Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Сергей ДУБРОВИН о лучших проектах художественного музея, «занозе Айвазовского» и сценическом воплощении текстов Гоголя

Новосибирский государст­венный художественный музей называют сибирской Третьяковкой, и причин тому несколько: знаменитая галерея во время Великой Отечественной войны хранила свои фонды в Новосибирске, а после участвовала в создании художественного собрания. Здание музея одно из самых больших за Уралом — 10 тысяч кв. м. НГХМ проводит проекты с участием художников огромной территории — всей Сибири и Дальнего Востока. Четверть века музеем руководит Сергей Дубровин.

— Сергей Михайлович, во всём цивилизованном мире настоящий бум на музеи. Люди готовы стоять часами в очередях, чтобы попасть на выставку известного художника. Как вы это можете объяснить?

— Любой бум всегда готовится. Сейчас это умеют делать: подогревают ажиотаж — и народ бежит, ломая двери. Я не сторонник такого подхода. Правильнее готовить к восприятию прекрасного, взращивая и воспитывая с младых ногтей. Если школьная образовательная программа впрямую связанна с музеями и не только с местными, то и результат не заставит себя ждать. Тогда люди понимают, что в этом мире, кроме развлечения и пива, есть ещё классическое искусство. У нас же, к сожалению, с советских времён такой практики нет, за исключением отдельных энтузиастов. И если учитель говорит, что бывает со своими учениками «в картинной галерее», я понимаю, что он не был у нас 12 лет, с тех пор, как мы стали художественным музеем. Любой образованный человек в изучении искусств не должен ограничивать себя интернетом, что само по себе неплохо, но общение с подлинником — живые эмоции, мысль, дух. Это всё равно что не увидеть костёр на картине Архипа Куинджи «Ночь на Днепре» в нашей экспозиции.

— Сейчас мы с вами подогреем ажиотаж. Этой зимой в Москве после кражи картины Куинджи очередь на его выставку выросла в разы.

— Да, притом что работы, которые были представлены на выставке, в основном являясь собственностью Третьяковской галереи, находятся в её постоянной экспозиции. У нас, кстати, одна из лучших его работ. Так вот, костёр, который изображён на берегу Днепра, люди только с третьего раза видят. А он горит, этот костёр надежды. Горит и находит отклик в каждой душе, только это нужно видеть. Очаровывать такими вещами стоит как можно раньше. Мы должны помочь нашим детям стать патриотами, гражданами — это ведь не только на обелисках и памятниках происходит, а вот так — в соприкосновении с культурным наследием, с лучшими его образцами. Так вы откройте детям двери в музей, а мы покажем им наше уникальное собрание. Государство и народ должны понимать, для кого мы строим страну и кого хотим вырастить. Неужели история ничему не учит? Образовывать нужно, а не показывать по телевизору одну попсу, глупости и пошлости.

— Ещё один знаковый экспонат музея, как «Мона Лиза» для Лувра, — портрет Екатерины II работы Левицкого, точнее, его авторское повторение. Ходили разговоры о планах по ремонту Екатерининского зала.

— Могу назвать ещё целый ряд экспонатов, которые по художественной значимости, с моей точки зрения, на порядок выше этого портрета. К примеру, картина «Полдень» Станислава Жуковского: она пронизана осенним воздухом, в ней столько ностальгии и печали! Или работы Боголюбова, Машкова, Фалька, Осмеркина, Рериха. Есть и среди собрания икон уникальные экспонаты. Конечно, портрет Екатерины II для нас знаковый — мы государственники, классический музей. И ремонт в этом зале нужен, и будет когда-то, вне всяких сомнений. Сейчас же мы делаем ремонт залов со стороны улицы Свердлова, там уже отремонтированы первый и третий этажи, теперь работы идут на втором. Есть мысли о том, чтобы осовременить музей, но для этого нужен серьёзный ди­зайнерский проект.

— Есть ли какой-то обобщённый портрет посетителя музея?

— Публика у нас разная. И старшее поколение, и молодёжь, и средний возраст, и школьники. Более 120 выставок в год — на любой вкус. Сейчас вот замечательная выставка импрессионистов «Под одним небом» — французская и русская живопись из собрания Инны Баженовой, такого и в Москве не увидишь. Или выставка «Традиционные японские куклы» — этими экспонатами можно бесконечно любоваться, где ещё в нашем городе вы увидите такое? Мы привозили Никаса Сафронова и Третьяковку, и каждый раз стояла толпа; лично я за ту толпу, которая на Третьяковку, но с уважением отношусь к выбору каждого человека. Я безмерно благодарен людям, которые работают в музее, и при жизни поставил бы им памятник, потому что они стараются сделать хорошее, доброе, открыть людям дверь в другое измерение. Только приходи и смотри. Понимаю, что все устали, что жизнь у нас не простая, но от того, что мы с утра до вечера смотрим «ящик», она не станет лучше. А вот здесь, в музее, все переживания отпустят, уверяю вас. 

— 150 тысяч посещений в год только постоянной экспозиции — это немало…

— Да, плюс ещё 30 тысяч посещений наших выездных проектов по области — в музеях, библиотеках, детских домах. И потенциал музея не исчерпан. Если театр и кино навязывают своё прочтение, то здесь ты сам считываешь, думаешь, ощущаешь, выстраиваешь свои сюжеты. Вот смотрю я на картину Николая Дубовского, где волна катит и катит, и манит, и зовёт: поехали, Серёга, что ты здесь сидишь, ты же по душе своей моряк, вольный человек… И это не изменится, это вечно, и каждый увидит что-то своё.

— В ваших планах было привезти в этом году выставку Пушкинского музея?

— У нас была договорённость с музеем, но, к сожалению, в этом активном сезоне по независящим от музея причинам эта выставка перенесена на 2021 год. А в следующем году, если всё сложится, новосибирцев ждёт приятный сюрприз: пока идут переговоры, не буду обнародовать название выставки, скажу только, что она не менее значимая, чем проект с Третьяковкой.

— На Общественном совете у Уполномоченного по правам человека в Новосибирской области вы говорили о том, что максимальный размер закупки определён музею в 500 тысяч рублей, в то время как доставка и страховка произведений Третьяковки, к примеру, обошлась в 2,4 миллиона рублей. Причина со сложностями в этом?

— Да, при этом чистая прибыль музея от выставки Третьяковской галереи составила 2,6 миллиона рублей. Её посетили около 40 тысяч человек. Такие проекты выгодны и с экономической точки зрения. А если мы будем диктовать свои условия — не получится привозить сюда большие музеи. Откровенно говоря, они нам нужны больше, чем мы им. Если Третьяковка поставила нам свои условия, мы их выполнили — оснастили свои помещения необходимым оборудованием, зато теперь в этих адаптированных залах с климат-контролем можем принимать любой проект.

— Впереди ещё несколько месяцев до конца года, чем порадуете?

— Из Омского областного музея изобразительных искусств имени Врубеля приедет выставка «Удачная находка в Помпеях». Будут ещё проект из Ярославля и выставка художника Евгения Шефа из Германии. Году театра посвящается выставка знаменитого театрального художника Валерия Левенталя, а также проект, который представит театральный плакат и работы новосибирских художников.

— В прошлом году министерст­во культуры региона выделило на пополнение фондов музея миллион рублей. Как обстоят дела в этом году?

— Умножьте на три. Учредитель развернулся к нам в этом отношении и выделяет средства на приобретения, что даёт возможность поддержать сибирских художников (и не только их), пополнить нашу коллекцию. Мы приобрели много хороших работ, в том числе и алтайских художников, и нашего земляка Николая Демьяновича Грицюка. Постоянно пополняем нашу коллекцию сибирского искусства. Сибиряки — особый народ, мы не хуже и не лучше жителей европейской части страны или Дальнего Востока, но мы другие, мы иначе смотрим на этот мир, мы по-другому его ощущаем. Нюансы нашего бытия накладывают свой отпечаток — мы живём в достаточно жёстких условиях, в специфическом климате. Почему сибиряков так и воспринимают — надёжность, уверенность и сила. И сибирское искусство — это ещё и возможность осознания своей идентичности, то, что называется силой места.

— Студия юных художников «Зазеркалье», которая действует при музее, расширяется. Растите смену?

— Да, мы выделили дополнительные помещения и набрали ещё одну группу. Было порядка 100 ребят, сейчас, в активный сезон, с сентября по июнь, занимается 150. С ними работают три преподавателя. Выставочные проекты, которые делают дети, вызывают восхищение у гостей и специалистов, приезжающих к нам. Они у нас и правда очень талантливые, и мы очень бережно относимся к студийцам.

— 25 лет вы руководите музеем — солидный срок, люди иногда устают на одном месте. Вам, похоже, это не грозит?

— Я был назначен в январе 1994 года, пришёл с должности зама комитета по культуре администрации области… Скучать здесь некогда. Иногда думаешь: правильно ли делаешь, соизмеряешь. Конечно, это большой срок, и музей за это время менялся. Что-то нам удаётся, что-то не совсем. И печальные события были. Когда у нас украли картину Айвазовского, до сих пор эта заноза сидит во мне, хотя впрямую и не виноват, мы всё предусмотрели, но, если вор захочет украсть, он всё равно это сделает. Много ярких событий за это время произошло, но самое главное — сложился коллектив, который понимает, для чего он живёт, и относиться к своему труду, как к миссии, иначе здесь нельзя.

— В здании музея даёт спектакли и Новосибирский классический театр, который вы создали. Скоро премьера «Ревизора», это третье в афише произведение Гоголя после «Мёртвых душ» и «Женитьбы».

 — Если будем живы-здоровы, не всё же в наших руках, 30 ноября покажем нашего «Ревизор». Место действия: Россия. Время действия: ВСЕГДА. Всё, что русский гений написал, это относится и к нам, никуда мы, к сожалению, от этого не двинулись. Ни на шаг.

— Для вас как режиссёра это первый «Ревизор»?

 — Нет, я сам играл Хлестакова, это было давно, в Одессе. Потом я ставил эту пьесу в театре «На левом берегу», это был такой жёсткий каркас, который соответ­ствовал времени — конец 1990-х. И вот захотелось сейчас. Наверное, потому что время идёт, а ничего не меняется. Что такое взятки Хлестакова в сравнении с взятками полковника Захарченко, у которого нашли миллиарды, — это же детский лепет на лужайке.

— А Гоголь нас предупреждал…

— Я Николая Васильевича безмерно люблю. Читать его — огромное наслаждение, такая музыка в слове! Не зря он «Мёртвые души» поэмой назвал.

— Нынешний театр — не первый из созданных вами?

— В Одессе, кстати, была студия «На Гоголя», потому что располагалась она на одноимённой улице, недалеко от Дерибасовской. Там занималась Нонна Гришаева, которая считает меня своим учителем. Оттуда вышло много других интересных ребят, восемь стали профессиональными актёрами. После Одессы я создавал театр «Московитянин» в Москве, а затем вернулся в родной Новосибирск. Так что с театром «На левом берегу», где я много лет работал, уже четвёртый театр.

— Это тот театр, к которому вы стремились всегда?

— Нет, я к нему пришёл со временем, понял, что это самая правильная и честная форма. Люди, получившие профессиональное образование, трудятся, по сути, без заработной платы, никаких договоров, есть только добрая воля каждого. Репертуарная антреприза на 25 человек. Это то, с чего начинал Станиславский, у него была любитель­ская театральная студия. Он с этого начинал, а я этим заканчиваю — и счастлив необыкновенно.

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА