Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Лучший способ борьбы с хандрой — выйти за дверь и помочь тому, кто нуждается в помощи, считает София ОСОЧЕНКО, зоозащитница, коуч и преподаватель йоги.

— София, вы из категории людей, которые не могут равнодушно воспринимать несправедливость. К примеру, смотреть на бездомных животных. И вот уже несколько лет спасаете их в Новосибирске, устраиваете десанты в районы области и даже выезжаете в Индию.

— Действительно, уже восемь лет мы бесплатно стерилизуем и лечим бездомных животных в Новосибирске. И в Индию ездим четыре года, и три года — здесь по деревням. Когда на берегу священной реки Ганг на твоих глазах от кровавого поноса умирает выводок щенков, а в гниющих ранах собак роются опарыши, ты понимаешь, что с этим нужно что-то делать. Так у меня родилась мечта привезти в Индию наших специалистов, чтобы они посвятили себя чему-то, что больше, чем они сами. Это не отдых в тёплой стране, а работа с утра и до вечера на протяжении полутора месяцев.

— Вот и в нашей Криводановке в начале августа за два дня вы с командой провели больше 60 операций. Как выбираете места для выездов?

— В Криводановку мы приезжали уже во второй раз: люди просят приехать, везут животных из соседнего села Марусино. Чаще всего жители узнают о нас и сами проявляют инициативу — кто-то ведь должен хотя бы предварительно договориться о месте нашей дислокации. Ехать в Сузун или Ордынку для предварительного разговора и получить отказ — это очень энергозатратно. Поэтому, если есть инициатива, мы готовы делать всё от нас зависящее. На самом деле это всё непросто: организовать место для работы и ночлега, если это отдалённый район, закупить расходные материалы, это не считая самих операций.

— Это, конечно, колоссальный труд, и ваша работа вызывает большое уважение. А власть на местах как-то помогает?

— Чаще всего — нет. Мы уже много где побывали и не по разу: Сузун, Обь, Линёво, Пашино. Встречают по-разному. К примеру, в Болотном администрация спустила на нас всех собак: дескать, мы приехали обворовывать местное население. Спрашивается: как обворовывать, если мы бездомных животных стерилизуем бесплатно — только принесите, а домашних — по низким ценам? На тот момент у нас эта операция кошке стоила 1 000 рублей, а в городе — 3 500 рублей. Неважно, отвечают, это вы пиаритесь. Да, говорю, пиаримся, и что в том плохого? Как иначе мы будем работать, если не собирать пожертвования на бесплатные операции для бездомных животных?

— 2018-й год в России объявлен Годом волонтёра. И вашу деятельность иначе как добровольной общественной назвать нельзя.

— Есть два проекта, с помощью которых мы сами помогаем бездомным животным и пытаемся обратить внимание на эту проблему. Проект «Всё в моих руках» — это стерилизация бездомных животных в Новосибирске. И второй проект «Сибирь—Индия» — стерилизация животных в Новосибирской области и в Индии. Нам ничего не нужно от государства, у нас получается делать это и без его помощи. Мы отчитываемся перед теми, кто нам помогает, в социальных сетях — сколько сделано, на что потрачено. В то время как государственный Центр по проблемам бездомных животных, созданный десять лет назад и получающий ежегодно 30 миллионов рублей из городского бюджета, а значит, от всех нас — налогоплательщиков, не считает нужным отчитываться перед общественностью. Штат центра состоит из 56 человек, а где эффективность их работы? Отлов не принесёт результатов, мы об этом давно говорим.

— Что нужно делать, чтобы решить проблему в корне?

— В России необходимо внедрять систему отлова и стерилизации собак, решать проблему бездомных животных отловом и убийством — преступно. Мы на протяжении многих лет пытаемся эту мысль донести до администрации города. Есть люди, которые это понимают. В том же Болотном главный ветврач Валентина Владимировна сказала: это моя вотчина, они будут здесь работать, и всё. И у нас там сложились прекрасные взаимоотношения. Или, скажем, Барабинск, куда мы приезжали всего раз, и была огромная очередь, в том числе из соседних деревень. Наши врачи научили местного доктора делать такие операции, и она уже на протяжении двух лет сама с этим справляется. Это лучший результат нашей работы. Не ездить бесконечно по деревням, а передавать технологию.

— Какой след в смысле потомства может оставить собака, живущая на улице?

— Собака рожает дважды в год по 7—10 щенков, в год около 20. Из них 10—15 гибнет в первый месяц — таковы условия улицы. Среди оставшихся 5—10 щенков большинство будет женского пола. Совокупное потомство одной пары кобеля и суки, включая все последующие поколения, за семь лет составляет 60 тысяч особей. У кошек — 400 тысяч за семь лет. Перепроизводство животных в Новосибирске имеет колоссальные цифры, счёт идёт на миллионы. Поголовье кошек за лето увеличивается втрое. Стерилизация даёт прекрасный результат и во всём цивилизованном мире считается надёжной защитой городских улиц от бездомных животных. К примеру, если только в Пашино стерилизовать 70 процентов собак, уже через год ситуация на улицах посёлка изменится.

— Идея стерилизации и выпуска животных имеет успешный опыт?

— Два месяца назад Питер объявили территорией без убийства бездомных животных. В Стамбуле уже 12 лет действует программа стерилизации и возврата животных в городскую среду. Там вы увидите много бездомных собак, в прекрасном состоянии, мирно спящих на газонах. Я видела одну из них в Голубой мечети после службы. Как и у других собак, у неё в ухе висела большая клипса — это значит, что собака стерилизована, привита и учтена.

— И они спокойно доживают свой век.

— Да, ключевое слово «спокойно». Собаки проявляют агрессию в 90 процентов случаев по двум причинам. Когда у самки течка, кобели становятся крайне возбудимыми, и начинается вся эта беготня стай с лаем, так называемый гон. Вторая причина, по которой собаки могут проявлять агрессию, — защита потомства. Нет потомства — нет и агрессии. При стерилизации обе эти причины исчезают. Любое бездомное животное избегает общения с человеком. Опасность представляют только те из них, которые приручены человеком, — скажем, собаки из частного сектора, которых отпускают «побегать». Я на протяжении многих лет наблюдала за стаями бездомных собак.

— Где это было?

— Я жила в центре города и никогда не видела бездомных собак, а потом переехала в Октябрьский район — с этого и началась моя зоозащитная деятельность. Район активно застраивался, частный сектор сносили, люди уезжали, бросая собак, и те стали объединяться в стаи. Как раз в это время вышел фильм «Хатико», все очень переживали за киношного пса, в то время как вокруг сидели «хатики» и ждали помощи. Меня это сильно занозило, и я решила что-то делать.

Моя собака Бася, которая живёт у меня восемь лет, тоже из стаи. Там у каждого свои функции, это такое идеально организованное общество. В стае не может быть бесполезной особи. Бася была смотрящей. Все спят, она сидит и смотрит по сторонам, как только увидела в 300 метрах чужую собаку, она всех поднимает, и они бегут, чтобы прогнать пришельца, и так до границы своей территории. А там уже другая стая встречает и прогоняет. Вы не увидите в стае играющих собак, потому что для них это лишние энергозатраты, на завтра может просто не оказаться еды. Они никогда не валяются в грязи, в отличие от домашних собак. Моя Бася не наступит в лужу, потому что намокшая ранка или замёрзшие лапы могут грозить болезнью… Люди не думают об этом — им кажется, что собаки существуют для того, чтобы им нравиться, а курицы — чтобы их есть. Этот мир гораздо интереснее, чем люди представляют его.

— Вы педагог по образованию. И вдруг едете в Индию, чтобы изучать йогу?

— Не вдруг, я начала заниматься в шесть лет благодаря своему папе. И Индия присутствовала в моей жизни, кажется, ещё до рождения. Я бы с удовольствием работала в школе, мне это нравилось, и детям нравилось наше общение, но так устроено российское государство, что ты будешь голодать, работая в школе, и потому со временем превратишься в озлобленную классную даму. Это меня не устраивало. По своему призванию и профессии я пиарщик и бренд-менеджер, могу из воздуха делать проекты, которые вызывают резонанс. Но, работая в пиаре, я поняла, что занимаюсь продажей и продвижением чего-то, что никого не делает счастливым, ничего не меняет к лучшему, а напротив — затягивает людей в ещё большее потребительство. Я уволилась и поехала куда глаза глядят. И сначала не в Индию, это потом уже так случилось, что мне захотелось серьёзно учиться йоге именно в этой стране.

— Как йогу живётся в городе?

— Я в детстве мечтала стать отшельником: жить в лесу с коровой, козой, кошкой и собакой. Агафья Лыкова была моим идеалом. Мы как-то с одноклассницей в шестом классе собрали необходимый набор, чтоб уйти жить в лес. И поездки в Индию все были про то же — приблизиться к отшельничеству. Как-то раз я похвасталась высотой своих идеалов Шарату своему Учителю. Явно хотела произвести впечатление. На что он мне сказал: «Быть йогом в Гималаях, сидя в пещере, особого труда не составляет. А ты попробуй быть йогом в городе, да ещё с семьей, да с работой, да с соседями! С городскими звуками, запахами, раздражителями и соблазнами». Это был вызов. На самом деле йога — это наука жизни. Твоей жизни, а не кого-то, сидящего с дредами под баньяном в набедренной повязке, или кого-то, кто пляшет под барабаны в далеком Гоа. Именно поэтому же я выбрала и коучинг.

— Если тебе не совсем комфортно со своей жизнью, может быть, стоит помочь кому-то, кто в этом нуждается?

— Почему людям может быть некомфортно в этой жизни? Потому что они уверены, что они — причина всего и центр мироздания. А когда ты понимаешь, что ты здесь меньше, чем на мгновенье, всё становится гораздо проще. И тогда есть силы заниматься чем-то помимо себя любимого. Человека от животного отличает только одно — у нас есть выбор. Корова, родившись коровой, ею и останется — будет мычать, жевать траву и давать молоко — и лучше неё коровой не будет никто. И жираф будет лучшим жирафом. У них просто нет выбора. А у людей есть: остаться лежать на диване или заняться созиданием.

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА