Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Аварии, взрывы, обрушения, пожары, стихийные бедствия… Они готовы тут же выехать к месту катастрофы, чтобы поддержать пострадавших

Психологи Светлана Куракова и Ирина Гельмер, заместитель начальника медико-психологического отдела Ольга Макарова и старший психолог Дарья Паркина. 

В гражданской жизни эти девушки увлекаются плаванием, вяжут, изобретают кулинарные шедевры, мастерят кукол и много времени проводят с семьёй. Впрочем, «тревожная кнопка» может сработать в любое время дня и ночи. Психологи МЧС Ольга Макарова, Дарья Паркина, Ирина Гельмер и Светлана Куракова рассказали «Ведомостям» о своей работе.

Психологи МЧС работают по двум направлениям. Это плановое психологическое сопровождение личного состава и экстренное реагирование на катастрофы. Один из главных критериев профессии — высокий уровень эмпатии и стрессоустойчивости. Если говорить о выездах на места, где произошли катастрофы, где есть пострадавшие, то существуют определённые правила: синяя форма с надписью «МЧС», никаких ярких ногтей и макияжа. Очень важно уметь правильно сочувствовать горюющему человеку, который может находится в состоянии изменённого сознания, — специалисты не представляются психологами, не спрашивают, чем могут помочь. Ведь на этот вопрос может последовать реакция: верните близкого! Анализируют ситуацию, понимают, к кому сейчас в первую очередь нужно подойти, учитывают национальность и пол (не каждый позволит приблизиться, прикоснуться). И тогда произносят: «Я из МЧС, я здесь, чтобы помочь вам».

Психологи работают в парах. Ситуативно могут взаимодействовать только с одним человеком. Допустим, в семье трагедия — погиб ребёнок: с мамой и папой одному человеку сложно одномоментно общаться. Кроме того, спокойнее, когда рядом плечо товарища.

— У нас настолько слаженный коллектив, что мы чувствуем друг друга абсолютно, интуитивно. Мы больше, чем команда, больше, чем коллеги, понимаем друг друга по одному взгляду. А это очень важно, потому что не можем, не имеем права переговариваться на месте катастрофы, чтобы исключить со стороны наблюдателей, зевак домыслы, что мы что-то скрываем, не договариваем, допустим, во время поиска водолазами утонувшего подростка. Благодаря форме нас видят пострадавшие, родственники погибших, волонтёры. Нам достаточно обменяться взглядами, чтобы на месте определить объект оказания психологической помощи. Можем, если нам нужно что-то сообщить, сделать это в телефонном режиме. В зависимости от масштаба катастрофы принимается решение, сколько будет открыто участков работы и кто на каком участке будет работать: на горячей линии, на опознаниях в морге, в больнице, на месте ЧС. Потому что, несмотря на то что мы психологи, мы люди, мы так же переживаем, мы так же страдаем, мы так же сочувствуем, нам так же больно, — рассказывает Ольга Макарова.

Один из главных критериев профессии психолога МЧС — высокий уровень эмпатии и стрессоустойчивости.

Психологи затрудняются назвать самое запоминающееся событие — везде страх, боль и горе. Если говорить о масштабных — вспоминают взрыв на Линейной, где погибло много людей, в том числе ребёнок. В первый же час людей из разрушенного дома начали отправлять в пункт временного размещения, в ближайшую школу, всё было очень организованно. Было раннее утро — люди выбегали из дома кто в чём был. Горожане понесли в школу пледы, одеяла, продукты. Никто не оставался безучастным. Плакали даже те, кто не был причастен. Жители заходили в близлежащие кафе, оставляли деньги, чтобы могли поесть пострадавшие. Очень много несли гуманитарной помощи. Когда мальчонка выбежал буквально голышом в жуткий мороз, его женщина с соседнего дома отвела к себе.

— Наши психологи работали на разных участках — и на горячей линии, на месте, в морге на опознании. Смерть близкого, когда она неожиданная, — всегда страшная. В морг поступали изувеченные тела, оттуда нам присылали фото, а мы в пункте размещения проговаривали с родственниками: шрамы, маникюр, серёжки, кто что может вспомнить, — так удалось только по цепочке опознать жительницу дома. Один из ресурсов, который, условно говоря, «возвращает» человека, потерявшего близких (был случай, когда пожар забрал у женщины и детей, и мать), — это вопрос о том, кто их проводит в последний путь, — делится Дарья Паркина.

Психологи МЧС работают и на пожарах — их помощь может понадобиться после любой трагедии.

Когда происходит катастрофа, люди забывают порой о своих базовых потребностях — сходить в туалет, поесть, согреться… Понятно, что психологи не избавят человека от его горя, но помогают ему правильно отреагировать, смягчить этапы горевания, чтобы он прошёл этот путь и осознал его. Потому что бывает такое, что человек переключается — те, кто стоят с ним рядом, они интуитивно хотят его успокоить, создать иллюзию того, что всё будет хорошо. Он не плачет — это ненормально. Человек должен плакать, человек должен отреагировать на ситуацию. Иначе посттравматический синдром может позднее дать знать о себе.

— Когда мы приезжаем, смотрим за реакциями и уже с ними работаем. Если это истерика или двигательное возбуждение, стараемся обеспечить безопасность и пострадавшему, чтобы он не мешал введению аварийно-спасательных работ, не причинил вред окружающим, которые там стоят, — комментирует Светлана Куракова.

Бывает такое, что психологам приходится ехать с пострадавшим в следственный отдел для ведения допроса. И люди в таком состоянии не могут правильно и адекватно воспринять вопросы, которые им задают следователи. Психологи сидят рядом, помогают переформулировать, помогают ответить, снизить агрессивную реакцию. У него ещё горе, у него ещё нет принятия того, что он потерял ребёнка, а необходимо провести определённые мероприятия, которые обязательно должны состояться.

— У нас в обществе принято, что психолог успокаивает. Но мы, наоборот, заставляем иногда плакать. Нам очень важно, чтобы человек выкричался, выплакался. Это потом смягчит стадии прохождения горя. Была ситуация, когда в пожаре погибла мама, а четверо ребятишек от четырёх до шестнадцати лет находились у соседей. И никто не мог взять на себя миссию сообщить, что мамы больше нет. Это пришлось делать нам, подобрать все слова правильно. И так, чтобы все дети покричали и поплакали. Многие думают, что мы должны быть очень жёсткие, суровые, циничные. А на самом деле работа с трагедиями даёт возможность очень сильно ценить жизнь, возможности, семью, то, что можно после работы обнять своих близких, побыть с ними рядом. Потому что ты начинаешь переоценивать, переосмыслять, что многие проблемы — и не проблемы вовсе, а такие мелочи на фоне того, что происходит у людей, — резюмирует Ирина Гельмер.