Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

В Новосибирске прошла межрегиональная научно-практическая конференция, посвящённая гражданскому активизму в Сибири

Представители власти, депутаты, учёные и общественники сибирских регионов обсудили, что приводит к формированию гражданской позиции, в каких формах она проявляется, и существуют ли в сложившейся системе управления адекватные механизмы реагирования на изменяющуюся ситуацию. Конференция «За рамками политических институтов: актуальные практики гражданского активизма в современной Сибири» была организована новосибирским филиалом Фонда развития гражданского общества.

Как подчеркнул руководитель новосибирского филиала Фонда развития гражданского общества, доктор социологических наук Константин Антонов, речь идёт о различных формах активизма – не только о протестах, но и о волонтёрских и добровольческих организациях, фондах и их взаимодействии с органами власти.

«Фактически органы государственной власти сегодня поставлены в условия, когда их действия и повседневные управленческие практики должны постоянно коррелировать с гражданскими социальными процессами», – заметил Константин Антонов.

По мнению Антонова, одним из ярких примеров проявления гражданского активизма является «тарифная» война в Новосибирске в конце 2016-го – начале 2017 годов. 15 ноября 2016 года органами власти было принято кулуарное решение о повышении тарифов на услуги ЖКХ на 15 %; 2 декабря его утвердил городской совет Новосибирска. Когда решение стало достоянием общественности, началась сетевая мобилизация, появилась инициативная группа, которая заявила о проведении первого митинга. Позже протест подхватили другие активные граждане, в том числе лояльные к действующей власти, представители бизнеса, началось «расслоение» региональной элиты – значительное число авторитетных политиков выступило публично против этого решения. Это движение плюс отсутствие адекватной реакции от власти привело к тому, что 19 апреля 2017 года решение о повышении тарифов на 15% было отменено Владимиром Городецким, занимавшим тогда пост губернатора.

До отмены решения в городе прошли пять крупных общегородских митингов, организованных различными группами активистов, экономический протест трансформировался в политический.

«Со 2 декабря 2016 года по 19 апреля 2017 произошло очень много событий в Новосибирской области, которые резко изменили политический ландшафт. И эта история во многом влияет на то, что происходит сегодня в Новосибирской области. 6 октября 2017 Владимир Городецкий добровольно сложил полномочия. Наблюдатели считают, что этот протест во многом повлиял на решение», – подытожил Антонов. По его мнению, решение власти, принятое без оценки рисков и последствий, спровоцировало мощную волну протеста, нанесло существенный урон авторитету региональной власти.

Как отметил доцент кафедры политических наук и технологий Сибирского института управления – филиала РАНХиГС, кандидат политических наук Юрий Пустовойт, город всегда является местом концентрации протеста. Он представил результаты исследования протестной активности в сибирских городах и структуры элит, влияющих на политические и социальные процессы:

«В нашем понимании Новосибирск – это благополучный город с достаточно хорошими показателями экономического потенциала, скорее низкого социального и высокого культурного потенциала. Городской режим сложен, идеологические различия уходят на второй план. Особенность новосибирского протеста – это высокий уровень организации, участие людей с социальной гражданской позицией. Красноярск – это высокая локальная протестная активность, главная проблема – экологическая, она хорошо представлена в сети. В Томске депутаты запретили выход на привычные места организации митингов, поэтому протестная активность достаточно высокая, но участники вынуждены нарушать закон. Протестная активность в Омске сопоставима с новосибирской. В Омске на первое место в основном выходит федеральная повестка. Улан-Удэ нас потряс около месяца назад. Мы ожидали там протестную активность, но не таких масштабов. Там сыграла свою роль фигура лидера. По поводу Читы две точки зрения, и они диаметрально противоположны. Чита считается одним из самых протестных регионов, но это обычно не отражается в СМИ. Горно-Алтайск – невысокая протестная активность. В Кемеровской области основа протеста – юг, Новокузнецк. Кызыл – почти нулевая активность».

По оценке Пустовойта, протестные настроения в сибирских регионах будут расти.

Роль политических партий в происходящих в обществе процессах эксперты оценили неоднозначно. По мнению Пустовойта, есть определенный конфликт между местными отделениями партий и их центральным аппаратом: «Этот конфликт часто определяющий. Когда местное отделение говорит: можем договориться, вместе организовать; можем обращаться для организации митинга к политическим конкурентам, но не можем об этом сказать, потому что центр эту нашу инициативу развернёт».

«По последним социологическим исследованиям, не более 50% избирателей готовы голосовать за существующие партии. А вот политических предпочтений ещё одной половины населения эти партии не отражают. За кого им голосовать? Они отвечают: Нет такой партии! Если смотреть антирейтинг партий, то он составляет около 40%. Эти люди имеют свою позицию. И не ходят они на выборы не потому, что позиции нет, а потому, что как раз она есть. Сегодня система политических партий не отражает весь спектр политических взглядов в обществе», – заметил Константин Антонов.

«Политические партии ещё долго будут играть решающую роль в формировании всех процессов и органов власти, – вступил в дискуссию представитель новосибирского отделения ЛДПР, депутат горсовета Евгений Лебедев. – Другого механизма политического представительства нет. Единственный путь – развивать партийную систему, чтобы партии были ближе к людям и отражали их интересы. Тогда они приобретут влияние, и на стадии принятия решений можно будет избежать множества управленческих ошибок, которые приводят к протестам».

По мнению Лебедева, активизм в любой его форме так или иначе несёт в себе политическую составляющую: «Хоть что возьмите – борцов за права животных, за права обездоленных, – мы так или иначе подойдём к политической составляющей. Долой власть, в отставку депутатов и так далее. И любые формы гражданского активизма тесно связаны с региональной политикой и муниципальной политикой. Люди стали это понимать, имеет место ситуационная активность. Какая проблема шире, какая тяжелее, та группа людей и перехватывает инициативу и начинает вопросы свои решать более качественно. Действующая власть должна смотреть, реагировать и делать выводы. Не доводить социальную напряженность до пика. Гражданская активность – это лакмусовая бумажка состояния общества».

Общественник, доктор исторических наук Виктор Козодой заметил, что исследования активности различных групп в городах не могут дать ответ на вопрос, что же считается элитой. Он заметил, что обычно понятие элит сводится к чиновникам и депутатам, тогда как в социально-политической жизни участвуют и другие группы населения, и их роль будет только возрастать. Он также поспорил с тезисом, что у несистемной оппозиции нет ресурсов:

«Что мы понимаем под ресурсами? Капитал? Но это не так. У них есть информационные ресурсы сетевые. По последним данным в Новосибирской области охвачено интернетом порядка 70%. Есть интернет, есть социальные сети. Например, у меня пять тысяч человек в «Фейсбуке» – это миниСМИ. Во время «тарифной» войны, когда местные власти закрыли организаторам протестов доступ к официальным СМИ, информационной блокады не случилось, потому что им нашлась альтернатива – социальные сети. Совокупная аудитория участников протеста составило более ста тысяч человек. Далеко не у каждого регионального телеканала такая аудитория – на это не нужно никаких затрат. Это разве не ресурс? Тут другой вопрос – умеет ли власть работать с этим ресурсом?»

Как отметил заведующий кафедрой философских наук научно-исследовательской социологической лаборатории Горно-Алтайского государственного университета Евгений Литягин, гражданская активность в республике Алтай усложняется национальной и религиозной составляющей.

«За два года ситуация в регионе ухудшилась. У нас на 4% увеличилось население, которое считает, что в республике сложная социально-политическая ситуация. Именно условия жизни населения являются причинами протестов», – заметил Литягин.

Выступавшие представители органов власти считают, что они ведут большую работу с общественными организациями. На это им указали, что зачастую, когда администрации сообщают о совместных проектах с общественниками, гражданских форумах и вручении грантов, участниками мероприятий являются одни и те же люди – «штатные» общественники, с которыми удобно работать. Но постоянно возникают ситуативные группы активных людей, которые начинают формировать повестку вокруг какой-то локальной проблемы. И на эти действия активных граждан со стороны власти далеко не всегда следует адекватная реакция. Заместитель начальника управления губернатора Иркутской области и правительства Иркутской области по связям с общественностью и национальным отношениям Александр Дормидонтов пояснил, что это связано с активностью конкретных граждан:

«Они просто реально активные и хотят позицию в общество вынести. Но работаем мы не только с ними. У нас взаимодействие построено так, что мы стараемся находить местные активные организации. Мы с ними знакомимся и стараемся понять их проблемы и заботы, собираем информацию. Проводим встречи с активистами и общественниками, вычленяем НКО и общественные организации, которые пытаются получить финансирование».

«Есть люди и организации, которые считают, что им все должны, – заметил начальник отдела общественно-политических отношений управления по взаимодействию с институтами гражданского общества главного управления внутренней политики Омской области Андрей Игнатчик. – Они считают, что мы должны справки все собрать и так далее. Есть группа гражданских активистов, которые понимают, что в какой-то момент взаимоотношения пробуксовывают, аккумулируют ресурс и пытаются решать, выходить на контакт. Они конструктивные. А есть группа, которая пытается использовать активизм исключительно в своих политических интересах».

Речь зашла и о фейках, которые часто используются для давления на власть, целенаправленное возбуждение негативных эмоций, провоцирование неадекватных действий со стороны определённой части людей. «Я вам могу ответить словами Сергея Меняйло. На прошедшем недавно Сибирском медиафоруме эта проблема серьёзно обсуждалась. Полномочный представитель президента так ответил: „Со времени начала события и до появления первого фейка проходит какое-то время. Этого времени достаточно, чтобы власти успели сформировать повестку, дали объективную, достоверную информацию, какой бы она ни была, показали, что власть в курсе, она действует, принимает решения. Если этого не происходит, если нет своевременной, адекватной реакции со стороны власти, то появляется фейк, которому начинают верить и который в дальнейшем опровергать становится сложно”», – напомнил Константин Антонов.

Замначальника управления общественных связей губернатора Красноярского края Никита Никитин рассказал, что протест против «чёрного» неба в регионе, на который в своё время обратил внимание глава государства, всё ещё продолжается, но в более пассивной форме – проходят встречи и переговоры с его организаторами. Накал протеста же снизился из-за того, что проблема потеряла свою актуальность.

«Но нужно иметь в виду, что часть общественности совершенно нова, она действует в Сети. И мне кажется, механизмов взаимодействия в информационных сетях через какие-то каналы нет, это требует дополнительной проработки», – признал Никитин.

«Как вы видите общение в социальных сетях? Любое высказывание подвергается огульной критике. Я уже молчу про эту несчастную женщину из европейского субъекта федерации, которая выставила фотографию с отпуска. Её на всю Россию обхаяли», – вступил заместитель министра региональной политики Новосибирской области Евгений Бузмаков.

На это Евгению Бузмакову ответили, что сетевые коммуникации – реальность, которую нельзя игнорировать. «Социальная энергия» в сети должна изучаться властями и всё больше использоваться в работе, отмечал в одном из исследований ФоРГО его руководитель Константин Костин.

«Нужно взять урок у министра образования Новосибирской области. Сергея Федорчука. Когда девочка повесилась, Федорчук был весь вечер в сети и отвечал, выдержал все нападки. Никто его дурным словом не назвал. Зная позицию министра, никто камень в огород министерства не бросил», – парировал Константин Антонов. – Чего вы боитесь? Диалога? В Сети разные люди, далеко не все могут вести конструктивный диалог, и что? Они такие же и в реальной жизни, вы от них тоже прячетесь? Ну если не можете вести диалог, убеждать людей, доносить свою позицию, завоевывать сторонников, обеспечивать себе поддержку в диалоге, то стоит ли удивляться разговорам о росте пропасти между властью и населением, о снижении эффективности ваших управленческих действий?»

«Некоторые регионы понимают, что нужен аудиовизуальный образ. Некоторые уже обращаются не к политтехнологам, а к маркетологам. Главное – правильно подать власть. Бантик сделать. Это помогает нивелировать те самые чёрные лебеди, возникающие в разных тематиках. У нас начинают подходить к этому по принципу адаптивной эффективности, соответствующих специалистов вводят. Это мы видим уже у некоторых губернаторов, по три специалиста на социальную сеть», – рассказал заведующий кафедрой мировой экономики НГУЭУ Денис Борисов.

Участники конференции согласились, что протест и напряжение в обществе возникают, когда отсутствует адекватная реакция со стороны властей, диалог. Рост гражданского активизма, и необязательно протестного, будет продолжаться. Этому способствуют открытость современных коммуникаций, формирующих новые качества гражданина, который выступает в том числе и как эксперт. Растущая конкуренция на политическом рынке способствует тому, что в политику, хотя бы на уровне демонстрации суждений, интегрируется большое количество людей. На эти открытость, конкуренцию, коммуникацию власть должна отреагировать изменением своих управленческих подходов.

При этом возникает вопрос о существовании таких управленческих практик. Все участники конференции высказали заинтересованность в системе постоянного мониторинга, анализа частных случаев, внедрения в свою повседневную управленческую практику современных методов работы по организации взаимодействия с сообществом активных граждан, предупреждения рисков и конфликтных ситуаций.

Подготовлено по материалам, предоставленным Новосибирским филиалом ФоРГО.