Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Депутат заксобрания НСО Николай ПОХИЛЕНКО о технологиях получения кристаллов с уникальными свойствами, добыче полезных ископаемых и проекте «Академгородк-2.0»

В действующем составе депутатского корпуса заксобрания Николай Похиленко — личность уникальная. Как геолог он обошёл самые глухие уголки Сибири и Дальнего Востока, как учёный пользуется громадным авторитетом среди коллег двух полушарий, а Институт геологии и минералогии СО РАН под научным руководством Николая Петровича является головным во всей структуре Академии наук по своему направлению.

— Николай Петрович, что вы считаете главным успехом Института геологии и минералогии в 2018 году?

— Самая свежая и главная для нас новость — на форуме «Технопром» в августе мы подписали рамочное соглашение с холдингом АО «Росгеология». Этому предшествовала долгая серьёзная работа. Институт геологии и минералогии СО РАН — головной в России по всем полезным ископаемым: кроме нефти и газа, мы вели серьёзную работу по совершенствованию стратегии развития минерально-сырьевой базы РФ до 2030 года, а параллельно в рамках контракта с «Росгеологией» работали по выявлению территорий, перспективных для поиска коренных месторождений алмазов, — в основном в Республике Саха.

Мы добились серьёзных успехов в создании технологий получения технических кристаллов с уникальными свойствами. В феврале президент Владимир Путин во время визита в Академгородок вручал премии трём молодым учёным — и одним из них был наш сотрудник Константин Кох. Он разработал технологии получения кристаллов, которые работают в области террагерцевого излучения. Эти частоты примыкают к рентгеновскому диапазону, но они производят более длинные волны, не так сильно вредящие биологическим тканям, как рентгеновские, и поэтому являющиеся более комфортными для изучения человеческого организма и выявления у него каких-то проблем. С помощью террагерцевого излучения можно видеть не только состояние костей, но и сосуды, нервы, проводить нейрохирургические операции. Эта же технология поможет и в борьбе с терроризмом: террагерцевые волны способны увидеть пластид, который не в состоянии увидеть рентген, в отличие от бомбы или пистолета. Такие кристаллы пытались получить давно, но безуспешно: йодиды металлов в основе этих кристаллов мягкие и нестабильные, для использования в приборах не годились. А по технологии, разработанной Кохом, эту проблему удалось решить.

Также мы разработали кристаллы, которые позволяют с высокой чувствительностью определять нейтронное излучение. Небольшие датчики сделаны на основе изотопа лития-6, который обладает способностью «захватывать» нейтроны и давать импульс энергии. Для бор-нейтронных технологий, направленных на борьбу с онкологией, это очень важно — когда на ранних стадиях образования раковой клетки надо точно определить дозу и место, которое надо облучить нейтронами для убийства опухоли. Пригодятся эти кристаллы и для создания чарм-тау-фабрики — одного из перспективных проектов Академгородка: чётко работающие датчики интенсивности нейтронного излучения на их основе позволят удешевить стоимость соответствующих устройств в пять раз.

В области геологии мы проводили эксперименты по моделированию процессов, которые происходят в глубине Земли — переходной зоне, которую от поверхности отделяют 600—630 километров. При сохранении химического состава вещества его фазовый состав на такой глубине меняется. Этот проект мы выполняем с коллегами из Японии, три года им руководил профессор Эйдзи Отани из университета Тохоку.

— А собственно геологоразведка продолжается?

— Наши отряды продолжают вести разведку в разных уголках азиатской части России — в Якутии, в том числе колоссальном месторождении редкоземельных металлов — Томторском массиве (его будет осваивать компания «Восток-Инжиниринг»), в Тыве, Горном Алтае, Забайкалье, на Дальнем Востоке — там сейчас работает директор нашего института Николай Крук. Слабоизученных территорий у нас ещё очень много, но средств на их изучение выделятся недостаточно.

Ведутся работы по палеоклиматологии — мы узнаём, как менялся климат в последние 200 тысяч лет и раньше. Наши исследования показали, что более жаркие и более холодные сезоны чередовались в Сибири регулярно, примерно раз в 20 тысяч лет. Мне приходилось много работать в арктических районах Якутии, где сейчас на 71—72 градусе северной широты находится тундра. Из деревьев там только чахлые лиственницы с толщиной ствола меньше 10 сантиметров. А в торфе, который накопился в реках, захоронены деревья диаметром 70—80 сантиметров, которые могли вырасти только в очень тёплом климате, и притом совсем недавно — 9-10 тысяч лет назад. Так что фильм «Земля Санникова» не такая уж и фантастика, такие тёплые оазисы за Полярным кругом были в недавнем геологическом прошлом. А 14 тысяч лет назад тундра была под мощным ледяным панцирем. Какие события приводят к таким перепадам температуры, что ими управляет — понять пока сложно. Но ясно одно: начнись такое оледенение сейчас — и у человека практически не останется шансов выжить, если он не живёт в пределах между 30 градусами северной и 30 градусами южной широты. Астрофизики американского института Карнеги, где я работал в начале девяностых, говорят, что причины оледенений могут крыться в космосе: наша Солнечная система периодически проходит через плотное скопление газа и пыли, когда радиации и тепловой энергии от Солнца до Земли доходит меньше обычного.

— Самый, наверное, частый вопрос, задаваемый геологам, — запасы ископаемых у нас ещё есть?

— 18 сентября в Президиуме РАН я делал доклад «Проблемы научного обеспечения развития сырьевой базы Сибири и роль академической науки в их решении». По целому ряду стратегически важных полезных ископаемых наши резервы истощаются, поскольку долгое время крайне мало делалось для их восстановления. Это как мука в коробе: вы берёте оттуда сколько хотите, ничего не вкладывая, а потом начинаете скрести по донышку. Надо ещё учесть, что по ряду стратегических полезных ископаемых давалась не очень проверенная информация. На бумаге было всё хорошо — запасов много. Но они находятся либо в районах, где их освоение экономически невыгодно и дешевле их купить, либо в руде, переработать которую нет возможности, либо месторождение большое, но из тонны руды выхода нужного ископаемого получится с гулькин нос — больше затратим на выемку и обогащение руды. Поэтому не все имеющиеся запасы нам подходят. Наша задача — сделать так, чтобы геологические возможности были использованы максимально эффективно, были выбраны участки с самыми обоснованными перспективами и с минимальными рисками. Эти работы надо начинать пока не поздно. Сейчас целый ряд добывающих компаний уже переводит взгляды за пределы России — в Африку, Бразилию.

Понятно, что обследовать все территории подряд, широким бреднем нам нереально. Поэтому с коллегами из Института экономики мы ищем наиболее выигрышные варианты — где поиск полезных ископаемых даст реальную выгоду.

АКЦЕНТЫ

— Новую музыкальную школу собираются построить — и достаточно быстро. Водовод, скорее всего, начнут достраивать в 2020 году. Сейчас он доведён до станции, на него затрачено более трёх миллиардов рублей, а на завершение работ надо ещё полтора-два миллиарда. Тогда район получит нормальную воду. Но для этого надо ещё разобраться с водораспределительной системой и заменить старые ржавые трубы. Это тем более нужно, если мы включимся в программу по реновации и начнём строить новые дома вместо хрущёвок. Какая бы ни была хорошая вода, но, проходя через ржавые трубы, она неминуемо потеряет качество. А проблему поликлиники мы обсуждали с министром здравоохранения Олегом Иванинским. По его словам, строительство нового здания можно включить в программу при наличии земельного участка. Но я специально выяснял, что никакой проблемы с участком нет. Надеюсь, этот проект мы добьём. Новое здание будет строиться рядом с действующей поликлиникой, которую потом отдадим под служебное жильё для медиков. Это позволит привлечь в поликлинику молодёжь.

— Уровень, на котором мы работаем сейчас, уже сильно отстал от потребностей времени. Видите, какое у нас жильё — несколько микрорайонов с хорошими домами, а большая часть остаётся с застройкой шестидесятых годов. А молодёжь в науку хрущёвками сильно не привлечь. Далее — оборудование наших институтов. Половина более-менее приличная, а вторая очень старая. Сейчас нормальные результаты для построения моделей функциональных устройств с абсолютно новыми возможностями появляются только при наличии доступа к самому современному оборудованию. Это мы должны учитывать, если думаем о технологическом прорыве. Пока что 70 процентов валюты поступает от работы нашей добывающей промышленности — и вот это нам пора менять. На это «Академгородок-2.0» и нацелен: привлечь молодёжь, дать возможность работать на современном оборудовании, материализовывать полученные результаты в новые промышленные технологии, которые своими доходами затмят добывающую промышленность.

Виталий СОЛОВОВ | Фото Валерия ПАНОВА