Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Новосибирские поисковики за свой счёт строят часовни в ленинградских лесах.

В нынешнем апреле на Чёрной речке они поставили уже шестую по счёту часовню. По другую сторону реки — небольшой обелиск в память о моряках, воевавших в этих краях и сложивших голову. В списке почти три тысячи человек, а вокруг ещё масса захоронений. Тортолово — единственный немецкий опорный пункт, который не был взят советскими войсками до конца блокады. По официальным данным, здесь погибло больше пятисот тысяч бойцов, и это только учтённые потери.

Чёрная речка ещё со времён Пушкина грозит потерями, хотя это совсем другая река. В Ленинградской области их несколько. Небольшие речки, берущие своё начало в торфяных болотах, получили название по цвету воды. Весной Чёрная в районе бывшего Волховского фронта разливается, становится ещё более тёмной, бурлит, ускоряет бег, словно хочет смыть, забыть своё прошлое...

Новосибирские поисковики несколько лет пытались пробраться сюда, чтобы поставить часовню «Ушаковскую» в память о 73-ей отдельной морской стрелковой бригаде, формировавшейся в Чистоозёрном районе Новосибирской области. Уже была приготовлена икона Святого праведного воина Фёдора Ушакова, присланная из Санаксарского мужского монастыря, где захоронен знаменитый российский адмирал. Всё благодаря дружественным связям новосибирской Морской спортивно-технической школы имени контр-адмирала Г. С. Мигиренко и её командира Александра Николаевича Новошина. Эту школу прошли в своё время Алексей Канунников с товарищами.

— Все часовни — какую куда ставить — мы распланировали ещё в 2013 году. Все они расположены по линии Волховского фронта, в границах мемориальной зоны. Урочище Тортолово было для нас приоритетным, но проехать туда мы не могли четыре года, — рассказывает Алексей Канунников. — И весной пробовали, и летом, и с разных сторон — пешком можно, а техника не пройдёт. В прошлом году машина «села» по дороге и только через два дня её вытащили, пришлось менять планы — ставили часовню в Медном. В этот раз тоже не сразу получилось. Приехали мы на двух ГАЗ-66 с кунгами, груженными брёвнами для сруба часовни и оборудованием, оставили машины, а сами прошлись до Чёрной речки, но дорога оказалась разбита, пришлось вернуться и ехать в обход. Потратили на это целый день, объезжая болота.
Исторически часовни сооружались там, где похоронены подвижники веры, или в местах, где произошли знаковые события. Часовни здесь не просто символ памяти, это ещё и попытка заслужить прощение у тех, кто погиб за родину и был забыт, брошен, а то и намеренно вычеркнут из памяти, — без вести павших.

Дорога: не самый трудный участок.

Для кого-то 9 мая — повод отдохнуть. Для них — вот эти поездки. Есть ещё осенние «Вахты памяти», но августовская трава не даёт увидеть главного, весной же все ямки, траншеи и воронки обнажаются, наполняясь водой. Каждый из этих людей пришёл в отряд своим путём. «Коллектив у нас стабильный», — замечает Алексей Канунников. Сам он увидел картофельное поле, белое от человеческих костей, в начале 90-х годов в Калининградской области, когда служил на Балтийском флоте. Годы спустя, в 35 лет, узнал о новосибирском поисковом отряде «Поиск-МГиВ» и буквально заскочил в последний вагон, отправлявшийся на «Вахту памяти» 2004 года.

Алексей Канунников в поисковых экспедициях участвует с 2004 года.

Поиск и захоронение без вести павших стали для них второй судьбой. Много лет участвуют в поисковых экспедициях в ленинградские леса Ольга Сидоренко и её 32-летний сын Павел, за плечами доктора Татьяны Двилевич также почти двадцать экспедиций. Евгений Бандак и Олег Масальский в прошлом моряки, товарищи Алексея Канунникова по службе. Вдохновителем проекта «Часовни памяти» стал Александр Марьенков — питерский поисковик со стажем, мастер резьбы по дереву, живущий сейчас в Псковской области. На его счёту уже несколько часовен и поклонных крестов. Придуманные им строения не повторяются. Первой, в 2012 году, они поставили часовню «Никольскую» в деревне Погостье — прямой сруб венчает крыша с маковкой. Облик «Воскресенской» часовни в Вороново Александр подсмотрел в Новгородской области, по её подобию построили в 2014 году «Тихвинскую» в Гайтолово, в 2015 году в Гонтовой Липке — «Казанскую», а в 2016-м — «Невскую» во имя святого князя Александра Невского в районе Анненское—Медное.

В 2013 году поисковики познакомились со студенческим отрядом «Ингрия» исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Руководитель отряда доцент Евгений Васильевич Ильин удивился: «Где вы раньше были? Мы тут мемориальную зону создаём». С тех пор новосибирская группа работает под эгидой отряда «Ингрия». Евгений Васильевич с ребятами помогает новосибирцам и делом, и финансами, выделяя часть средств на строительство часовен. Большая часть пожертвований собирается в Новосибирске, вкладываются и моряки, и поисковики, и просто неравнодушные люди. В этом году строительство обошлось в 135 тысяч рублей, дорога и питание — из собственных средств.
— В этих местах остаются незахороненными сотни тысяч бойцов, — рассказывает Алексей Канунников. — Всех поднять невозможно. Останки погружаются в болото, растворяются в нём. Население в эти деревни не вернулось после войны, а нынешняя застройка на том же Невском пяточке — практически вся на костях. Создание мемориальной зоны, строительство таких вот часовен — возможность отдать дань памяти бойцам, сложившим здесь головы.

Потери на Невском пятачке, по официальным данным, составляют 17 человек на квадратный метр — на деле, как говорят поисковики, их намного больше. Глубина залегания останков доходит до трёх метров. В нынешнюю вахту «Ингрия» подняла 25 бойцов и одного немецкого солдата с жетоном, тоже без вести павшего (данные о нём передали в Германский народный союз). Из наших солдат удалось вернуть имена трём. Так, по номерам найденных наград установили имя Якова Калиновича Першина, 20-летнего командира пулемётного взвода — судя по всему, геройского парня: нагрудный знак «Отличный пулемётчик» и медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Другой боец, Иван Петрович Чмиль, оказался родом из-под Киева, родственники очень обрадовались, уважаемая в селе семья планирует перевезти останки героя и захоронить на родине…

В начале лета поисковики передавали останки бойца родственникам в Коченёво Новосибирской области. Нашёл его недалеко от Синявинских высот коломенский поисковый отряд «Суворов». Бойцу повезло, с ним был медальон, иначе лежать ему безымянным героем на большом Синявинском мемориале. Полуистлевший вкладыш медальона поведал лишь часть фамилии «…яев». Установить личность помогли следующие строки: «Николай Андреевич, 1910 года рождения, призван Коченёвским РВК в июле 1941 года». Рядом были обнаружены останки ещё 20 бойцов Красной армии. «Погибшие лежали на глубине 10—50 см в болотистом грунте. Кости скелетов находились в правильном положении в полуистлевшем состоянии… При бойцах нашли снаряжение — сапоги, ремни, подсумки, противогазы, ложки, кружки, фляжки, винтовки Мосина, гранаты РГД-33, монеты, краб морской с морской фуражки», — пишет в отчёте руководитель работ Ольга Стружанова.

В Коченёво Николая Андреевича Гуляева ждала жена и большая семья. Сейчас здесь живут пять его внуков. Прибывшего в Новосибирск бойца сначала «приняли» в храме на Затулинке, а затем отправили на родину. В Коченёво его встречали военком с почётным караулом и родственники, отпевали в храме Архистратига Михаила. В посёлке Дружном, где находится кладбище, собрался большой митинг, после чего Николая Андреевича Гуляева предали земле.

— Нас так тепло принимали в Коченёво, так благодарили, что стало казаться — это мы нашли бойца, а не коломенцы, — рассказывает Ольга Сидоренко, не раз становившаяся свидетелем того, как родные спустя десятилетия узнают о судьбе своих близких. — Я, когда искала сведения о Николае Андреевиче Гуляеве, нашла своего деда по маминой линии, её дяди, Василия Ивановича Андреева. Когда-то его товарищ, с которым они вместе уходили на фронт из деревни Ершово Сузунского района, рассказывал, как дед погиб: служили они в разведке, Василий Иванович подорвался на мине, друг собрал всё, что от него осталось «в шинельку» и похоронил тут же. В Новосибирске на одном из пилонов Мемориала Славы есть строчка с его фамилией, я ношу туда цветы. И вот читаю подробности: погиб при разрыве мины у деревни Вороново в Мгинском районе Ленинградской области. А мы как раз там часовню поставили…

В 2016 году из-за проблемной дороги, не пустившей их в Тортолово, поисковики пришли в Медное. В этом месте летом 1943 года начиналась Мгинская наступательная операция. Кольцо блокады было прорвано за полгода до этого, 18 января, когда образовался коридор шириной 8 — 11 километров. Перед советскими войсками была поставлена задача «разгромить мгинско-синявинскую группировку противника, освободить Кировскую железную дорогу и обеспечить прочную связь Ленинграда со страной…».

Местность здесь пересекают сосновые боры на песчаных косах, между ними — болота. «Почему наши войска долго не могли взять эти места? Немцы сидели в хорошо укреплённых пунктах на косах, а наши шли через болота», — поясняет Ольга Сидоренко. Местное садовое общество долго воевало за то, чтобы некая компания не устроила в мемориальной зоне песчаный карьер. Из-за поджогов и рубок жители устраивали патрулирование бора, который после войны высаживали их деды, обращались к губернатору. И поисковиков они сначала встретили настороженно: кто вы, откуда, это администрация деньги дала? Не могли поверить, что можно приехать из Новосибирска и строить часовню, ещё и за свои деньги. «Стали предлагать помощь, приносили продукты, воду. А сейчас эта поляна — культовое место. Праздники устраивают, ухаживают за часовней. Она вся стоит в цветах и георгиевских ленточках, как и все наши часовни», — продолжает Ольга.

Почему они так рвались в Тортолово? До войны здесь стояла деревня: 33 двора, на левом берегу — финское поселение, на правом — русское. Каменные дома, школа. «Ингрия» недавно обнаружила там клад: в зарытой бочке были самовар, какие-то вещи и ёлочные игрушки… Война стёрла деревню с лица земли. Когда в сентябре 1942 года, во время очередной попытки снять блокаду, наши части попали в окружение, известное как «Гайтоловский котёл», на подмогу была брошена 73-я морская бригада, та самая, в которой воевали сибиряки. Совершив пеший переход в сто километров, они подошли к трём высотам в районе Тортолово и Гайтолово, взяли их и две недели удерживали, давая возможность окружённым выйти через этот коридор, при этом сама бригада практически вся погибла.

Костяк бригады составляли моряки Тихоокеанского флота, которые писали рапорты в действующую армию, рвались в бой. Из них было создано пять бригад, но формировались они не на флоте, а в округах. В СибВО были расписаны населённые пункты, так 73-я была дополнена призывниками из Чистоозёрного района. Трижды за время своего существования бригада практически полностью погибала, дважды пополнялась, а в третий раз, 5 сентября 1943 года, «в связи с большими потерями» была расформирована…
В 1985-м ветераны 73-й ОСМБ поставили в урочище Тортолово памятник «Скорбящий матрос». Теперь напротив него, по другую сторону реки, стоит часовня «Ушаковская». Чтобы было лучше видно с обоих берегов, поисковики вырубили заросли.

Освящал часовню, как и прежние, отец Вячеслав (Харинов), настоятель храма иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» в Санкт-Петербурге, поисковик, байкер, с мотопробегами они с товарищами ездят в Европу по местам боёв — до Берлина, до Праги.
Когда перед иконой зажгли свечи, она засветилась, металлический оклад дал отсвет, будто «запылал» неопалимым огнём. Военное поколение, родившееся в начале 1920-х годов, росло в атеистическое время, но крестики и иконки поисковики находят постоянно.
Проект «Часовня памяти» продолжится, уже сейчас поступают пожертвования на следующее строительство.

У часовни в Тортолово, май 2017 года. Павел и Ольга Сидоренко, Алексей Канунников, Кирилл Лебедев, Александр Марьенков и Евгений Бандак.

Журавли здесь — редкие гости. Увидишь разве что на памятниках: на одном из перекрёстков стоят «Звёзды-журавли» — казахстанские поисковики установили в память о своих земляках. Как-то Александр Марьенков с Алексеем Канунниковым пошли проведать место, где несколькими годами раньше поднимали из болота двухместный самолёт, да заблудились, присели отдохнуть, пора было возвращаться в лагерь. И вдруг заметили в небе двух журавлей: повинуясь странному чувству, пошли за ними и вышли к искомому месту… Видят журавлей теперь и у часовни в Вороново, место это раньше «Крестами» звали, а сейчас не иначе как «Часовня». Вот и не верь после этого поэту Расулу Гамзатову: «…И кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей…»