Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Эколог Александр ДУБЫНИН о лесных пожарах, «уставшей» планете и зоопсихологии

— В этом вопросе нужно применять не психологию, а, скорее, зоопсихологию. Человек во многом представляет собой «окультуренную обезьянку» — выросшего гоминида: если у него нет внутри культурных установок и он не особо по жизни задумывается, — будет гадить на своём пути, для него это поведенческая норма. Есть мнение, что ещё сказывается некий азиатский архетип поведения кочевников, — о нём мне рассказал профессор Игорь Васильевич Стебаев, который интересовался культурой степных народов. Я как-то вёл его по студгородку в наш Экоклуб НГУ на «биологические посиделки» — под окнами общежития. А там народ на тот момент просто из окон выкидывал на улицу разный хлам — математики и физики тогда этим грешили. «Это наша азиатская черта играет, — сказал Игорь Васильевич. — Кочевники же как живут: постояли стойбищем на одном месте, оставили продукты своей жизнедеятельности и переместились на чистую территорию». Я с ним отчасти соглашусь.Это в Западной Европе люди были ограничены территорией города, поэтому у них антисанитария вечно боком выходила — то чума, то ещё какая-нибудь эпидемия. А большие территории, как у нас, плохую шутку с человеком играют, позволяя ему не убирать за собой. В города-то переехали, а психология кочевника-временщика осталась. Тут может помочь самодисциплина, когда ты понимаешь, что встроен в экосистему, и метод «кнута и пряника»: набезобразничал — получи наказание.

Управа на таких «вредителей, есть — в виде закона. Но здесь вопрос в другом: кто будет сидеть в засаде и хватать за руку? Мы в своё время сидели в засаде на Издревой с полицией, хватали за руку и составляли протокол. Но нашим доблестным органам и профильным ведомствам это не интересно: все мусор выкидывают — никакого криминала в этом нет, сами не без греха. Раньше в городе неплохо работала экологическая полиция — мы даже с ними договаривались, чтобы они выезжали с нами в сельские районы. Очень жаль, что хорошие и правильные вещи упраздняются. Вот, к примеру, лесничих у нас тоже упразднили — нет больше той самой лесной охраны, которая на месте оценивала состояние лесов. Если раньше этим занимались сотни тысяч специалистов, которые работали в «полях», а не в кабинетах, то сегодня от этой службы практически ничего не осталось.

Сибирь горит каждый год — в этот раз, конечно, масштаб очень серьёзный, наверное, в пять раз больше, чем обычно. Просто сейчас в нашу сторону дунуло, мы унюхали и поняли, что горим! Причиной лесных пожаров могут стать грозы, но люди и рубки усиливают этот процесс. Сегодня мы знаем, что заинтересованные товарищи могут устраивать поджоги, — вроде прокуратура нашла какие-то следы. Я точно знаю, что в лесах Алтайского края устраивались такие поджоги, чтобы пустить низовой пожар. Дело в том, что по нормам после низовых пожаров нужно проводить санитарные рубки, а куда девать вырубленную древесину? Правильно — продать. Но тут есть некое лукавство. Сосна — очень устойчива к низовым пожарам, у неё толстая кора и она пирогенна. Для неё низовой пожар в какой-то степени даже полезен — он способствует её возобновлению. У сосны  совсем небольшие семена-летучки — при прорастании им трудно конкурировать с растениями травяного яруса. А когда происходит пожар, у крупных сосен стимулируется развитие семян, они активно засевают выжженную территорию, которая сдобрена «вкусным» пеплом. И через два-три года формируется зелёная «щётка» молодого и крепкого подроста. Её хорошо видно в Караканском бору или в сузунских лесах. У любой экосистемы есть свой, исторически предопределённый, «режим нарушений» — факторы, которые её разрушают, эволюционно оправданы и являются неотъемлемой частью её функционирования. К примеру, падает в лесу дерево, обнажается грунт — на нём сразу поселяются растения, которые могут расти только на обнажённом грунте. На месте корней образуется ямка — в ней удобно мелкой живности делать норы, спасаться от преследования. На упавшем стволе начинают расти грибы, чья жизнедеятельность возможна только в этих условиях. И получается, что падение дерева — эволюционно нормальное событие, элемент лесной динамики. И то же самое — с естественными лесными пожарами, на примере сосны мы видим, что ей это только на пользу. Другое дело, что когда рядом человек и лес, условно говоря, горит не раз в 20 лет, а каждый год, то это уже беда и нужно контролировать процесс возгорания, иначе вся экосистема полностью выгорает и в итоге приводит к деградации и видового состава, и к исчезновению особо чувствительных к пожарам видов. Но, к сожалению, многие наши лесные чиновники учились по учебникам позапрошлого века, когда не было всех этих понятий — «режим нарушений», «биологическое разнообразие», «экосистема». Поэтому они лес воспринимают как «огород брёвен».

Ценность природы, её биологического разнообразия сегодня принижена. В экологической экономике есть раздел, связанный с оценкой экосистемных услуг: ведь то, что даёт нам природа, гораздо больше, чем просто ресурсы. Тут нужно считать и комфортный климат, и то, что леса — биотический насос, который притягивает воду и кислород, и утилизацию углекислого газа. И если всё это вдумчиво просчитать, то мы ещё задумаемся: а выгодно ли нам будет прокладывать дорогу, вырубая лес или добывая из недр какие-то полезные ресурсы, нарушая природный баланс? Мы только сейчас начинаем понимать эти вещи, но, к сожалению, слишком медленно. Лес стал гореть ещё и потому, что климат изменился. Каждый год у нас жарче, чем предыдущий, вот уже десять лет, и это очень страшная штука, потому что если раньше говорили, что в климате «наблюдаются изменения», то сегодня уже учёные уверенно говорят: глобальное потепление. А что это значит? В Гренландии тают миллионы кубометров льда: это торможение Гольфстрима, опреснение воды, гибель определённых микроорганизмов, проникновение холодных масс, повышение уровня мирового океана. «Климатическую машину» планеты начинает лихорадить, погода становится непредсказуемой: где-то жара, где-то холод, в одном месте засуха, в другом — всё заливает дождями. Посмотрите, что происходит этим летом: в Москве — холод, в Европе — жара. Даже скептики начинают понимать: на планете что-то происходит.

Одно время говорили, что в разбалансировке климатической машины нет антропогенного вклада — мол, оно всё само. Но учёные всего мира говорят, что, извините ребята, «не само». Процессов, которые меняют климат, очень много. И все они в большинстве случаев  связаны с человеком. Меня буквально потряс недавний доклад профильной комиссии ООН, который как раз касается биологического разнообразия. Вы только представьте: на Земле 99 процентов по массе занимают человек и его животные — скотина, которую он выращивает для убоя, птица. И только один процент — это дикая фауна! Идёт сокращение популяций по всему миру — в Южной Америке, к примеру, сократились популяции видов на 90 процентов, там активно вырубаются тропические леса, это страшные цифры. Страшно представить: человек выживает всё живое с планеты. Мы уже говорили о естественном «режиме нарушений», после которых экосистема восстанавливается, а человек — это "непредсказуемый метеорит", после него уже ничего не восстанавливается. Планета долго пыталась с нами совладать, но на сегодня она деградирует. Сейчас уже научно признан тот факт, что человек меняет геологическую систему земли. Да, в системе особо охраняемых природных территорий у нас сохраняется видовое разнообразие, но этих площадей уже не хватает.

Я думаю, что пришло время каждому из нас включить мозг, обратить внимание на ситуацию и начать понимать, что на планете происходят глобальные катаклизмы. И что между нами и нашей политической, экономической жизнью и ежедневными привычками существует прямая связь.Нужно перестать жить сегодняшним днём, по вечному принципу «после нас — хоть потоп». Меняйте свои привычки, вглядывайтесь в окружающий мир. Радует, что мы начали «просыпаться», растёт поколение с большой "экологической сознательностью". Не нужно думать, что от тебя ничего не зависит. Вон, шведская школьница Грета Тунберг каждую пятницу приходит к шведскому парламенту с плакатом «Школьная забастовка за климат». И когда её начали называть «наша надежда», она сказала: «Я не хочу быть вашей надеждой. Я хочу, чтобы вы запаниковали».

Наталия ДМИТРИЕВА | Фото Михаила ЧЕРНОВА