Помочь остаться человеком
Елена КВАСНИКОВА
Фото Виталия МИХАЙЛОВА
В Новосибирске открылся центр реабилитационной помощи детям, попавшим в ситуацию повторного сиротства.
Эти дети были преданы дважды. Сначала их бросили кровные родители. Потом — родители приёмные, которые забрали их из детского дома в свои семьи, а через какое-то время «вернули» обратно, как возвращают в магазин не подошедшую по размеру вещь. Нельзя однозначно сказать, какое из предательств страшнее и губительнее для детской души, и какое из них в большей степени повлияет на дальнейшую судьбу. Ясно одно: ребёнку, пережившему психологическую травму, надо помочь. Прежде всего, помочь остаться человеком, который не озлобится на мир, не уйдёт в себя, не станет циником с искалеченной душой, а будет доверять людям.
Когда у Сергея появилась новая семья, он, конечно, подумал, что сбылась его заветная мечта: у него есть дом, родители, новые братья. Он считал, что ему крупно повезло и теперь надо постараться не ударить в грязь лицом. Он очень старался, но почему-то хуже у него получалось следовать новым правилам, принятым в его новой семье. Когда у него что-то не получалось, он начинал злиться. Не на родителей, нет. На самого себя. Попросить помощи или совета стеснялся: ему казалось, сделай он это, все поймут, что он не такой хороший, как думали его новые папа и мама, забирая его из детдома, не такой умный и сообразительный. Обычные житейские оплошности, на которые домашний ребёнок даже не обратит внимания, стали для него серьёзной проблемой. Со временем — чтобы скрывать свои промахи — Серёжа начал врать родителям и учителям и наговаривать на братьев…
Через год он вернулся в тот самый детский дом, который, как он думал, покидает навсегда. Кто виноват в случившемся? Серёжа? Приёмные родители, которые не заметили переживаний мальчика? Специалисты детдома, не подготовившие его к новой жизни? Органы опеки? Законодатели?
Истории, похожие на эту, к счастью, происходят нечасто. По статистике, лишь два процента от общего количества детей, переданных в замещающие семьи, попадают в ситуацию повторного сиротства. Но ведь эти «лишь два процента» — не абстракция, а реальные дети и подростки со своими переживаниями, страхами, погубленными надеждами. Именно для них фонд «Дети России — будущее мира» и открыл в одной из комнат детского дома № 1 свой центр помощи. Куратором центра стало Главное управление образования мэрии Новосибирска, финансовую поддержку оказала некоммерческая итальянская организация «Ай-Би Амичи дей Бамбини».
О том, почему был необходим центр помощи детям, попавшим в ситуацию повторного сиротства, и какие законодательные «прорехи» существуют в развитии института замещающих семей, обозревателю «Ведомостей» рассказали начальник отдела опеки и попечительства Главного управления образования мэрии Людмила Свистун, директор детского дома № 1 Татьяна Сарапулова, директор городского центра по профилактике социального сиротства «Солнечный круг» Андрей Стахович и президент фонда «Дети России — будущее мира» Анастасия Супрун.
— На фоне развития семейного устройства детей-сирот имеют место отказы от приёмных детей, — говорит Людмила Свистун. — Я вижу главную причину в отсутствии глубокой системной подготовки будущих опекунов и приёмных родителей. Сегодня нет закона, который обязывал бы обучать, готовить и сопровождать замещающие семьи. Знаю, такой закон готовится. Та подготовка будущих родителей, которая проводится сегодня в Новосибирске, происходит в городском центре по профилактике социального сиротства «Солнечный круг». Но это, подчеркну, наша инициатива, а не обязанность. И проходят её только те родители, которые хотят. Как избежать ситуаций повторного сиротства? Только подготовкой и постоянным сопровождением семей, взявших на себя ответственность по воспитанию детей-сирот. Ведь такой ребёнок — это букет социальных, правовых, психологических и физиологических проблем. Он уже был однажды отторгнут семьёй и пережил сильнейший стресс. Со временем он привык к учреждению, полюбил людей, которые его там окружали, а потом его передали в семью. Хорошо? Да. Но опять стресс. Там он потихоньку залечивает свои раны, но, представьте, если его отторгает и новая семья. Так можно сломать жизнь ребёнку. Поэтому новый центр крайне необходим! Его появление — значимое для города событие. И мы очень благодарны фонду «Дети России…» за работу и за те технологии реабилитации детей, которые несут их специалисты, ведь наше законодательство и наши методические рекомендации ничего подобного пока не предлагают. Мы будем лелеять этот центр и надеемся, что здесь смогут помочь и тем семьям, которые не отказались от приёмного ребёнка, но имеют проблемы.
— В тех приёмных семьях, которые «Солнечный круг» вёл с самого начала, отказов от детей не было, — добавляет Андрей Стахович. — Но наших сил на всех не хватит. Тем более не все семьи этого хотят. В городе более 150 приёмных семей, мы «накрываем» своей работой от 30 до 50 процентов.
— В детском доме № 1 сегодня 36 детей, которых возвращали по два, три и четыре раза, — рассказывает Анастасия Супрун. — Кроме них в проекте участвуют ещё 17 воспитанников приюта Святого Николая. Пока только эти два учреждения, хотя мы понимаем, что потребность выше. Случаи возвратов детей очень разные. Бывает, умирает опекун, например, бабушка, и ребёнка берёт следующий — его тётя. Она не справляется — и отдаёт племянника в детский дом. Бывает, опекунами становятся старшие брат или сестра, и тоже часто не справляются. Самый большой процент отказов происходит не из приёмных семей, а именно из-под опеки, и, к сожалению, чаще всего отказываются бабушки, которые не смогли наладить отношения с внуками-подростками. Как раз подростки преимущественно составляют группу риска по повторному сиротству. Это сложный возраст сам по себе плюс большой разрыв в возрасте с опекуном. Были случаи, когда сельские семьи брали детей по материальным мотивам. Ребёнок был доходом, поскольку родители получали зарплату, и работником. Работа — это здорово. Ребёнок должен трудиться, но только до этого с ним надо пуд соли съесть и много чего ему объяснить. А такие семьи не были ориентированы заниматься адаптацией ребёнка и решением его проблем. У них были свои цели… Почти нет отказов у усыновителей. У нас была только одна девочка, которую удочерили малышкой, растили больше десяти лет и отдали, когда ей было около шестнадцати. Девочка месяц молчала. Болела. До конца надеялась, что её заберут. Сейчас она одинокая молодая мама. Идея проекта родилась, когда на базе центра помощи детям «Берегиня» мы пытались профилактировать семьи, чтобы они не отказывались от детей. Будем делать это и сейчас. Но есть дети, которым не удалось остаться в замещающей семье, и наша задача — помочь им это пережить. Методик нет: их вообще в России нет. Мы пробовали работать с западными коллегами, но далеко не все их методики нам подходят. И дело не только в другом социокультурном пространстве. В США, например, просто нет учреждений государственного воспитания, там действует система фостеровской приёмной семьи, которая, кстати, привела там к проблемной ситуации. Поскольку учреждение для ребёнка иногда более приемлемо, чем бесконечное перемещение по семьям. Когда американцы создавали институт профессиональных семей, у них было 170 тысяч детей-сирот, сейчас — более 700 тысяч, потому что почти все воспитанники фостеровских семей, повзрослев, тоже стали отказываться от детей. Сегодня там исследуются причины такого эффекта и предпринимаются попытки пересмотреть законодательство. Вот почему нам приходится разрабатывать собственные методики на основе хорошо себя зарекомендовавших. Большое внимание уделяем арт-терапии. Например, наши дети занимаются театром, проигрывая различные жизненные ситуации через своего персонажа, которым может оказаться как ребёнок, так и взрослый, то есть он может проиграть роль родителей. Сейчас ставим «Оливера Твиста». Благодаря театру дети раскрываются и становятся более уверенными.
В центре будут работать три психолога фонда и специалист по арт-терапии и театру. На средства фонда оплачивается работа психологов, на грант итальянцев куплены мебель и оборудование для центра. Три последних года в детском доме № 1 работал один психолог фонда, однако этого оказалось явно недостаточно. После чего и было принято решение о создании центра.
В отдельную группу можно выделить детей, которые посещали семьи в рамках традиционной новосибирской акции «Каникулы в семьях горожан», но которые не были взяты в семью навсегда. Анастасия Супрун говорит, что уровень психологической травмы у них такой же, как у возвращённых из-под опеки. Они так же испытывают трудности при вторичной адаптации в учреждении, страдают немотивированной агрессией и вспышками ярости. Однако в этом вопросе Главное управление образования мэрии придерживается иной точки зрения.
— Мы за эту акцию, — объясняет Людмила Свистун. — Другое дело, что я против понятия «гостевая семья». Семья и в гости сходить — разные вещи. Семья — это нечто постоянное, а если ребёнок сходил в гости и вернулся — это не семья. Но если даже он просто погостил в семье, покрутился там — это большой плюс для его социализации. Потому что у нас есть дети, которые вообще нисколько не жили в семье, они не знают, откуда берутся продукты, как тратить деньги. А если ребёночек влился в семью и встал вопрос об опеке или усыновлении, то это победа и органов опеки, и учреждения, поскольку мы помогли ребёнку обрести новую семью.
— Я не скажу, что эта акция очень успешна, — включается в спор директор детского дома № 1 Татьяна Сарапулова. — Только 10 процентов детей потом забирают. Для остальных детей это дополнительный стресс. У меня одну шестилетнюю девочку брали в гости в течение года постоянно, а потом у них не получилось что-то с жильём и всё прекратилось. Да, она не «вторичник», но уже пережила второй стресс. Первый раз её бросили в четыре года и вот теперь. Всё неоднозначно…
— Я категорически против этой акции, — говорит Анастасия Свистун. — Вы представьте, ребёнку дают установку: пойдёшь в семью и если понравишься, тебя потом заберут, а не понравишься — не заберут. Да, им не говорят это, я надеюсь, открыто. Но они сами всё понимают. Они все мечтают о доме. И вот выпадает шанс. Даже если им прямым текстом не скажут, они додумают всё сами. Они интуитивно, как медиумы, чувствуют даже невысказанное. Их не обманешь, потому что у них базовое недоверие к миру. Из-за того что они не защищены, как домашние дети, у них все инстинкты обострены. И вот идёт ребёнок в семью и пытается там всем понравиться, у него не получается, его никто забирать и не собирался, но он-то об этом не думает. И в каком он состоянии вернётся? Он и так был неуверен в себе, а тут и вовсе — я плохой, никому не нужен, у меня никогда ничего не будет. И пошло-поехало. Есть очень чувствительные дети, которые отказываются от еды или становятся агрессивными. А потом спрашивают: «Почему у нас ребёнок немотивированно агрессивен? Почему он всё ломает?» Доводы о том, что ребёнок увидит там бытовые условия, поймёт, как тратить деньги — в этом я не уверена… Разве это важно для него? Ему надо человеком остаться. Человеком, который способен кому-то в этой жизни доверять. Если он будет уверенным в себе, он что, не научится потом деньги тратить? Это уже более поздняя задача — например, служб постинтернатного сопровождения. Когда ребёнка берут в семью постоянно, он думает, что «мама» и «папа» уже документы оформляют, он мысленно поселил себя к ним. А потом иллюзия разбивается. Когда человека предали один раз, второй… там уже такая рана! Дети — это очень серьёзно. Мы сразу были против массового создания приёмных семей. Ведь кто придёт на рекламу? Тот, кто хочет сына или дочь, придёт усыновлять. Мы ведь столкнулись ещё вот с каким пробелом в федеральном законодательстве: не прописано, сколько раз семья может вернуть ребёнка и взять «нового». Они их меняют, а отказать по закону нельзя. Если не справился, брать другого ребёнка тебе запрещено. Так должно быть. Они ведь иногда и детям говорят: будешь себя плохо вести, мы тебя обратно отдадим и другого возьмём. Пока это противоречие не устранено, у нас будут дети, которых возвращали по нескольку раз. И справиться с этой бедой одному центру будет не под силу.
