Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Четырёхкратный чемпион мира по фехтованию Вениамин РЕШЕТНИКОВ — о «той ноге», психологии в спорте и верности традициям

В новосибирской сабле, после Игр в Токио, уже четыре олимпийских чемпиона, но даже в этой достойнейшей компании наш герой остаётся одним из самых титулованных спортсменов: по четыре золота чемпионатов мира и Европы, причём последняя личная победа на чемпионате континента датирована 2019 годом. А вот с Олимпиадами у Вениамина не сложилось: и в 2012 году, и этим летом до медалей добраться не удалось. Казалось бы, в 35 лет, да ещё после такой неудачи, можно повесить оружие на гвоздь. Но чемпион говорит, что свой последний удар он ещё не нанёс.

— Спустя месяц после Олимпиады (мы разговаривали с Вениамином в конце августа. — Прим. авт.), когда эмоции уже схлынули, всех ваших болельщиков волнует один вопрос: это всё или мы ещё увидим Вениамина на дорожке?

— Никаких заявлений о завершении спортивной карьеры делать я пока не собираюсь. Надо признать, что в Токио я неудачно выступил как в личном, так и в командном турнирах, и как-то неудобно уходить на таком фоне. Но истинная причина глубже: из-за коронавируса последние полтора года было очень мало официальных стартов, и я просто не нафехтовался. Это, кстати, скорее всего, повлияло и на состояние на Олимпиаде, потому что мне проще набирать форму через соревнования, постоянно держать себя в тонусе и прибавлять. Так что хочется ещё раз испытать все эти ощущения, накал турнирной борьбы. Но после небольшого перерыва.

С физической формой всё у меня в порядке, нужно, прежде всего, перезагрузиться психологически и снова почувствовать мотивацию для дальнейших выступлений. И конечно же, побыть с семьёй, а уже после Нового года вернуться в зал, подтянуть форму и снова взять саблю в руку.

— А не получится так, что вы вернётесь, а все скажут: извини Решетников, твоё время ушло.

— Дело в том, что мужская сабля за последние годы сильно повзрослела. Средний возраст участников личного олимпийского турнира был 33 года, а корейцу, который взял бронзу в личке, а потом ещё победил в команде, вообще исполнилось 40. Если я вернусь и буду показывать результат, никто в мой паспорт заглядывать не будет. Хотя уверен, что сегодня вряд ли найдётся много людей, которые верят, что я ещё добьюсь чего-то существенного. Но я видел десятки примеров, что в нашем виде спорта возможно всё. И в любом возрасте…

— В командном турнире Олимпиады мы, к сожалению, увидели, что у фразы «возможно всё» бывает и негативный оттенок. Что случилось с командой в тот день?

— На бумаге, по личным рейтингам, мы со сборной Германии считались примерно равными командами — и всё предвещало равную борьбу с обоюдными шансами на успех. В фехтовании на саблях розыгрыш одного очка занимает считаные секунды, всё может меняться очень быстро, и если спортсмен теряет нити поединка, то можно посыпаться и уже не собраться. В мире есть 20–30 саблистов (и участники того поединка на Олимпиаде в их числе), которые примерно равны по своему мастерству, техническому оснащению, скоростно-силовым качествам. И всё решает психоэмоциональное состояние в конкретный момент. Бывает так, что день сразу не задался, встал, как говорится, не с той ноги, и вырулить из этого состояния весьма непросто. Если подобное происходит в день индивидуальных соревнований, то шансов практически нет. Командные турниры в этом смысле как бы проще: не пошло у одного — двое товарищей подстраховали. У нас же, видимо, не пошло у всех сразу, случилось коллективное затмение, с которым мы не смогли справиться. Что ж, будет уроком на будущее, и мы понимаем, что нужно прокачивать не только техническую, но и психологическую подготовку.

— Мы с вами беседуем на стадионе «Спартак», в двух шагах от легендарного зала, где выросло не одно поколение новосибирских саблистов, включая всех чемпионов. Когда и как вы впервые здесь оказались?

— Во многом случайно. Просто у меня мама работала поблизости, выходила на остановку раньше, и каждое утро мы с ней ездили на одном автобусе — она на работу, я на тренировку. До фехтования я занимался баскетболом, другими видами спорта, но, что называется, несерьёзно. А фехтованием как-то сразу увлёкся, в основном благодаря первому тренеру Николаю Суроегину. Николай Дмитриевич влюбил сначала в себя как в человека, а потом и в спорт. Он не просто тренировал, он — настоящий наставник, педагог, фактически второй отец.

— Помимо Суроегина вам посчастливилось работать ещё с двумя тренерами-легендами — Павлом Кондратенко и Борисом Писецким, который до сих пор является личным наставником. Что дал каждый из них?

— Когда я в 1997 году начал заниматься на «Спартаке», Павел Александрович (его, к сожалению, уже нет с нами) работал за границей. Потом он вернулся и я пару лет брал у него уроки, которые помогли в моём становлении. Ну а Борис Леонидович Писецкий научил относиться меня к делу профессионально и до сих пор даёт ценные советы. И что важно, все эти люди обладают прекрасным чувством юмора, умеют хорошей шуткой как подстегнуть, так и снять лишнее напряжение.

— Фехтовальный зал на «Спартаке» уже не работает, но в Новосибирске сейчас есть два суперсовременных фехтовальных комплекса. Чем они помогут подрастающему поколению саблистов?

— У нас любят говорить, да и жизнь это доказывала не раз, что чемпионы могут вырастать в самых сложных условиях, настоящий талант пробьётся, словно цветок из асфальта. В этом тесном зале начинали все наши олимпийские чемпионы в сабле: Григорий Анатольевич Кириенко, Станислав Алексеевич Поздняков, Юлия Гаврилова и София Позднякова. Но плюс новых залов в том, что сегодня фехтованием в Новосибирске могут заниматься в 5-6 раз больше детей, чем в наше время, и гораздо выше вероятность, что новые чемпионы обязательно вырастут. Тем более что тренерская школа у нас по-прежнему на высоком уровне и перспективы новосибирской сабли мне видятся весьма радужными.

— К 1997 году, когда вы пришли в фехтование, Станислав Поздняков уже завоевал три золотые медали на двух Олимпиадах. Для юных новосибирских саблистов он был главным примером для подражания или, может быть, все сравнивали себя с киношными мушкетёрами?

— Самое смешное, что к 35 годам я так ни разу не посмотрел до конца ни одного фильма про мушкетёров. И какого-то желания быть Д’Артаньяном или Атосом у меня никогда не возникало. Я не мушкетёр, а простой саблист Вениамин Решетников, который чего-то добился в своём виде спорта.

А про Станислава Алексеевича мы, безусловно, знали, после Олимпиад: как и сейчас, был интерес к видам спорта, где мы побеждаем. Но уже осознанно я помню, как он приезжал в наш зал после Олимпиады-2000, где тоже выиграл золото в команде. Мне было 14 лет, и я начал осознавать, что есть Олимпийские игры, куда все стремятся. Но сначала нужно попасть в сборную России. А я, так получилось, до 19 лет особенно не выделялся, не ездил по кадетам и юношам на международные соревнования, но продолжал работать.

— И в 2007 году оказались во взрослой сборной?

— Да, труд дал свои результаты, и мне удалось отобраться в состав взрослой сборной на чемпионат Европы, который мы выиграли. Это был первый серьёзный успех.

— После 14 лет в сборной многие называют вас связующей нитью между поколениями российских саблистов. Не слишком пафосно, на ваш взгляд?

— Кто-то в одном из интервью так действительно сказал, но никакого «титула» связующей нити у меня, естественно, нет. Но если говорить серьёзно, то доля правды в этом большая. Я фехтовал в одно время с Поздняковым, с олимпийским чемпионом Павлом Анатольевичем Колобковым, который ещё старше, а в этом году был в одной команде с 23-летними Константином Лохановым и новосибирцем Анатолием Костенко.

Ещё важнее, что советское и российское фехтование на саблях всегда было велико и непобедимо, в том числе и традициями. Всегда существовала связь между опытными и молодыми спортсменами, поток передачи энергии победного посыла никогда не прерывался. Кто-то скажет, что это понятия эфемерные, эмоциональные, но так реально было. И когда у тебя, помимо мастерства, есть ещё и этот дополнительный козырь, то победы продолжаются. Когда в 2010 году старшим тренером сборной команды России по сабле стал французский специалист Кристиан Бауэр, то что-то незримое из нашей команды ушло. Да, он прекрасно давал результат, наши девочки при нём вообще стали непобедимы, но последние 10 лет никто не делал ставку на преемственность, на связь поколений. Хочется верить, что на женской сабле это не отразится в будущем, но у наших мужчин я уже вижу определённые проблемы. Надеюсь, что новый тренерский штаб, который формируется в последнее время, сможет вернуть всё то лучшее, чем отличалась российская сабля. И традиции — в первую очередь!

— На юниорских, молодёжных соревнованиях я часто обращал внимание, насколько разными бывают спортсмены: очень высокие и небольшие, худенькие и весьма крепкие, даже пухленькие. У саблистов вообще нет никаких стандартов?

— У нас самое главное — скорость, реакция, а антропометрия, длина рук и ног, большого значения не играет. Те же Лоханов и Костенко, которые сегодня являются вторым и третьим номерами рейтинга в России, совершенно разные. У Кости рост 195 сантиметров, а Толя на 20 сантиметров его ниже, но оба друг у друга выигрывали и в принципе довольно равны по силам. Да, Костя был в команде на Олимпиаде, а Толя остался запасным, но завтра всё может измениться.

У нас вообще много допущений — например, нет никаких ограничений по питанию, как во многих других видах спорта. За день соревнований мы теряем до 6 500 калорий или несколько килограммов веса, так что можем позволить себе всё что угодно. Главное — чтобы скорость не уходила.

— У нас в Новосибирске, помимо Костенко, есть ещё несколько талантливых парней в возрасте 20–22 лет, которые пока лишь на подходе к результатам на взрослом уровне. Сабля действительно спорт не для юных?

— У всех по-разному: тот же Станислав Поздняков стал олимпийским чемпионом уже в 19 лет, при этом 10-й титул чемпиона мира в личном зачёте завоевал аж в 34! Но в целом тенденция действительно такова, что сабля действительно «стареет», сейчас даже появилась категория до 23 лет, что не считается взрослым фехтованием. Так что и у Толи Костенко, и у Артёма Целышева, которому сейчас 22 года, на мой взгляд, всё ещё впереди. Я, кстати, как-то разговаривал с ещё одной легендой, четырёхкратным чемпионом Олимпиады Виктором Алексеевичем Кровопусковым, который только в 25-26 лет попал в сборную, а уже потом впервые стал чемпионом мира и выигрывал Олимпиады. Так что сабля действительно нестандартный вид фехтования, в котором шансы есть у молодых и опытных, высоких и маленьких, худых и полных. Такой вот спорт равных возможностей!

— Ближайшие четыре месяца вы планируете отдыхать, расслабляться и не думать о фехтовании. Чем будет занято время, свободное от тренировок и соревнований?

— Буду проводить время с женой, дочкой, поддерживать физическую форму. Если думать не просто о продолжении карьеры, но и всерьёз размышлять о Париже-2024 — а какие ещё ставить цели, если не Олимпиада, — то за это время в родных стенах нужно немного забыть о спорте и хорошенько «подзарядить батарейки».

— Отдых предпочитаете активный или «овощной»?

— Только движение, и желательно что-то динамичное. Я люблю различные спортивные игры, горные лыжи — виды спорта, где, как и в сабле, нужна быстрота реакции, где всё стремительно меняется.

А если захочется спокойного времяпрепровождения, то для этого есть дача, природа. И конечно же, я люблю Горный Алтай с его неповторимыми пейзажами.

— Что звучит в машине или в наушниках у Вениамина Решетникова?

— Слушаю многое, но больше предпочитаю хороший классический рок. Из наших нравятся «Чайф» и БИ-2, из зарубежных — Pink Floyd и Coldplay. Музыка даёт мне положительные эмоции, и именно они нужны мне сейчас, чтобы вернуться на любимую дорожку и попробовать доказать — прежде всего, самому себе, — что последнее слово в фехтовании я ещё не сказал.