Машинно-декорационный цех — монтировщики, или «монтира», — рабочая сила, без которой ни один спектакль в «Красном факеле» не состоится. Это единственный цех театра, где не заняты женщины, исключительно мужской коллектив. Сборка декораций — работа нелёгкая. Кабинет, где обитают монтировщики, отличается своей брутальностью. Впрочем, творчеством отмечены и эти стены. Иметь дело с миром иллюзий, работать со странными, порой труднообъяснимыми предметами, таскать-толкать тяжести, задерживаться допоздна, уходить позже всех и довольствоваться средней «тридцаткой» — могут только преданные театру люди.

— Я пришёл работать в театр в 16 лет, в 1976 году, это был «Старый дом». В то время таких малолетних на работу не брали. Поэтому работали мы бригадами по вечерам: монтировали, ставили, собирали спектакль и получали за это, скажем, три рубля, — рассказывает Андрей Носенко. — И вот так до армии я прошёлся по всем театрам в городе. «Глобус», оперный, «Красный факел», театр музкомедии. Всего за свою биографию поработал в девяти театрах.

Страсть к сцене открылась в детстве. В классе четвёртом Андрею купили домашний кукольный театр — перчаточные куклы. Стоил набор по тем временам немало — 25 рублей. Пришлось учиться на все пятёрки, чтобы получить желаемое. Сам писал пьесы, рисовал декорации, ставил спектакли и сам же в них играл. Смотреть эти спектакли приходил весь двор. Так со временем оформилась мечта — стать театральным художником.

— Пришёл в «Красный факел», думал: немного поработаю и буду поступать во ЛГИТМиК или ещё куда. Театр наш уже в то время был брендом, выделялся из всех. Но через 20 дней меня поставили начальником мебельного цеха, через год перевели в машинисты, а ещё через год стал начальником машинного цеха. И вот уже 30 с лишним лет я выбраться отсюда не могу. За это время директор сменился всего раз: пришёл я при Галине Григорьевне Булгаковой — бывший комсомольский работник, очень порядочный человек, — и вот уже двадцать лет театром руководит Александр Прокопьевич Кулябин. А другого начальства я много перевидал — заведующих постановочной частью, замдиректоров поменялся не один десяток.

Музей в его кабинете начинался с программок, которые подписывали после сдачи спектаклей режиссёры. Все стены завешаны афишами и фотографиями — спектакли, капустники, юбилеи… Молодые, красивые лица. Дарственные подписи по-свойски просты: «Андрюха, ты будешь всегда…» Работали рядом, творили-вытворяли, уходили из театра, возвращались, приходили в гости. Иные уходили совсем. В этой неформальной галерее несколько портретов Владлена Егоровича Бирюкова, народного артиста РФ, лауреата Госпремии СССР, настоящей звезды театра и кино. Самое трудное — прощаться навсегда. Особенно с теми, кого любил и уважал.

— Когда Владлен Егорович Бирюков умер, я рыдал, — вспоминает Андрей Носенко. — Мы были на гастролях в Томске. Последний день отыграли спектакли, в ночь загрузили реквизит, костюмы, декорации. Всё отправили и сами выехали в шесть утра, чтобы успеть на прощание. Это была, конечно, большая трагедия для театра…

В цехе монтировщиков вместе с Андреем Носенко всего 13 человек. «Двенадцать апостолов и Иисус Христос», — смеётся начальник. «Монтира» — особая каста. В театре к ним относятся с уважением и особым доверием. Режиссёры и художники прислушиваются к их мнению: что «можно попробовать», а что категорически «не пойдёт». Актёры к ним — со священным трепетом: не обрушится ли кулиса, устоит ли декорация, на месте ли окажется нужный стул.

В кабинет Носенко заглядывает заслуженная артистка России Виктория Левченко, просит принести в репетиционный зал крутящийся табурет из «Маскарада». У этого спектакля самые тяжёлые декорации — восемь тонн, и всё из железа, включая кулисы. Хранятся они в контейнере на улице, как и декорации других спектаклей, — девять стационарных контейнеров. Снаряжается экспедиция во двор, и после нескольких минут поиска железный табурет извлекается из-под штабелей тяжеленных конструкций.

— Знаменитая актриса Валентина Леонтьевна Мороз, заслуженная артистка, снимавшаяся в фильме «Сибирячка», бывало, говорила: «Андрюша, поставь мне два стульчика на репетиции. Я актриса большая»… Хорошая была актриса, рано умерла, в 1995 году. Через год, в 1996-м, театр получил звание академического, — выдаёт даты, ключевые события и вес актрисы (это опустим) хранитель истории театра. — Оборудование, конечно, приходится ремонтировать. Слава Богу, мы прощаемся со спектаклем «Гедда Габлер», Даша Емельянова там ужас что вытворяет — вышибает дверь в ванной, ей по роли положено. Мы устали ремонтировать. Я просил: «Дашечка, как-нибудь поосторожнее, пожалуйста, она же стеклянная…» Но всё, последний показ в октябре.

— Тысяча чертей! — бушует режиссёр. — Кто там шумит? Откуда стук? Сценариус, выбросьте бродягу, что стучит в люке! Бродяга оказывается механиком, который что-то чинит в люке (в каждом театре что-нибудь постоянно чинят). Механик не даёт себя в обиду и демонстрирует способность защищаться упорно и многообразно. Наконец с ним заключено нечто вроде перемирия с условием, что он постарается поменьше стучать молотком.  «Как ставится пьеса» К. Чапек

В этих папках — архивы Андрея Носенко — всё, накопленное им за три десятилетия. Собирал статьи, фотографии, вклеивал, привозил с гастролей. Есть здесь заметки на китайском и польском языках. Давно уехали в Москву и снимаются в сериалах Сергей Пиоро, Максим Битюков, Владислав Резник. Стал известным режиссёром Слава Росс, снявший «Тупого жирного зайца» с Алексеем Маклаковым и «Сибирь. Монамур». А Носенко продолжает собирать о них статьи: «Всё равно они наши, краснофакельские».

— Андрей Болтнев, известный актёр театра и кино, тоже наш, самая известная его киноработа — главная роль в фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин». Он уехал в Москву, работал в театре имени Маяковского. Когда Андрей умер, жена, актриса нашего театра Наталья Мазец, попросила меня забрать его вещи. Мы как раз были с гастролями в Москве. Андрей жил в общежитии. Приехали мы туда, стали выносить вещи и мебель, а Толя Лобоцкий, тоже известный актёр, говорит: «Ребята, здесь всё казённое. Вот только четыре коробки Андрея и глобус…». Всего-то и нажил, а такой был актёрище! Дочь Андрея и Наташи Мария Болтнева тоже в «Красном факеле» играла, с детства, окончила Новосибирский театральный институт, потом уехала по стопам папы — в театр Маяковского, снималась в сериале «Глухарь», а несколько лет назад родила сразу тройню.

Со сценой шутки плохи, чуть зазевался и… У всякого машиниста вагон историй в духе «валенок, падающий с колосников». Как-то во время спектакля «Макбет», в том же московском театре им. Маяковского, на показе «Золотой Маски», Андрей Носенко чуть было не рухнул с 20-метровой высоты. Во втором акте на пир короля нужно было опустить сверху огромный стол, лебёдка крепилась на боковом мостике. «Я сидел на нём и потихоньку опускал, как вдруг, оглянувшись, увидел, что мостик начинает выходить из стены, здание-то старое. Ну, думаю, погибать, так погибать, буду опускать до конца. А мостик вышел на несколько сантиметров и замер…»

Суфлёрской будки Андрей Носенко, конечно, не застал: чтобы напомнить текст, сегодня достаточно микрофончика в ушах с подсказками помрежа. И бывшая оркестровая яма давно закрыта щитами и превращена в авансцену. В ней есть люки, в которые появляются или исчезают актёры и реквизит, но используются они редко, чаще на Новый год когда востребованы чудеса. А однажды в нём исчезла уборщица: протирая сцену, отступала к зрительному залу. В пыльном трюме под поворотным кругом сцены с огромным вращающимся механизмом хранятся гастрольные коробки, здесь же приютились макеты старых спектаклей — «Ревизор» Олега Рыбкина и «Лев зимой» Вадима Цхакая.

Не верьте байкам про пьяных монтировщиков! В театре с этим давно навели порядок. А как ещё может быть, если сам директор употребляет только безалкогольные напитки. По особым случаям, вроде сдачи спектакля, устраивается банкет, но тогда уже на сцену ни-ни. И здесь есть своя поучительная история. Сдавали «Сон в летнюю ночь». Эльфы прыгали со станка на батут, а оттуда «улетали» за задник, где лежали маты. И вот сдали спектакль, в фойе накрыли фуршет. Выпили и… пошли прыгать. Главный эльф Светлана Плотникова, неудачно прыгнув, приземлилась… мимо мата и сломала ногу. Пришлось на завтра, в день премьеры, срочно вводить нового эльфа.

«Планшетом называется пол сцены, деревянный настил, служащий местом для игры актёров и установки декорационного оформления. Колосники — решётчатый потолок сцены. На колосниках размещаются блоки декорационных, индивидуальных, софитных подъёмов и прочее верховое оборудование. На уровне планшета к сцене со стороны зрительного зала примыкает ее передняя часть — авансцена, сзади — помещение арьерсцены, а с боков — так называемые карманы». «Техника и технология сцены» В. Базанов 

Это только из зрительного зала театральные декорации кажутся лёгкими. Таская на себе фальшивые деревья и стены, Андрей Носенко давно сорвал спину и теперь в основном руководит процессом. На каждый спектакль создаётся своя партитура. Он мог бы обходиться и без этих листочков — до сих пор помнит, сколько и на каком штанкете было навешано в каждом спектакле, включая давно вышедшие из репертуара. Бывают дни, когда монтировщикам приходится ставить-разбирать по три спектакля. Только «Маскарад» играется два вечера подряд, спектакль дают редко из-за плотного графика Александра Балуева. «В этом спектакле у меня работают семь человек, пять из них — в специальной униформе играют лакеев, перетаскивают мебель на сцене. Работы там много: кто-то сыплет снег, кто-то опускает фонари…».

Между прочим, «Три сестры» главного режиссёра театра Тимофея Кулябина обслуживают три монтировщика. Спектакль, объехавший всю Европу, в нынешнем октябре покоряет Токио. Самый сложный технически в репертуаре «Красного факела» — премьера нынешнего года — «Шут Балакирев» в постановке режиссёра Тимура Насирова. Его собирают не менее 2,5 часов. На самом спектакле работают 10 сотрудников цеха Андрея Носенко: на сцене постоянные перемены, летают актёры, двигаются фурки, перемещения происходят прямо во время действия. Один Гром-камень, тот самый, на котором стоит Медный всадник, чего стоит — 500 кг.

— В нашей жизни всегда есть место подвигу. В 1990-е приезжали к нам Олег Табаков и Армен Джигарханян, это был спектакль «Ужин» режиссёра Андрея Смирнова, который снял фильмы «Белорусский вокзал» и теперь вот картину «Француз», — продолжает экскурс в историю «Красного факела» Андрей Носенко. — Они отыграли два спектакля, а на следующий день их попросили сыграть для студентов, и такие мэтры, народные артисты, согласились. С погодой не повезло, начался ливень, а крыша у нас протекала. Весь спектакль герои — Талейран и Фуше, известные французские деятели — сидят за столом, ужинают и обсуждают политику Франции. На столе яства всякие, настоящие, они даже повара с собой французского привозили, он им всё это готовил. И вдруг сверху начинает литься вода — на осетринку, артишоки и прочее. Пришлось монтировщикам лезть под потолок и держать над ними навес из плёнки, и так все три часа. Когда закончилось, убрали стол и опустили плёнку, на сцену вылилась целая цистерна воды...

Весь сценический такелаж со времён Петра носит морские названия. Когда император вернулся из Голландии, кроме корабелов, привез с собой специалистов по театральному делу, и они были из бывших матросов. С тех пор ничего не изменилось. Другое дело, что в больших театрах многое автоматизировано и компьютеризировано. Нажал кнопочку — и штанкет сам опустится, не надо тягать туда-сюда канаты, устраивать противовес и лишний раз подниматься на колосники. Есть несколько таких и в хозяйстве Андрея Носенко. И всё-таки монтировщики «Красного факела» надеются, что в год 100-летия театра их жизнь станет легче. Министерство культуры Новосибирской области обещает выделить сумму, часть которой пойдёт на сценическое оборудование.

Продолжение проекта: акт 1, акт 2, акт 3 и акт 4

Над проектом работали Марина ШАБАНОВА (текст), Валерий ПАНОВ (фото). 

Спецпроект «Люди театра» подготовлен при поддержке Министерства культуры Новосибирской области