Баня для декабристов от городничего
С 1782 года, когда Каинск (ныне Куйбышев) стал уездным городом, административно-полицейскую власть здесь осуществлял городничий. «Каинск, прежде острог, лежит на Оме, — писал А. Н. Радищев, возвращавшийся из Восточной Сибири, — через которую летом перевоз. Место весьма плоское, одна церковь в середине города, строят каменную. Исправник — грубиян…». Это — о тогдашнем городничем. В архивах, дошедшим до нас, находим, что в 1797 году городничим в Каинске был коллежский асессор Чекучев. Чем он не угодил опальному Радищеву?
Но вот о поручике Степанове, который исполнял должность городничего Каинска в 1826 году, не обремененном, кстати, никакими титулами, кроме воинского, что говорит о его простом происхождении, благодаря декабристам, следовавшим в ссылку через наш город, дошли отзывы, прямо противоположные, чем о городничем Чекучеве. По некоторым сведениям, Иван Якимович Степанов был участником Отечественной войны 1812 года.
Со Степановым встречались декабристы Басаргин, Акулов, Розен, Ингельстром, Пущин. Вот что узнаем из записок И. И. Пущина: «Переехавши Омь, на самом высоком берегу видим город Каинск. С паромом прибыл городовой с приказанием городничего фельдъегерям, чтобы всех преступников вести к нему в дом. Лошадей на берегу заготовлено не было, но приказание городничего было передано так категорично, что фельдъегеря и не думали сопротивляться. Подойдя к дому городничего, мы увидели фигуру его колоссальную, вышедшую нас встречать. Он перед народом закричал нам: «Я вас здесь по-своему проучу, отучу бунтовать!» «Вот попались в западню, — подумали мы, — сумасшедший городничий может позволить всевозможные пакости над нами».
Однако когда декабристы вошли во двор, городничий отослал жандармов и ворота приказал запереть на замок. Обратившись к арестованным уже в другом тоне, сказал: «Милости прошу, господа, наверх, вы теперь дорогие мои гости, и я вас не выпущу от себя, пока не отдохнете хорошенько. Вы много проехали, и вам еще предстоит много времени быть в дороге. Баня у меня для вас вытоплена, и вы, вероятно, не прочь хорошенько попариться».
Обратившись к сопровождавшим «государевых преступников» фельдъегерям, городничий пригласил и их быть его гостями. Оговорив, однако, в вежливой форме условие: «если они будут любезны с его гостями и деликатны в обращениях и беседах». И добавил уже для всех: «Жалеть не будете!» Тотчас подали великолепную закуску, и хозяин позаботился о том, чтобы упоить фельдъегерей, расхваливая приготовленный им травничек, «от коего опьяневшие стражи улеглись спать».
«А теперь, дорогие мои господа, — обратился городничий к декабристам, — мы с вами можем быть нараспашку, аргусы ваши спят, вас я продержу здесь, сколько можно дольше, чтобы вы хорошо отдохнули. Поживите у меня денька три, напишите письма родным и знакомым. А я все сделаю, чтобы вы не соскучились. Скажите, не нуждается ли кто в чем-то: деньгах, белье, книгах? У меня все к вашим услугам». Гости с благодарностью приняли предложение, на три дня забыв, что они узники.
Рассказ И. И. Пущина подтверждает и другой декабрист — Н. В. Басаргин. «По дороге везде мы встречали неподдельное участие, как в народе, так и в должностных лицах, — вспоминал он. — В Каинске, например, городничий Степанов, пожилой мужчина огромного роста и объема, бывший прежде фельдъегерем, пришел к нам в сопровождении двух человек, едва тащивших огромную корзину с винами и съестными припасами. Он заставил нас все это есть непременно и частицу взять с собой, предлагая даже нам бывшие с ним деньги следующими, удивившими нас словами. «Деньги эти, — сказал он, вынимая большую пачку ассигнаций, — я нажил с грехом пополам, не совсем чисто, взятками. В наших должностях, господа, приходится делать много супротив совести. И не хотелось бы, но так уж заведено исстари. Возьмите эти деньги себе: на совести у меня сделается легче. Лучшего употребления им я не могу сделать: семейства у меня нет. Право, избавьте меня от них, вы сделаете доброе дело». Хотя мы и не согласились их принять, но, тем не менее, эта откровенность, это добродушие грубой, не отесанной резцом образования натуры, нас очень тронуло, и, прощаясь с ним, мы от души, с признательностью пожали ему руку».
Позднее И. И. Пущин, спеша к новому месту ссылки на Кавказ, в самом конце 1826 года писал, что счел долгом остановиться в Каинске: «До Екатеринбурга я ехал от Красноярска шесть дней, нигде не останавливаясь, только в Каинске остановился на несколько часов проститься и расцеловать приятеля нашего общего Степанова».
Много лет назад мой приятель, студент Томского университета, работая в архиве, нашел донос на Каинского городничего Степанова и процитировал мне выписанную из него фразу: «…оный, попирая все инструкции и предписания регламента, вопреки свидетельства обывателей и полицейских чинов, мягще должного общался с осужденными к каторге и ссылке, пред государем виноватыми».
И. Я. Степанов занимал должность городничего только в течение 1826 года. В каком чине и должности застал И. И. Пущин своего приятеля в Каинске в самом конце этого года? История умалчивает.
Владимир РЯЗАНОВ.
г.Куйбышев.
Коллаж
Натальи ЖУРАВЛЕВОЙ.
.jpg)
