Лекарство для души
В одном из предыдущих номеров «Ведомости» рассказали о том, как составляется генеалогическое древо, и о Новосибирском историко-родословном обществе. Сегодня мы продолжаем серию публикаций о секретах генеалогической науки. Казалось бы, что может быть общего между генеалогией и психологией? Однако специалисты давно установили, что эта связь существует, причём самая прямая. Как её можно использовать на практике, рассказывает практикующий психолог, член Новосибирского историко-родословного общества Дмитрий Гладышев.
На стыке наук
— Дмитрий Юрьевич, где проходят точки соприкосновения генеалогии и практической психологии?
— Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить сущность генеалогии. Корни этой науки уходят в эпоху утверждения прав собственности, наследования, поэтому она отягощается множеством правил, в том числе тяготеющих к юридическим нормам. К примеру, решение вопроса о том, по чьей линии, мужской или женской, ведётся родословная — от этого зависит её оформление, как содержательное, так и визуальное. И это важно для составления достоверной истории, для упорядочивания информации.
Если целью генеалогического исследования является изучение истории прошлого семьи, то моей целью как психолога является помощь человеку во включении себя в психологический, ментальный контекст истории своего рода. Вопросы истории семьи, личного места клиента в жизни своего рода я долгое время затрагиваю в работе с самыми разными категориями.
Для старых и малых
— Каким образом это происходит?
— К каждой категории нужен свой подход. Одно время я работал с пожилыми людьми. В преклонном возрасте перед человеком чётко встаёт необходимость вспомнить своё прошлое, осознать и принять его, поэтому некоторые занятия с пожилыми людьми проходят как бы на волне их памяти. Прошлое мы вспоминали в нескольких формах. Например, мы расставляли в ряд стулья, каждый обозначали каким-то десятилетием — стул 20-х годов, 30-х и так далее. Члены группы приносили на занятия наиболее дорогие для её участников фотографии из своего прошлого, мы расставляли их по стульям и создавали своего рода ленту времени, коллективный портрет поколения. Работа шла под музыку того времени. Иногда практиковались совместные занятия пожилых людей и школьников: обмен опытом между поколениями — вещь поистине бесценная.
— С детьми, соответственно, работа строится иначе…
— Сейчас я постоянно работаю в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних. Там они находятся временно, а дальше перед ними два пути: либо возвращение в семью после исправления кризисной ситуации, либо дорога в детский дом. Естественно, такая категория требует внимательного и чуткого отношения, особенно в вопросах, касающихся их семьи. А тема семьи как раз для них очень важна: надо понять, где в семейной жизни кроются причины конфликтов, и сделать так, чтобы маленькие люди приняли свою семью такой, какая она есть. Понятие «семья» каждый из них воспринимает по-разному. Для одних это «мама—я», «папа—я», «бабушка—я», «мама—папа—я», другие включают в неё бабушек, дедушек, тёть и дядей, дети из самых сплочённых семей вспоминают и своих умерших родственников.
Некоторым детям бывает интересно выполнение таких заданий, как составление герба своей семьи, придумывание семейного девиза. Других захватывает настольная игра «Семейное древо», где с помощью карточек с людьми, событиями и встречами придумываются семьи с их историями на фоне реальных событий ХХ века. Игра позволяет детям ощутить себя сопричастными к истории страны, осознать, что они не какие-то атомы, возникшие на пустом месте и хаотично передвигающиеся в пространстве, а часть некоей большой общности.
О чём расскажут вещи?
— С какого возраста надо формировать у детей представления о генеалогии семьи?
— Чем раньше — тем лучше. Основы мировосприятия и базовые ценности в человеке закладываются ещё в дошкольное время, поэтому в этом возрасте как раз важно приобщать ребёнка к миру семейных историй и преданий. А потом, позже, в соответствии с возрастными особенностями, наполнять по-другому. Если дома хранится старинная вещица — надо обязательно рассказать детям, откуда она. Потом показать старые фотографии и рассказать о том, кто на них. Словом, до конца начальной школы делать упор на образную, эмоциональную часть. Когда дети подрастут — переходить на следующий уровень, рассказывать о жизни предков в контексте истории страны.
— Вы упомянули и о работе с инвалидами по интеллектуальному развитию. А как им могут помочь такие знания?
— Особенности мышления таких людей заключаются в его конкретности, малой способности к абстрагированию, поэтому для них бывает эффективно задание о сборе информации о том или ином члене рода, конкретном предке. К примеру, об участнике Великой Отечественной войны. При этом я прошу от них только эмоциональных примеров, конкретных жизненных ситуаций.
В одну реку дважды не войти
— Насколько глубоко вы изучили собственную родословную?
— По материнской линии — примерно до начала XIX века — до деда моего прадеда. Я рос в большой семье — в нашей трёхкомнатной квартире жили семь человек четырёх поколений, начиная с моей прабабушки, поэтому ничего удивительного в том, что интерес к родословной появился у меня в детстве. Первым о родословной со мной заговорил дедушка. Я слушал рассказы прабабушки, бабушки, дедушки. Намного позже начались запросы в архивы — так удалось узнать кое-что о наших предках-крестьянах, предках-мещанах.
Человека, который не знает свои корни, я бы сравнил с листом, который летит по воздуху, гонимый осенним ветром. Подует ветер в одну сторону — он летит туда, в другую — и лист послушно меняет направление… Так и человек летит в круговороте жизни. А если он знает о своих корнях, то у него есть какие-то тылы за спиной, психологическое убежище, которое греет его — память о предках, знание опыта их поведения в разных жизненных ситуациях. Наконец, ему будет что ответить на вопросы детей: «А откуда взялся наш род?»
— Нельзя не обсудить и такой психологический момент. Может такое случиться, что в процессе изучения родословной станут известны настолько нелицеприятные факты о предках, что они поневоле могут вызвать чувство некоего стыда. Как дальше жить с такими знаниями?
— Наша история последних ста лет выписывала такие крутые виражи, что в разное время целым сословиям приходилось так или иначе стыдиться своих предков или умалчивать о них. В советское время люди старались скрывать своё родство с дворянскими родами или священнослужителями дореволюционных лет. В последние годы возникло чувство стыда по отношению к предкам, служившим в ЧОН или в НКВД. В семьях бывают и более камерные «тайны»: усыновления, разводы, суициды… список можно продолжать до бесконечности. Но надо понять одну вещь: всё это было, историю не переписать и родословную не изменить. Поэтому относиться ко всем этим вещам надо спокойно и не создавать себе дополнительные комплексы.
Виталий СОЛОВОВ
Фото Павла КОМАРОВА
