Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Историк Сергей ЧЕРНЫШОВ о том, легко ли открыть в Новосибирске частный колледж и как Иван Грозный объяснял присоединение Сибири к России

Для кандидата исторических наук Сергея Чернышова его юбилейный год — учёному исполнилось 30 лет — оказался богатым на знаковые события. Он открыл первый в Новосибирской области негосударственный колледж — Новосибирский городской открытый колледж. А накануне начала первого учебного года НГОК молодой историк получил грант на 7,5 миллиона рублей от Российского фонда фундаментальных исследований. Работа, которая будет проведена на эти средства, поможет лучше понять, как шло присоединение Сибири к России.

— Сергей, о чём будет ваше исследование и как оно связано с предыдущими работами?

— Тематику государственности Сибирского ханства, присоединения его к Русскому государству, причины, по которым Россия обратила внимание на Сибирь и почему смогла её присоединить, я рассматривал в кандидатской диссертации. Затронул и те изменения, которые в связи с этим произошли в бассейне Оби и Иртыша. И ещё один интересный момент — коммуникации того времени. На определённом этапе изучения документов стало понятно, что одни и те же люди по одному и тому же поводу говорят совершенно разные вещи, когда обращаются к разным адресатам. Например, перед Иваном IV Грозным стояла острая задача легитимизации собственной царской власти. Он первым из русских государей формально принял царский титул — в 1547 году, и разным аудиториям надо было объяснить, зачем он это сделал, повысив свой титул с княжеского до царского. Просто сказать, что, мол, мы так решили, время Золотой Орды закончилось, Иван не мог. Поэтому были изобретены некие концепции. И поэтому, обращаясь к западноевропейским правителям, Иван Грозный пишет, что мы-де имеем право называться царями, потому что наш род — потомки цезарей. Хотя это, мягко говоря, очень большая натяжка, скорее всего — и вовсе неправда, и доказать её невозможно. С другой стороны, когда Иван обращается к крымскому хану, он пишет, что называет себя царём потому, что он преемник Чингисхана. А для внутренней аудитории использует третий концепт: царь — посланник Бога на земле, а царская власть — от Бога. И в этом случае он даже применяет язык, который уже к XVI веку устарел лет на 200, тем самым подчёркивая свою древнюю связь с восточным христианством.

Логичный вопрос: в какую версию тогда Иван верил сам? А что если он не верил ни в какую из них, адекватно оценивал своё положение и понимал, что никаких легальных прав называться царём не имеет? Просто доносил разные сообщения разным целевым группам. Вот это исследование и будет посвящено, в частности, тому, почему Иван IV так делал, пятьдесят лет правя страной в здравом уме и трезвой памяти, какие факторы его к этому подвигали.

— Для присоединения Сибири у него тоже было своё объяснение?

— С этим тоже связана отличная история. Когда одно суверенное государство захватывает территорию другого, то его правитель должен объяснить подданным, зачем он это делает. Настоящий разумный аргумент нигде не использовался: Сибирь захватывали потому, что там были ресурсы в виде пушнины. Пушнина давала сверхприбыль в тысячи процентов, нынешней нефти такие масштабы и не снились. А своей пушнины в России уже не было — на Урале, в Перми и других территориях её перебили полностью. То есть присоединение Сибири было обычной экспансией олигархического капитала. Но Иван Грозный объяснял это по-другому, делегитимизируя правящую сибирскую династию: он утверждал, что Кучум — нелегитимный правитель Сибири, а править Сибирью должен он, Иван, потому что он преемник Чингисхана. Не важно, что Кучум тоже Чингизид — Грозный всё равно «более правильный Чингизид». А как повод был использован приезд в Москву сибирских князей из рода Тайбугидов, которые просили Ивана Грозного принять их под свою руку. То есть сибиряки «сами попросили» московского царя присоединить Сибирь. Точно так же и Буш-старший, начиная войну в Ираке, говорил не о нефти, а о защите демократии и помощи иракскому народу. Но и в современных учебниках сохраняется версия Ивана: Кучум захватил власть в Сибири незаконно, а Иван, хоть и тоже «незаконный», но зато «наш».

— Раньше историки обращали на это внимание?

— Большинство источников по истории Сибири, которые использовались и ещё будут использоваться, давно известны. Но у нас много занимаются открытием источников, их расшифровкой, анализом, но очень мало — осмыслением. Хотя, казалось бы, для этого есть все условия. Однако большинство наших историков до сих пор в душе марксисты, а в той концепции всё понятно: есть базис, есть надстройка, будем изучать экономические отношения, а система коммуникаций, пиар объектом исследования быть не могут, потому что они вторичны. Тем более, какие там политтехнологии во времена Ивана Грозного, — конечно, предки же были глупее нас!

Кроме того, все современные учебники и другие издания по истории Сибири написаны с позиции победителей. Везде идеология одна и та же: до русских не было ничего, они пришли — и появилось всё: заколосилась рожь, поселились крестьяне… Нормальный колонизаторский и с точки зрения государства правильный подход — но с исторической наукой ничего общего не имеющий.

— А совместить эти подходы как-то можно?

— При нашей централизованной истории это вряд ли получится. Пример — самая свежая новость: Госсовет Татарстана высказался против введения памятной даты стояния на Угре 8 октября — считается, что с этой даты кончилось ордынское иго. Потому что с их точки зрения всё выглядит по-другому. И если мы будем писать историю Сибири с точки зрения Сибирского ханства — получится совершенно другая история о том, как в Сибири что-то было, потом пришли какие-то люди, всё разрушилось и хозяйство деградировало до первобытнообщинного строя. Хотя объективно всё именно так и было: жители Западной Сибири вели комплексное хозяйство, тут были и земледелие, и скотоводство, остяки и вогулы выращивали табак — то есть полноценная экономика. А пришли русские и, упрощённо говоря, сказали: не занимайтесь ерундой — добывайте пушнину. Стоимость одной шкурки доходила до рубля, на эти деньги можно было купить целую усадьбу. Так один за другим, в течение одного-двух поколений, люди — кто-то сам, кто-то глядя на разбогатевшего соседа — втянулись в одну-единственную отрасль, как сейчас вахтовики втягиваются в сферу добычи нефти и газа. В таких условиях комплексное хозяйство деградирует. Но вдруг коньюнктура изменяется — Европа открывает пушные ресурсы Северной Америки, поставлять ресурсы оттуда в Европу легче и Сибирь становится не нужна, а люди остаются ни с чем — они ведь по существу больше ничего уже не умеют. И проезжающий через Сибирь в середине XVIII века немецкий учёный Миллер встречает здесь первобытнообщинный строй.

— Колледж, который вы открыли, — он тоже принесёт вам выгоду?

— За последние пять—десять лет у нас в Новосибирске фактически исчез рынок частного профобразования, а частных вузов и колледжей, кроме кооперативного техникума и Сибирского университета потребительской кооперации (причём оба этих учреждения частные довольно условно), у нас фактически нет. Частных школ в Новосибирске — единицы. Между тем потенциал у нашей области в этом плане выдающийся, но его не используют. Причём стартовать именно в среднем профессиональном образовании проще, поскольку лицензированием и аккредитацией колледжей занимается регион, а не Рособрнадзор из Москвы. А этот рынок растёт: в прошлом году в колледжи поступали 55 процентов ребят после девятого класса, а в этом году уже 65 процентов. И началось это стихийно примерно пять лет назад, до этого колледжи стагнировали, а теперь начали процветать.

— С чем это связано?

— Новый закон об образовании закрепил право выпускников колледжей поступать в вузы без ЕГЭ, по внутренним экзаменам. И уход из школы в колледж стал для многих таким своеобразным лайфхаком. Плюс элемент разумного выбора: стоимость высшего образования растёт, на некоторые специальности в Новосибирске она доходит в этом году до 250 тысяч рублей, а уровень жизни в то же время падает. И теперь ребята всё больше не понимают, зачем вообще идти в десятый класс, если во многих школах два последних класса превращаются в один сплошной марафон по натаскиванию на ЕГЭ.

— Сложно было открыть колледж?

— Главное — это лицензирование, а значит, и выполнение множества требований, особенно связанных с материально-технической базой. Поэтому первым вопросом был поиск приемлемого помещения. Тут и требования санэпиднорм, и соответствие требованиям противопожарной безопасности, и доступная среда. Довольно быстро оказалось, что 99 процентов коммерческих помещений не соответствуют никаким нормам, особенно что касается доступной среды. Здание, где мы находимся сейчас, нужным требованиям соответствует.

Аналогичные нашему проекты в прошлом году запускали сразу несколько команд, но до конца пока дошли только мы. Может, потом появится кто-то ещё. Я убеждён, что Новосибирску сейчас необходимо минимум 5—10 частных колледжей, чтобы была нормальная конкуренция. Идею частного колледжа поддержал и областной минобр, и ряд вузов, с НГТУ мы уже подписали договор о сотрудничестве, готовим договоры и с другими вузами.

— Чего ожидают от вас ваши абитуриенты?

— От выпускников девятого класса вообще большого уровня осознанности требовать нельзя. Профессионального опыта у человека в этом возрасте ещё нет, или он очень ограниченный, причём не в той сфере, которую он выбирает для учёбы. У всех классные мечты — помогать людям, самореализовываться, — но как это сделать, пока представляют нечётко. Неформальные ребята часто приходят на дизайн, интроверты — на программирование, на право идут те, кто хочет защищать людей от правового произвола. Поступили ребята из Алтайского края, Кемеровской, Иркутской, Амурской областей, Тывы. Всего на очной форме в этом году в колледже будет учиться порядка ста человек.

— Штат укомплектовали полностью?

— У нас работают приглашённые преподаватели, плюс административно-управленческий штат, 3-4 человека. Я сам буду преподавать историю — для тех, кто поступил на базе одиннадцати классов.

— Как настроение перед стартом?

— Хочется уехать куда-нибудь в лес недели на две. А если серьёзно, это очень выматывает, но, когда 28 августа мы зашли в актовый зал и впервые увидели там сразу всех наших поступивших студентов, это было очень волнительно и приятно.

— Раньше вы читали публичные лекции по истории на разных площадках, теперь будете продолжать или времени уже не останется?

— Скорее всего да, это зависит не только от меня. Мы будем развивать сотрудничество с Новосибирским открытым университетом, уже приступили к совместным образовательным проектам. На базе колледжа у нас уже прошли первые публичные лекции. Например, встречались с двумя американскими фотографами, которые едут по Транссибу на пригородных электричках и пытаются понять загадочную русскую душу. На самом деле через Новосибирск постоянно проезжают много интересных людей — просто мы знаем не про всех.

Виталий СОЛОВОВ | Фото Валерия ПАНОВА