Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Ректор НГТУ Анатолий БАТАЕВ рассказал о том, как в годы перестройки вымирали вузовские кафедры, что помогло им подняться с колен, посоветовал учёным не забывать про своё место в науке и вспомнил про «тягостные» лекции, ставшие большим удовольствием.

— Анатолий Андреевич, многие известные и успешные люди нашего города закончили в своё время ваш вуз. Иногда складывается такое впечатление, что добрая половина взрослого населения Новосибирска именно у вас получила высшее техническое образование. Вам приятно сознавать этот факт?

— Безусловно. Я предполагаю, что абсолютное большинство наших выпускников гордятся тем, что здесь учились.

— Практически вся ваша сознательная жизнь связана с НЭТИ-НГТУ. Младший научный сотрудник, заведующий кафедрой, декан механико-технологического факультета, проректор по учебной работе, ректор — так складывалась ваша профессиональная карьера. Считаете её удачной?

— Всё могло сложиться, конечно, иначе. Но я никогда не задумывался о том, что где-то в другом месте мне было бы лучше. Вы не упомянули мою самую первую должность. После окончания машиностроительного факультета НЭТИ я работал в нём старшим лаборантом. На подобной ставке надо было потрудиться прежде, чем поступать в аспирантуру.

— Новосибирский государственный технический университет является сейчас крупнейшим высшим учебным заведением страны. Как он изменился с той поры, когда вы были его студентом?

— Каждый год мы набираем 2 500—3 000 студентов в бакалавриат и 1 500 — в магистратуру. Входим в перечень 20—25 крупных технических российских университетов. С того момента, когда изменилась наша страна, не только НЭТИ, но и все другие вузы, вся система высшего образования претерпели значительные изменения. Первое и, пожалуй, главное отличие, на мой взгляд, заключается в том, что в период перестройки поменялась мотивация молодых людей. Они утратили желание получать высшее техническое образование. Я заканчивал сельскую школу в Междуреченске, для многих моих одноклассников считалось престижным выучиться на инженера. А потом эта профессия перестала быть востребованной, ведь большинство промышленных отраслей рухнуло.

То были очень тяжёлые времена и для нашего вуза. Мы с трудом набирали студентов на машиностроительный, физико-технический, радиотехнический факультеты, зачисляли туда абитуриентов по остаточному принципу. Даже самолётостроительный, ранее весьма статусный факультет, перестал пользоваться успехом у молодых людей. И это было объяснимо: авиационный завод имени Чкалова фактически перестал выпускать свои машины. Разумные молодые люди понимали, что, окончив вуз, они не смогут найти себе хорошую работу и достойную зарплату. Нормально себя чувствовали факультеты энергетики, автоматики и вычислительной техники, математики и информатики. И это тоже понятно: энергетика нужна в любые времена, а без компьютерной техники сейчас вообще не проживёшь.

Уходили одномоментно и преподаватели. В рынок, в кавычках, а по сути, в «барахолку», уходили учёные-исследователи, все учились торговать.

На некоторых кафедрах это происходило с катастрофическими, скажем так, потерями. Иные – не сказать, что вымирали, но шли по пути выживания. Старшее поколение ещё как-то трудилось, чтобы дотянуть до пенсионного возраста. Но сзади была огромная брешь, научные школы исчезали. Хочется привести такое сравнение: научная вузовская кафедра без молодёжи – то же самое, что семья без детей. Кому передавать опыт, традиции?

Но, к счастью, оставались более или менее стабильные, сплочённые коллективы. Их руководители, несмотря ни на что, пытались найти хоздоговорные, подрядные работы, для своих сотрудников, выигрывали гранты, которые шли от министерств образования: федерального и регионального.

— Сейчас снова появился интерес к высшему техническому образованию, инженерным специальностям. Тот же завод имени Чкалова работает стабильно, расширяет производство. Поднимаются и другие промышленные предприятия. Ваша научная школа тоже возрождается?

— Лет пять-шесть назад ситуация действительно преобразилась в лучшую сторону. Серьёзные научные работы очень высокого качества ведёт кафедра прикладной математики, которую возглавляет доктор технических наук профессор Юрий Григорьевич Соловейчик. У них много молодёжи, поскольку темы, которые они ведут, интересны и актуальны, а за их разработку платят хорошие деньги.

Наш университет — один из коллективов научного кластера, занимающегося разработкой квантового компьютера. Это серьёзная задача, исследования проводятся на мировом уровне. Возглавляет нашу группу доктор технических наук, проректор по научной работе Алексей Геннадьевич Вострецов.

— Становится сильной наука НГТУ?

— Стараемся эту силу набирать. Во всяком случае, появился выбор среди студентов для набора в аспирантуру. В последнее время из года в год растёт конкурс среди абитуриентов для поступления практически на все наши одиннадцать факультетов. Но говорить о том, что мы довольны всем, пока нельзя. Процесс обновления пошёл, но медленнее, чем бы хотелось.

— Работая ректором в течение более полутора лет, вы — доктор технических наук, находите сейчас время для новых исследований?

— Обязательно. У меня есть аспиранты, с которыми я работаю. По субботам читаю лекции по металловедению. Раньше, когда читал их много, каждый день, иногда становилось тягостно. А сейчас вспоминаю об этом с ностальгией. Считаю, что нет ничего интереснее, чем заниматься наукой. Погружаться в неё обязан любой вузовский сотрудник — это означает находиться в спортивной форме. Только тогда не «закиснешь». Многие молодые люди сейчас грамотно поступают: следят за здоровым образом жизни, питанием, занимаются фитнесом. Университетский преподаватель должен прежде всего следить за своей головой, своими мыслями, понимать свой научный вес. Для меня всё это очень важно. Я постоянно интересуюсь, чем занимаются, какие делают открытия учёные, работающие в «моей» отрасли науки? Иначе уже бы, наверное, забыл, хотя бы в силу возраста, многие вещи. Поэтому каждый четверг посещаю научные семинары, куда съезжаются работающие в этой сфере учёные со всего мира и рассказывают о новых разработках и находках.

— Какой конкретно темой вы занимаетесь?

— Участвую с коллегами в разработке биомедицинской керамики, которую мы ведём вместе с сотрудниками Новосибирского электровакуумного завода («НЭВЗ-керамик»). Уже изготовлены имплантаты тазобедренного сустава, сейчас осваиваем их для коленного сустава. Считаю, что наш вуз может гордиться подобной работой. Как и другими: вместе с Институтом ядерной физики СО РАН разрабатываем технологию повышения стойкости титановых сплавов, с Институтом гидродинамики занимаемся технологией сварки взрывом. Все эти работы идут на уровне мировых стандартов.

А ещё с огромным удовольствием тружусь сейчас над созданием учебника по кристаллографии. Хочется сделать его таким, по которому самому хотелось бы учиться. В нашем университете кристаллография до сих пор не является отдельным курсом, её проходят в разделе металловедения. Мне кажется, что это не правильно, ведь многие металлы имеют кристаллическое происхождение, стало быть, изучать эту тему нужно более глубоко.

– Никуда не денешь и административную работу, которой вам, в силу должности, приходится уделять немало времени. Ориентируетесь на опыт своих предшественников, среди которых был легендарный ректор НЭТИ Георгий Павлович Лыщинский?

– Я учился во времена Георгия Павловича. Хорошо его помню. Он часто выступал перед студентами в актовом зале, мы всегда внимательно, с огромным интересом слушали его. Разумеется, о карьере ректора я тогда и не помышлял. Про Лыщинского действительно слагали легенды. О том, как в годы повального дефицита во всём он умел так хитрить, так ставить вопрос в высоких инстанциях, что получал возможность активно строить и развивать вуз. Его фактически именно этот человек и создал, сформировал за 35 лет своего пребывания на посту ректора, хоть и не стоял у истоков создания НЭТИ, был вторым ректором в его истории.

Иные задачи стояли перед другими моими предшественниками. Анатолию Сергеевичу Вострикову «досталось» время перестройки, пришлось решать главную проблему – обеспечивать хоть какую-то стабильность. Но в то же время именно при нём и позже, при ректоре Николае Васильевиче Пустовом во главу угла ставилась такая задача, как развитие инфраструктуры вуза. Сделали для этого очень много: построили прекрасный легкоатлетический манеж с беговой дорожкой, на которой сейчас тренируются ведущие спортсмены сборной команды страны, появился Центр культуры, в котором ежедневно занимаются творчеством сотни наших студентов, было построено комфортное общежитие для аспирантов. Во времена Николая Васильевича Пустового возвели корпус для Института социальной технологии и реабилитации, в котором, кстати, единственном в Новосибирске, учатся студенты с ограниченными возможностями здоровья. Строительство большой университетской библиотеки, начатое при Пустовом, завершилось уже тогда, когда ректором стал я. У каждого из нас – свой особый, важный период. Сравнивать, сопоставлять эффективность деятельности на этом посту разных людей, по-моему, некорректно.

Моей администрации приходится сейчас думать над иной задачей. И заключается она в том, чтобы доказать состоятельность нашего вуза: поднять качество образования и науки. А для этого нужно внедрять новые образовательные технологии, привлекать, о чём я уже говорил, молодых к исследовательской, внедренческой деятельности. Стандарты обучения и в средней, и в высшей школе поменялись. Но дело не только и не столько в стандартах. Хороший преподаватель должен, что называется шкурой чувствовать, как надо доносить до своих учеников и студентов тот курс и тот предмет, что он ведёт.

— Насколько НГТУ котируется среди прочих российских и зарубежных вузов?

— Мы традиционно занимаем среди университетов страны в рейтингах 18—24 места. По оценкам агентства «Эксперт», занимали позиции с 16 по 20 место. Соседствуем в этом рейтинге с Институтом имени Баумана, Новосибирским госуниверситетом, Томским политехническим университетом и другими российскими вузами.

29 вузов страны имеют статус национально-исследовательских университетов, получили огромную финансовую поддержку федерального центра. Ещё более солидное подобное финансирование имеют 10 университетов федерального значения и два государственных университета: Московский и Санкт-Петербургский. Мы получили такую «подпитку» лишь однажды, в 2007—2008 годах, в размере 600 миллионов рублей. Тогда наш университет изменился до неузнаваемости, и все наши успехи пошли после этого. Закупили большое количество современного оборудования, на стажировки за рубеж съездило много наших преподавателей, молодых учёных. К чему я это говорю? Некоторые вузы, которые получают солидное федеральное финансирование, из тех, что я перечислил, находятся, между прочим, в рейтингах значительно ниже нас.

С зарубежными вузами трудно сравнивать, поскольку у них иная, отличная от российской, система высшего образования.

— Меняются ли в последние годы пропорции платного и бесплатного обучения?

— Контрактников становится меньше, тех, кто учится за счёт бюджета, — больше. Государство стало хорошо поддерживать инженерное образование, заботиться о восполнении специалистов высшего звена для промышленности. Пропорция стала меняться лет 10—12 назад. По контракту обучаются в основном студенты юридического, гуманитарного факультетов и факультета бизнеса.

— Как вы относитесь к системе приёма в вуз по результатам Единого государственного экзамена?

— Нам, по большому счёту, всё равно, как и где сдают экзамены абитуриенты. Но я бы обратил внимание на такую особенность. Несколько раз мне доводилось участвовать в работе комиссии ЕГЭ. И я видел, какой психоз испытывают, сдавая его, школьники. Когда молодой человек отвечает на вопросы экзаменатора лицом к лицу, ему, бывает, достаточно получить одну-единственную наводку, и мысль начинает работать в верном направлении. Он успокаивается, правильно отвечает.

— Служебная нагрузка у вас велика. Семья понимает её необходимость?

— Я женился на своей однокурснице. Оказалось, что родом мы из одних мест. Она приехала в Новосибирск из Осинников, из той же Кемеровской области, где я учился в школе. Когда после окончания НЭТИ я решил, что буду поступать в аспирантуру и никакого жилья, кроме съёмного, у нас не будет, Зинаида пошла работать на завод буровой техники. И через несколько лет мы получили от этого предприятия квартиру. У нас взрослый сын, маленькая внучка. Взаимопонимание в семье полное. На прошедшие, к примеру, недавние новогодние праздники я был дома лишь первого и второго января, а потом снова ушёл в университет, окунулся в работу. Жена привыкла к такому моему графику.

— Через несколько дней, 31 января, вы отметите своё 60-летие. Поздравляю вас с этой датой, Анатолий Андреевич!

— Спасибо!

Татьяна КИРШИНА/Фото Валерия ПАНОВА