Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Археолог Андрей БОРОДОВСКИЙ — о том, какими средствами связи пользовались пограничники в Сибири 300 лет назад и как «заставить» старинные остроги работать на современную экономику

Еле заметные холмики и рвы на местности — только археолог намётанным глазом сможет определить, что когда-то находилось на берегу Иртыша. А это были элементы огромной системы укреплений, простиравшейся через всю Сибирь до Тихого океана. Знания историков об этой системе теперь обобщаются в многотомном труде «Линии роста», который выходит под эгидой Российского исторического общества. Главы о старинных укреплениях Омской и Новосибирской областей для этого труда написал новосибирский археолог Андрей БОРОДОВСКИЙ.

— Андрей Павлович, когда к вам пришло увлечение оборонительными линиями?

— Начиналось всё, наверное, ещё в школьные годы, с книги об истории Бердска. Потом эта тема как-то отошла в сторону, я занимался ранним железным веком и древним производством. Но в 2002 году меня привлекли к раскопкам Умревинского острога. Сначала эта идея меня не воодушевила — она отвлекала меня от раскопок могильников на Алтае, но постепенно я втянулся и осознал, что археолог не должен ограничивать себя какими-то рамками.

— Что интересного вам удалось обнаружить в Омской области?

— Последние пять лет мы занимаемся изучением Иртышской оборонительной линии и переводим её в формат археологического памятника. Изучение приграничных сооружений стало особенно актуальным в последние годы, когда у самых разных стран обострился пристальный интерес к границам, в том числе историческим. В Сибири первой оборонительной линией на границе стала Ишимская, которая строилась с начала XVIII века, — в её проектировании как военный инженер участвовал Илларион Кутузов, отец фельдмаршала. Иртышская линия стала строиться чуть позже: на первых порах, после похода Бухгольца в 1716 году, была поставлена только Омская крепость, а основные фортификационные работы развернулись уже при Елизавете Петровне. Поспособствовал этому ряд факторов: с одной стороны, граница России отодвинулась южнее, до Горного Алтая, а с другой — незадолго перед этим императрица Анна Иоанновна отказалась от российских владений в Южном Прикаспии, и выведенные оттуда два полка были размещены на Иртышской линии.

Карта северного участка Иртышской линии. 1783 год.

Иртышская линия в итоге протянулась почти на 1 000 километров от Омска до Усть-Каменогорска, на этом расстоянии примерно через каждые 20–25 километров стояли оборонительные пункты-редуты и форпосты. После 1991 года на территории России остался лишь маленький участок линии — от Омска до границы с Казахстаном, несколько десятков километров, большая же часть теперь находится в Казахстане — и это создаёт определённые трудности в её изучении. Омская крепость, находившаяся на месте современного Омска, практически потеряна — остался только культурный слой и восстановленные Тарские ворота. Проследить следы линии до казахстанской границы тоже непросто — активное освоение земель привело к тому, что остатки форпостов Ачаирского, Черлацкого, Татарского и других теперь сложно выявить на местности. Но с редутом Соляной Поворот нам повезло — в окрестностях села Соляное мы нашли площадку с малозаметными рвами и, соотнеся эту точку со старыми картами и описаниями в письменных источниках XVIII века, доказали, что на этом месте и был редут.

Восстановленная пушка редута Соляной Поворот.

На самих редутах и между ними ставили маяки для оперативной передачи сигналов. Географ Паллас описал систему средств связи на Иртышской линии в 1771 году: по его данным, на самом высоком месте располагалась башня или вышка, на которой стояла пушка, на маяках между башнями зажигались костры, заметив огонь или дым этих костров, на башне тоже разводили костер, а пушка дублировала этот сигнал выстрелом. Как выглядели маяки, мы знаем только по нескольким гравюрам. Но мы попытались их найти, зная, что один маяк должен был находиться на редуте Соляной Поворот, а ещё два — к северу и югу от него, в направлении Ачаирского и Черлакского форпостов. Здесь пришлось поработать в формате космоархеологии, анализируя космические фотоснимки. И с их помощью, а также с помощью карт XVIII века между Черлакским форпостом и редутом Соляной Поворот я нашёл точку, которая могла быть местом расположения маяка. Мы сняли план этого места, определили границы объекта, зачистили ров и изучили внутреннюю площадку в границах рва — это квадрат со стороной 20 метров. Возле всех этих сооружений мы находили множество предметов — солдатские пуговицы, кивера и патронные сумки, орудийные ядра, нательные кресты XVIII века.

Интересно, что на этом же участке находятся самые южные курганы саргатской культуры, которые относятся к V веку до нашей эры — то есть скифской эпохе. Севернее, в Барабинской степи, таких курганов десятки, а южнее они уже не встречаются. То есть, по сути, российская граница петровского времени была границей и между народами, которые жили здесь тысячи лет назад.

Пряжка с портупеи гренадёра времён Екатерины II с Иртышской линии.

— Что будет с этими памятниками дальше?

— Когда идёт речь об археологических объектах, первый вопрос: на чьей земле они находятся? Например, найденный нами маяк не входит в кадастровые участки Омской области, а редут Соляной Поворот относится сразу к двум участкам. Владельца одного из них мне удалось убедить перенести линию запашки на 50 метров в сторону — восточный ров редута уже и так полностью распахан. На мой взгляд, лучшим вариантом было бы законсервировать редут и сделать реплики сигнальных маяков на редуте и на обнаруженном нами маяке, эти точки могли бы стать площадками для проведения каких-то массовых мероприятий и фестивалей. В селе Соляной Поворот есть таблички, напоминающие о том, что здесь проезжал Паллас, но этого мало — исторические места надо интегрировать в местную культурную жизнь.

— А как обстоят дела с подобными археологическими объектами в Новосибирской области? Умревинский острог, по крайней мере, у всех на слуху…

— Да, в нашем регионе всё гораздо лучше в этом плане, чем у соседей. На площадке Умревинского острога сохранён исторический ландшафт, воспроизведена башня и часть южного тына. А Новосибирск — вообще один из немногих городов, где острожная или фортификационная тематика предлагается в разных вариантах. В Заельцовском парке установлены клоны избы приказчика и острожной башни, между Октябрьским и первым железнодорожным мостами работает частный ресторан в виде острога, существуют планы строительства парка с «острожным кластером» на левом берегу Оби, в музее Института археологии и этнографии СО РАН под открытым небом демонстрируются подлинные фрагменты Казымского и Зашиверского острогов. Плюс на выезде из Новосибирска, переезжая мост через Бердь, все видят Бердский острог-новодел. Студентам я всегда говорю, что по Новосибирску можно проводить настоящую «острожную» экскурсию.

Маяк между редутом Соляной Поворот и Черлакским форпостом, современное состояние.

Проблемы опять же упираются в вопрос собственности. Союз сельской молодёжи выиграл грант на восстановление Умревинского острога, но как этот проект реализовать, если земля под острогом остаётся собственностью Гослесфонда? Власти упирают на то, что именно этот статус позволил сохранить острог в хорошем состоянии, но его восстановление в этом статусе не начать. Если земля перейдёт в частные руки, то нет гарантии, что острог не окажется в окружении коттеджей и прохода к нему не останется. От потенциальных инвесторов же приходится слышать странные идеи — огородить острог железным забором, застелить дорожки вокруг него плиткой… Но в XVIII веке-то никакой плитки здесь не было! А что касается заборов, то здесь можно поучиться на печальном опыте Монголии: там тоже огородили от вандалов оленные камни раннескифского времени, тем самым убив исторический ландшафт. Наша логика должна быть такой: мы строим объекты по археологическим аналогам, с сохранением исторического ландшафта, не слушая выдумки краеведов, а потом думаем, как интегрировать их в культурную и экономическую жизнь региона.

Реконструкция сторожевого маяка Иртышской линии.

Правда, новшества в законодательстве могут серьёзно осложнить эту работу: например, готовится законопроект о полном запрете археологических экспертиз на землях Гослесфонда. В этом случае множество археологических памятников будет уничтожено ещё до того, как мы о них узнаем — и не узнаем уже никогда.

Как-то в Братске мне рассказали поучительную историю. Когда там собирались делать музей под открытым небом «Ангарская деревня» с реконструкцией башен Братского острога, домов первых поселенцев Прибайкалья, то партийные бонзы решили, что эти экспонаты будут хорошо контрастировать с Братской ГЭС: смотрите, мол, какой была лапотная Россия и какой индустриальной державой она стала. Но сейчас это видится уже по-другому. Мы видим, что проект XVII века по строительству острогов был для своего времени не менее глобален, чем советская индустриализация. За 80 лет он позволил государству получить громадную территорию и сделать его ресурсно автономным. Поэтому противопоставлять ГЭС и остроги не надо! Как не надо и умалять достижения Московской Руси, что начал делать Пётр I — мол, до меня здесь ничего не было. А на самом деле те же крепости Иртышской линии строились в той же старорусской технике, что и укрепления XVI–XVII веков, и подобные деревянные башни стояли от Урала до Камчатки и Тихого океана.