Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Легко ли быть художником, чем отличилась выставка «Красный проспект» и как распоряжается имуществом Союз художников России, рассказывает Вадим Иванкин.

Работы Вадима Иванкина — эпические произведения, часто посвящённые библейским сюжетам, написанные в красно-тёмных тонах — производят сильное, даже мощное впечатление. Родом Вадим Викторович из города Рубцовска Алтайского края, художников в семье не было: отец — преподаватель немецкого языка, мама — учитель начальных классов. Сам он окончил худграф Новосибирского государственного пединститута. Живописец, акварелист, член Союза художников с 1989 года. Заслуженный художник РФ, член-корреспондент РАХ, лауреат премий губернатора НСО, профессор. С 2006 года является председателем Новосибирского регионального отделения ВТОО «Союз художников России». Участник большого количества выставок. Его картины хранятся в музеях России, Китая и Киргизии, в частных собраниях Германии, Греции, Ирландии, США и других стран.

— Вадим Викторович, общественность сейчас активно обсуждает судьбу новосибирских художников, точнее их мастерских, повышение платы за аренду которых может привести к печальным последствиям. Что это за конфликт?

— На самом деле это давняя хроническая проблема, и раздувать конфликт мне из неё не хочется. Аренда помещений и коммунальные платежи были всегда. Но в советское время была система государственного заказа, художники зарабатывали и на свои деньги могли содержать и мастерские, и творческие дачи. Союз художников России — один из немногих разрешённых «кооперативов», который в СССР сам для себя зарабатывал. Другой вопрос, что ситуация изменилась.

— Сейчас оплата проводится через Городской центр изобразительных искусств (ГЦИИ), так называемый абонемент. Что изменится?

— Я всегда был противником этого абонемента, но меня уверили, что это единственно возможный способ уйти от аренды. Прокуратура нашла этот способ пользования мастерской нарушением, было предписание с требованием исправить. Вот мы и начали исправлять, что и делаем с декабря 2015 года. Сейчас художники оплачивают только коммунальные услуги и эксплуатационные расходы в своих нежилых помещениях. Правила определяются на городском уровне: это может быть безвозмездное пользование или льготная аренда помещений, депутаты остановились на втором варианте, утвердив минимальный арендный коэффициент — 0.1. Поэтому на очередном отчётном общем собрании Союза художников решили обратиться к депутатам городского совета. Да, это самая низкая ставка, которая предусмотрена за использование муниципального имущества, суммы вроде бы и небольшие — от тысячи до семи тысяч рублей в месяц, в зависимости от площади, —  но в общем объёме затрат художников они будут существенны, а для многих станут просто неподъёмными. Кто-то уйдёт из мастерской и найдёт себе другое место, кто-то совсем бросит это дело. Художники сегодня выживают. Если политика городских властей в области культуры направлена в эту сторону — на уничтожение изобразительного искусства, — тогда всё понятно.

— В Новосибирске и так немного художников, приходилось слышать цифры — 150 художников, около 100 мастерских. Это верно?

— На деле ещё меньше. Исторически так сложилось, что с 2003 года в нашем городе существует два союза — Союз художников России и Творческий союз художников, когда-то это был единый союз. Даже если их сложить, думаю, что сегодня и 150 художников не наберётся. Для такого города, как Новосибирск, — это очень мало. В нашем Союзе 65 пользователей муниципальных мастерских, а у Игоря Яковлевича Ельченко, руководителя Творческого союза художников, вполовину меньше. Общая площадь всех мастерских не больше пяти тысяч квадратных метров.

— А какова цена вопроса? Как с этим обстоят дела в соседних городах?

— Вопрос не столько экономический и правовой, сколько политический. Если городу нужно, чтобы развивалось искусство, депутаты принимают решение, ставят цель и находят способ её достичь, не выходя за рамки правового поля. Нас часто просят предоставить документы, чтобы подтвердить, что мы являемся социально ориентированной организацией. И мы собираем целый талмуд дипломов, грамот, ходатайств министерства культуры, это без каталогов, которые печатаем к выставкам. Если говорить о других городах Сибири, по численности наш Союз пятый после Красноярска, где 200 художников — Иркутска, Омска и Барнаула. Выпадающие доходы муниципалитета, если бы депутаты утвердили безвозмездное пользование мастерскими, только по нашему Союзу на 2017 год составляет 135 тысяч рублей в месяц.

— Чем помогают сегодня художникам власти — департамент культуры мэрии, министерство культуры Новосибирской области?

— Помощь есть, но законодательство, в поле которого все мы существуем, не предполагает возможности субсидировать арендные платежи по мастерским. Надо отдать должное и министерству, и департаменту, они нас очень хорошо поддержали при проведении Межрегиональной художественной выставки «Красный проспект», которую мы недавно провели. Без этой помощи ничего бы не сделали. Всего было затрачено свыше 3 миллионов рублей, из них 2 миллиона — субсидия регионального министерства культуры, полмиллиона — средства гранта по конкурсу мэрии, остальное — средства Союза художников. Выставка — дело затратное.

— В этот раз триеннале «Красный проспект» была особенно масштабной — свыше тысячи экспонатов, прекрасный подбор работ, представлены художники от Урала до Дальнего Востока. Другое дело, что всё это было рассредоточено по четырём площадкам.

— С помещениями у нас действительно проблема. В городе нет здания, которое вместило бы такую большую выставку. Есть Художественный музей, который живёт в приспособленном здании бывшего обкома партии, у них свои экспозиции. Спасибо, что часть сняли под нашу выставку! Есть Городской центр изобразительных искусств, который был когда-то Союзом художников, но это тоже неприспособленное здание. Тут нужно было единое выставочное пространство — грубо говоря, большой сарай.

— Столько торговых центров в городе действует и продолжает строиться, неужели нет возможности выделить помещения под выставочный зал?

— Эта тема периодически обсуждается, но кто-то должен нести эти затраты. Мы на самом деле уже привыкли к тем выставочным пространствам, которые есть, и взаимоотношения налажены, сейчас ещё появился арт-центр «Красный». Мы делаем свои выставки также качественно и профессионально, как Художественный музей или ГЦИИ, являющиеся госучреждениями, но у нас нет тех преимуществ, которые есть у них. Художники не являются сотрудниками нашей организации, потому что Союз — общественное объединение. Они здесь не зарабатывают, устраиваются где-то в других местах и иногда, очень редко, что-то получают за своё творчество. Это как бонус: твою картину купили — значит, тебе свезло. Художники — единственная в России профессия, оплачивающая своё рабочее место — индивидуальную творческую мастерскую.

— На том же триеннале обратили на себя внимание этнический компонент и малая скульптура — то, чего у нас практически нет.

— Это наша беда — некоторые виды изобразительного искусства вымирают. Серьёзных керамистов можно пересчитать по пальцам одной руки — Людмила и Геннадий Шляга, Владимир Кузнецов, Алёна Залуцкая. Кто-то ушёл в бизнес, кто-то и не развился, хотя архитектурная академия выпускала немало керамистов. Скульпторов днём с огнём искать нужно, сейчас появилось несколько молодых парней, один из них уже вступил в Союз художников. Но одно дело получить корочки, другое — как ты дальше будешь развиваться. Мне иногда говорят: что ты не примешь кого-то там в Союз? Да не я принимаю, а правление, секретариат СХР. А потом, если у человека есть желание, он приходит, а если ему и так хорошо, зачем ему это надо? По гобеленам у нас единственный мастер — Николай Зинченко. Скульптор-анималист — Галина Михайловна Макашина — одна резала кость мамонта, сейчас в силу возраста не работает. Хорошо, что на этом «Красном проспекте» впервые выставлялся Дальний Восток, они привезли своё косторезное искусство, магаданцы и якуты представили свои работы… Кстати, я когда отбирал работы для выставки, выяснил, что по всей Сибири списочный состав Союза художников России — всего 1 200 человек. Это люди, которые создают художественные ценности и культурное наследие огромной территории.

— Союз оказывает какую-то поддержку художникам?

— К сожалению, эти возможности Союза канули в прошлое. В других городах отделения действуют либо на взносы членов, либо на субсидии. Нам повезло больше: в Новосибирске есть недвижимость Союза художников России, которой мы владеем на правах аренды. Это комбинат — наша бывшая производственная база в Дзержинском районе, двухэтажное здание площадью три тысячи квадратных метров. На комбинате выполнялись все большие работы, которые вы видите в городе: мозаики Василия Кирьянова на бывшем ДК «Строитель»; скульптуры, сделанные новосибирцами; портреты и плакаты советского времени. Комбинат построили в 1985 году, и как база он просуществовал недолго, до развала советской системы госзаказа. Мне повезло, я однажды писал там на заказ огромный пейзаж. Всё оплачивал заказчик, кисти и краски выдавались бесплатно. Ты делал, получал деньги и имел возможность оплачивать мастерскую. Подобные комбинаты по всей стране делали отчисления в общий Союз, эти деньги аккумулировались, на них содержались творческие дачи. Я сам в первый раз ездил на дачу «Байкал» в 1986 году. Руководителем был Михаил Сергеевич Омбыш-Кузнецов. Мы жили два месяца на берегу озера, работали в условиях дома отдыха, общались, и это, конечно, способствовало нашему росту как художников… Сейчас комбинат весь в субаренде. Распределять вырученные средства между членами Союза мы не можем, потому что это запрещено федеральным законодательством. Часть средств мы отправляем в Москву, потому что собственником является весь Союз. Часть остаётся здесь и идёт на зарплату штатным сотрудникам, а также на ремонт комбината, который уже сыплется, и на расходы по уставной деятельности.

— Ваши работы хранятся в музее Харбина, вы работали в международной творческой группе в Пекине. Почему русские художники пользуются большим уважением и любовью в Китае, чем в России?

— У меня достаточно трезвый взгляд — это лукавая любовь. Да, в России художники отделены от государства гораздо дальше, чем церковь. Когда мы приезжаем в Китай, нас замечательно встречают и принимают, но для китайцев мы — то же, что гастарбайтеры в России — дешёвая рабочая сила. Изготовление интерьерных пейзажей за очень небольшие деньги. Нам кажется, что платят достаточно много, но потом наши работы перепродаются в десять-двадцать раз дороже. А если взять каталог с работами китайских художников, там цены несоизмеримо выше. Поэтому я и стал отказываться. Хотя, может быть, не везде так, где-то действует галерейный принцип — пятьдесят на пятьдесят. У меня была единственная поездка в Харбин, которая несколько отличалась от других, — это приглашение по случаю создания китайско-российской академии, где и работа, и оплата были другими.

— Ваш организаторский талант с детства? Или жизнь заставила?

— Я сидел себе спокойно в своей мастерской — не клят не мят. Существовал как все художники, недолго преподавал в школе.

— Это вы сейчас про период жизни в Дорогино?

— Действительно, короткое время я работал учителем в школе села Дорогино-Заимка Черепановского района. Но учительство для меня абсолютно чужое, хотя всю жизнь преподавал, работал со студентами… А потом случилось так, что в 2003 году меня выбрали в правление Новосибирского отделения Союза художников России, я был ответственным секретарём, а через три года избрали председателем, вот с 2006 года я и занимаюсь этой глупостью (смеётся).

— А когда пишете? Всю ночь у мольберта?

— Нет, когда время бывает.

— Утром встали и пошли?

— И так не получается, я пробовал. Нет такой кнопки, чтобы переключаться, когда захочешь. Невозможно заниматься одновременно творчеством и унитазами на комбинате. Поэтому, к моему огромному сожалению, как у нас культура существует по остаточному принципу, так и я редко бываю в мастерской, много времени отнимает административная работа.

— Мне кажется, ваши картины требуют немалого времени.

— По-разному; поскольку я человек эмоциональный, даже не знаю, как это происходит: иногда делаешь-делаешь —  и всё какая-то дрянь и неудовлетворённость получаются, а иногда, напротив, напишется легко и быстро. Белую работу, которая была на триеннале, я года полтора делал, она всё никак не складывалась. Вообще белый цвет не мой — мне ближе красные, чаще тёмные, насыщенные краски. А эту я специально писал, хотел себя в руках держать, и вроде, говорят, доделал.

— Год назад вы отмечали полувековой юбилей. Посчитали, сколько всего работ написано?

— Я бы сказал, до неприличия мало.

— С 1996 года вы преподаёте академическую живопись в новосибирской архитектурно-художественной академии. Что главное стараетесь донести своим студентам?

— Задача не в том, чтобы раскрасить холст ровно и правильно. Главное — научиться понимать, как при помощи цвета выразить своё мироощущение. Как говорил Евгений Трубецкой, князь, философ, знаток иконописи, живопись — это умозрение в красках. Философия в цвете.

— Зритель, который приходит на выставки, меняется? Или это часто одни и те же люди?

— От того же «Красного проспекта» у меня осталось впечатление, что со зрителем что-то действительно происходит. Только российско-китайскую выставку в арт-центре «Красный» посетили 800 человек. Неожиданностью стало то количество откликов, которые шли со всех сторон: люди писали, звонили, выкладывали посты в социальных сетях. И всё это бурлило на огромной территории от Москвы и Урала до Дальнего Востока. И художники, и зрители, и руководители делегаций — все звучали в этом общем хоре. Такого масштаба выставки в Новосибирске не было, да и в России лишь однажды — в 1971 году. Как это будет дальше развиваться — не знаю. Сил и финансов подобные выставки требуют немалых. Только печать каталога обошлась в 1,6 миллиона рублей, плюс приём гостей, расселение. Сейчас из собственных средств Союза будем что-то доплачивать, допечатывать каталог. Для меня выставка закончится тогда, когда я отправлю последнюю работу и каталоги всем художникам.

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА