только для себя и начал читать одну Маринину — окей, почитай! А потом открой, к примеру, Степанову и дай ей шанс. Мне кажется, что нужно найти золотую середину в чтении: с одной стороны, не пытаться упихать в себя какие-то чужеродные каноны, а с другой — давать шанс разным типам чтения. И тогда вас ждёт вполне гармоничная читательская судьба.

— Как правильно читать книги? Есть у вас какой-то собственный рецепт?

— У людей есть проблема с адаптацией скорости чтения книги. Многие всю жизнь читают книги с одной и той же скоростью. На самом деле разные книги требуют разной скорости. И эту скорость нужно уметь в голове контролировать. К примеру, есть мнение, что «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса — очень сложный роман. На самом деле не такой уж он и сложный, если его читать с правильной скоростью. Не надо читать этот роман быстро — он требует от читателя как раз замедлиться. Читайте его медленно, вдумчиво, страниц по 10–15 в час, и никаких сложностей не будет. Понимаете, все сложности с «тяжёлыми» книгами у нас из-за стереотипа, что читать надо быстро, иначе это якобы «неэффективно». Но есть, к примеру, люди, которые, наоборот, начинают читать детективы медленно, поэтому не успевают в них вскочить и не чувствуют драйва. Детективы и триллеры нужно читать быстро — иначе они на тебя не подействуют. Поэтому чтобы правильно читать книгу, нужно правильно подобрать для неё скорость. А ещё — задать себе на входе в книгу вопросы: зачем я её читаю? чего я от неё хочу? Это поможет выбрать правильный формат потребления. Я, к примеру, Фостера Уоллеса читала шесть месяцев, потому что выбрала для него правильную скорость и никуда не спешила. Понятно, что за это время я ещё прочитала миллиард всего, но вот «Бесконечную шутку» читала с комфортной скоростью и никоим образом не переутомилась. Кстати, есть ещё забытая практика — делать на книге пометки и выписки. У меня, кстати, к каждой книге прилагается файл с собственными мыслями, заметками, яркими цитатами. Это очень хороший способ не расплескать прочитанное, сохранить книгу внутри себя.

— Лично для меня вы — маяк и ориентир в мире современной литературы. А кого вы используете в виде подобных маяков?

— Честно сказать, когда я слышу, что «я — маяк и ориентир», то всегда напрягаюсь и расстраиваюсь. Никогда не нужно ориентироваться на кого-то одного, кому-то одному вверять свою читательскую судьбу. Иногда это приводит к тому, что в какой-то момент ты человека разочаруешь и он скажет: «Я так доверял твоему вкусу, но в последний раз ты меня подвёл и посоветовал прочесть ужасную книгу. Теперь между нами всё кончено». Всегда лучше иметь много маяков и ориентиров — это самая правильная стратегия. Потому что никто один не может стать вашим клоном, разделить в полной мере ваши вкусы и интересы. Что делаю лично я? Я подписана на все информационные рассылки всех российских книжных издательств. Поэтому я знаю, что выходит и к чему готовиться в ближайшие месяцы. Я читаю всех своих коллег: это и книжные блогеры, и литературные критики — и наши, и зарубежные. Я выстраиваю свою программу чтения с той мыслью, что я не могу прочесть всё. Поэтому делаю себе закладку: выходит новый роман, о нём очень хорошо писала зарубежная пресса, возьму на заметку. Или выходит такая-то книга, которая понравилась моим коллегам: ну-ка, я посмотрю, что они такого в ней нашли? Или выходит книга в переводе Леонида Мотылёва — я читаю практически все книги, выходящие в его переводе. Во-первых, мне нравится его переводческая манера, а во-вторых, у нас с ним схожий вкус. Думаю, каждый читатель может сделать то же самое: найти для себя несколько ориентиров и по ним выстраивать свою читательскую программу.

— С каким произведением у вас ассоциируется сегодняшняя ситуация с эпидемией?

— Для меня литературный аналог того, что сегодня с нами происходит, — «Чума» Альберта Камю. Сначала все герои сидят по домам, боятся и не понимают, что происходит. Потом они начинают выходить и вообще, как говорят мои дети, «жить жизнь», потому что понимают: если этого не делать, они просто сойдут с ума, а зачем вообще жить, если ты сошёл с ума? А потом их снова накрывает страхом… И вот эти эмоциональные качели очень хорошо у Камю зафиксированы.

— Как вы считаете, получит ли ситуация с коронавирусом литературную рефлексию?

— Не дай бог. Евгений Водолазкин буквально в апреле написал пьесу «Сестра четырёх»: она про коронавирус, и она ужасна. Я очень люблю Водолазкина и считаю его одним из главных современных писателей, но это правда невыносимо. Знаете, есть такие вещи, которые надоели раньше, чем случились. Мы этот коронавирус обмусолили, отрефлексировали и истоптали со всех сторон в социальных сетях, в разговорах с друзьями, у себя в голове, в конце концов. Только в литературе его ещё не хватало. Я бы сказала, что в идеале коронавирус должен способствовать появлению литературы, где будет осмысляться та уязвимость человека, которую мы все сегодня ощущаем. Вот лично для меня во всей этой истории самым страшным было падение моего календаря. Я человек-календарь и должна знать, что буду делать через полгода. А теперь мы попали в ситуацию, когда непонятно, что будет через день. Вот эти новые ощущения литература, конечно, будет фиксировать. А фиксировать эпидемию как эпидемию, пожалуйста, не надо. У нас есть Яна Вагнер, Эмили Сент-Джон Мандел и Стивен Кинг со всеми этими ужасами, как люди вымерли от неизвестного вируса. Миллион разных вещей написано — спасибо, не надо больше.

— Воспользуюсь служебным положением и спрошу вас: как вы относитесь к последнему роману любимого мною Виктора Пелевина «Непобедимое солнце»?

— «Непобедимое солнце» — не самый мой любимый роман Пелевина. Мне показалось, что он несколько затянут, я бы предпочла его видеть короче на 200–300 страниц. Но мне было приятно его читать — это практически первый роман Пелевина, где главная героиня — милая женщина. Обычно же он про женщин слова доброго не скажет, а тут напрягся и сказал. Мне понравилась, в отличие от многих моих коллег, античная линия романа: она хорошо придумана и вполне сбалансированная. Но главное — Пелевин обладает практически уникальным в литературе свойством: его практически всегда интересно читать, он отлично придумывает и рассказывает истории. В наше нелёгкое время, когда ты читаешь роман и тебе интересно, — это уже большая радость.

Наталия ДМИТРИЕВА | Фото Валерий ПАНОВА

back

Материалы по теме:

11.11.20 Мышка для Анны

Директор независимого книжного магазина Анна ЯКОВЛЕВА — о недетской литературе, читательской любви и миссии книги

26.03.20 Читать — вредно?

Есть ли «вредные» книги и почему информация может спровоцировать тревогу и стресс?

06.07.18 Парикмахерская для книг

Специалисты областной научной библиотеки дают вторую жизнь даже самым старым и ветхим изданиям. «Ведомости» посмотрели, как они это делают?

20.04.18 Что читает министр культуры?

Корреспонденты «Ведомостей» побывали в обновлённых залах областной научной библиотеки, выяснили, что читает Игорь Решетников, и посидели на уютном подоконнике.

10.04.18 Привет из прошлого

«Ведомости» продолжают путешествие по Государственной публичной научно-технической библиотеке СО РАН — на этот раз идём в отдел редких книг и рукописей.

03.04.18 Книги подземелья

Корреспонденты «Ведомостей» побывали в «святая святых» новосибирской ГПНТБ — её уникальных подземных книгохранилищах. Как устроена самая глубокая библиотека России?

23.03.18 За семью печатями

«Ведомости» побывали там, куда посторонним вход воспрещён, – в отделе редких и ценных книг Новосибирской государственной областной научной библиотеки.

Новости  [Архив новостей]

x

Сообщите вашу новость:


up
Яндекс.Метрика