Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Режиссёр Пётр ШЕРЕШЕВСКИЙ — о банальности зла, человеческой психике и прививке культурой

В новосибирском культурном сообществе ждали мартовской премьеры в театре «Красный факел»: известный российский режиссёр, петербуржец со своим неповторимым интеллигентным почерком Пётр Шерешевский ставил «Леди Макбет Мценского уезда» по знаменитому тексту Николая Лескова. А если учесть, что Пётр Юрьевич не боится заплывать за канонические буйки классических произведений, приближая их к современному зрителю переносом места действия в здесь и сейчас, то интрига закручивалась — кто она, современная Катерина Львовна?

— Пётр Юрьевич, как вы выбираете материал для спектаклей? Какими идеями руководствуетесь?

— По-разному, но очень часто из общих соображений. Просто понимаю, что это знаковое произведение, где зашито гуманистическое содержание, — своего рода культурный миф. И этого уже этого достаточно, чтобы стало ясно, что в этом материале я для себя могу отомкнуть, как он во мне откликается. Я не знаю заранее, как буду ставить спектакль, но всегда уверен, что это будет интересное путешествие, которое в конечном итоге тебя обязательно куда-то приведёт. Что касается «Леди Макбет Мценского уезда» Николая Лескова, то здесь всё было просто: главный режиссёр театра «Красный факел» Андрей Прикотенко предложил взять этот материал, и я сразу согласился.

— У вас Катерина Львовна живёт не в купеческом особняке, а где-то в панельке условного Первомайского района нашего Новосибирска. О чём ваша история?

— Мне было интересно рассказать историю про банальность зла, которое сегодня стало обыденностью. Поэтому мне было важно погрузить героев Лескова в эту среду. Театр всегда был и остаётся для меня про сегодня — через него я пытаюсь говорить о сегодняшнем мироощущении человека, о времени «сейчас». Когда беру классические произведения, которые отстоят от нас на 100, 200, 300 лет, то разглядываю время через время, исследуя изменения человеческой природы. И она, к сожалению, практически не меняется, а если и течёт, то неизвестно в какую сторону. Меня артисты на репетициях спрашивали: из-за чего убивает Катерина Измайлова? Всё страшно банально — из-за квартиры в городе и магазина «Продукты 24 часа». Что касается локации, то мы хотели стопроцентной узнаваемости. А я думаю, что 90% зрителей (и я в том числе) живут в панельных домах. И здесь речь не о том, что эта история про люмпенов и маргиналов, это про нас самих в нашем естестве. Вот так устроен наш быт, да — он такой, и это не про каких-то далёких людей, а про нас.

Сцена из спектакля «Леди Макбет Мценского уезда».

— Многие романтичные барышни моей юности считали, что Катерина Измайлова сильно любила, а любовь оправдывает всё.

— Никакая любовь не оправдывает убийства. И Катерина Измайлова — это абсолютное зло, которое убивает от скуки. И если внимательно читать текст Лескова, то сразу будет очевидно — он не относился к ней как к героине. Прекрасным сказительным языком он писал про скуку барыни, в жизни которой потом появляется хорошая сексуальная жизнь, которая ничего общего не имеет с любовью развитого человека. Да, может показаться, что Катерина одержима любовью, но для неё это чувство воспринимается через физику. И в этом есть абсолютно животная составляющая, такое докультурное существование человека, который живёт по эгоистическому принципу — мне вот это надо, и я заберу. К физике примешивается жажда денег, чтобы жить в комфорте и покое, получая от жизни свои радости. Да, деньги — это важная составляющая нашей жизни, но когда они встают во главу угла, наши нравственные акценты сильно смещаются.

— Пётр Юрьевич, а какая-то есть прививка от всего этого? Что-то можно с этим сделать, с этим течением нашего человеческого бытия?

— Через осознание себя. Не все же так живут. Прививка — это как раз культура и эмпатия к другим людям, понимание бесконечной ценности любой человеческой жизни, человеческой свободы и уважения к другому. И театр обязан выступать проводником этих смыслов. Но не в жанре назидательной проповеди, а как место, где тебе задают неудобные вопросы и заставляют тебя погрузиться в свою душу, чтобы задуматься о себе. Начать с собой процесс по взращиванию собственной души и собственной совести. Единственный рецепт спасения своей души — пытаться осмысленно жить.

— Всё чаще стала слышать от молодых режиссёров фразу «позитивный театр». Мол, театр должен говорить со зрителем о приятном, давать надежду, отвлекать от проблем. Но мне кажется, что в тотальном «хэппи-энде» трудно ощутить катарсис.

— Конечно. Катарсис — это не простая штука. Это не «сделайте мне приятно», это не фильм «Кубанские казаки» или пирожное — он про другое. Как раз про очищение через страдания, через сопереживание и через сострадание. Поэтому, конечно, миссия театра, если он занимается искусством, а не является сферой услуг, — как раз в сталкивании человека с собственными бесами, с собственными проблемами, с неразрешимыми противоречиями, которыми полна наша жизнь, с проблемами морального выбора. Театр должен выступать в роли толчкового механизма для зрителя, чтобы он начал работать над собой.

Сцена из спектакля «Леди Макбет Мценского уезда».

— В одном из интервью с вами читала, что у вас свой принцип работы с артистами, когда не роль через артиста, а его индивидуальность через роль.

— Это принципиальный подход. Я давно понял, что мне абсолютно не интересны персонажи и сыгранные роли. Мне интересна только личность на сцене, которая может раскрываться через текст и своего персонажа, который может быть отрицательным и совершать кучу ошибок, да что угодно делать, это не принципиально. Здесь важна личность артиста, который через себя и свой опыт прорабатывает всё это в себе, рефлексируя на свою жизнь сегодня во времени «сейчас». И тогда мне интересно. Станиславский говорил про «я в предлагаемых обстоятельствах», а мы меняем эти обстоятельства так, чтобы они стали близки каждому конкретному артисту в его психофизике, в его возрасте и в его мироощущении. Я пытаюсь максимально притянуть роль к актёру, чтобы через роль он проявил собственную индивидуальность. Когда вижу, как человек на сцене показывает своё профессиональное мастерство, мне не интересно. А когда через роль я вижу личность артиста — это другой разговор.

— Ваша география постановок в России — от Сахалина до Москвы. Как вы считаете, есть ли понятие «провинциальный театр»?

— На мой взгляд, такого понятия не существует. Абсолютно не вижу разницы, работаю ли я в Новокузнецке, в Южно-Сахалинске, во МХАТе или в Новосибирске. Везде абсолютно одинаково талантливые и заинтересованные в своей работе артисты, одинаково профессиональные цеха, неравнодушные люди.

— У вас есть один узнаваемый художественный приём, когда действие спектакля выносится на большой экран с помощью онлайн-трансляции. Какие смыслы вы с его помощью находите?

— Мне нравится разглядывать людей. А этот приём позволяет мне в театре быть более внимательным к человеческой психике, которая больше всего меня занимает. И при этом создавать более сложные эстетические структуры.