Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

В Первом театре перешли «Марьино поле»

Когда Мария вдруг помирать передумала.

Новосибирский театральный сезон завершился премьерой в МДТ «Первый театр» — мистическим «road movie» «Марьино поле» по пьесе Олега Богаева в постановке главного режиссёра Павла Южакова. Жанр «лубочного балагана», где в пряном бульоне скоморошества и трагедии варятся серьёзные смыслы, для современного театра уже находка — в таких историях режиссёр может оторваться во всю свою интерпретационную мощь, зашифровывая, миксуя и провоцируя. А пьеса Олега Богаева вообще сокровищница Али-Бабы — особо не нажимая на кнопку «глубинный патриотизм», драматург смог рассказать, что война сегодня перешла в разряд национального фольклора, где продолжает греметь «вагонами памяти» на железнодорожных стыках. И да, мы всё помним, не примирились с потерями и продолжаем коллективно ждать своих дорогих пассажиров на мистической станции где-то «там».

— Спектакль не только о тех, кто устраивает войны, кто в них побеждает и погибает, — сказал Павел Южаков. — Это спектакль о тех, кто ждёт и верит, что в мире возможны счастье и любовь. Зритель видит историю трёх женщин, которые ждут своих любимых с войны. В этой истории есть юмор, фантастика и даже саспенс. Встречи персонажей с демонами в виде Сталина и Гитлера, с забытыми героями-символами прошлого заставит зрителя не только вздрагивать от неожиданности, как в жанровой истории о путешествии, но и дадут возможность задуматься, простите за пафос, о судьбах Родины.

Гипсовые персонажи — наше застывшее в песнях и легендах прошлое.

«Марьино поле» Южакова заставило зрителя вздрагивать, задумываться о судьбах России и даже злиться: мол, есть темы, которые трогать нельзя, а режиссёр вдруг посмел, манипулятор!

И такая реакция вполне логична: когда тебя что-то цепляет за незажившее, сдирая в лохмотья тонкую кожу коллективной памяти, это больно. Далеко за примером ходить не надо, достаточно вспомнить, как бурлит общество в соцсетях каждый год накануне празднования Дня Победы: одни — «можем повторить», другие — «не допустим». А в спектакле Южакова нестройными вурдалачьими рядами шаркают по сцене гипсовые осколки великой державы, Сталин изрыгает из кровавого рта похоронки, Гитлера с хвостом опять поймали под мостом, а Смерть ехидно улыбается в образе знаменитой девушки-регулировщицы из Берлина. Ох, господи, он ещё и над главным голосом страны посмеялся. Юрий Левитан в виде инфернальной белки, прикованный цепью к табуретке, мальчик, обречённый читать ненавистным взрослым стишки, — это вообще как?! Да всё так. Историческая память — это ведь не просто канал передачи сведений о прошлом. Это выход в поле метафор, где страшное превращается в смешное, пафосное — в мёртвое, а коллективное — в индивидуальное. Режиссёр предлагает зрителю «метафорический кейс» и каждый заберёт со спектакля ровно то, что ему сегодня нужно.

Прекрасные образы Елизаветы Маслобоевой, Дарьи Тропезниковой, Юлии Шабайкиной и Дарьи Колывановой.

Жили в заброшенной деревне три столетние бабки: Мария (Елизавета Маслобоева), Серафима (Дарья Тропезникова) и Прасковья (Юлия Шабайкина). И была Марии благая весть: товарищи женщины, все ваши мужья живы, скоро поезд на станцию прибудет — встречайте! Отправились три старухи и Корова (Дарья Колыванова) в хрестоматийную дорогу, чтобы пройти путь Героя, встретиться с народными антагонистами, выпить из омолаживающего источника и встретить своих «иванов». Кстати, источник только на Корову подействовал, которая в Козу превратилась — «не пей, бурёнушка, козлёночком станешь», вот такой сказочный привет. Насчёт же самого «road movie» трёх старушек-веселушек — тут всё очень индивидуально и зависит от личных зрительских ассоциаций. Кто-то увидит в нём предсмертную агонию Марии, когда сказочный сюжет всего лишь последняя улыбка сознания, кто-то — посмертное путешествие на конечную станцию, когда трое в лодке, не считая Харона, извините Коровы. И только Смерть (Елизавета Кузнецова) внесёт трезвую ясность: эх, Мария, не надоело тебе сказки самой себе рассказывать, все умерли, осталась одна Маша. И весь этот громкий, смешной и трагичный мир вдруг в одночасье перестанет быть живым и застынет холодным клином-истуканом, оставив в ряду свято место для Марии. Но видимо, у нас, у русских, действительно свой особый путь: вон сколько войн было, а ума не нажито — по-прежнему грохочут «вагоны памяти» на исторических стыках. Идут в атаку наши мертвецы, нет им по сей день успокоения. «Насчёт мужей — вы молодцы, с войны надо встречать только мёртвых», — скажет гриб-солдат, а Смерть потом добавит: «Ладно. Даю тебе последние сто лет». Вновь звучит полиритмия вагонных колёс, где-то застрял долгожданный поезд, Мария упрямо вглядывается в мелькающие составы и верит, верит, верит. До бесконечности. По кругу.

Под каким мостом поймали Гитлера с хвостом?

Удивительно точно сработал художник спектакля Николай Чернышёв, превратив сценическое пространство в урочное место с гранитным памятным мемориалом — местом плановых советских ритуалов, от принятия в пионеры до посещения молодожёнами. Что такое Мемориал памяти? Официальный канон, связанный с освоением идеологических смыслов войны и победы? С обязательным оправданием жертвы и установками на будущую мирную жизнь? Или коллективный якорь, который позволяет нам уцепиться за прошлое? И может ли этот конвенциальный язык исторической памяти устареть и мифологизироваться? Судя по тому объёму «сказочных героев», который гранитная стена выпускала на сцену, — вполне.

Мария — архетипичная женщина, которая ждёт.

Актёрский ансамбль «Марьиного поля» — это исцеление смехом. Когда о важном — без пафоса, но с самоиронией, о страшном — с насмешкой и хохотом (видали мы вашего Гитлера!), о вечном — с бесстрашием молодости. Выходя из зала, ты понимаешь, что твои личные границы попраны, а эмоциональные берега обрушены вышедшей из берегов коллективной памятью. Но это очень важный, исцеляющий опыт.