Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Вадим Махоров забирался на главные высотки мира, поднял руферский флаг над нашим Оперным, снял вулканы Камчатки и ушёл в съёмки производства.

Вадим Махоров. Фото Анны МАСЛОВОЙ

Его фотографии и видео заставляют людей увидеть привычное с иного ракурса, оценить масштаб и ощутить полёт. В Белой галерее «Победы» работает выставка популярного фотографа и тревел-блогера Вадима Махорова «Высота 650» — индустриальные пейзажи, уникальные культурные и природные объекты, а ещё съёмки с высоты, или руфинг. Создатель проекта On the roofs Махоров с партнёром по руфингу Виталием Раскаловым поднимался на самые высокие сооружения мира — небоскрёбы в Москве, Нью-Йорке, Дубае, Шанхае, Сеуле, а также на Лувр, Колизей, пирамиду Хеопса, Кёльнский собор и статую Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро. Эти кадры облетели весь мир. 

Новосибирск. Фото Вадима МАХОРОВА

— Вадим, вашим роликом о Новосибирске можно заряжаться каждое утро, такой он динамичный. Сколько вы его снимали?

— В течение года; не каждый день, конечно, но, если что-то происходило в погоде — туман, или низкая облачность, или лето сменяла осень, — я ехал и снимал.

— Как можно с одной точки на высоте снять быстрое движение облаков? На вертолёте так не снимешь.

— С помощью дрона, он может зависать в одном положении до 20 минут, а потом это всё ускоряется на монтаже. Я сам был потрясён тем, как выглядит ледоход с высоты в таймлапсе и что такой пугающей может быть гроза.

— Столько красивых мест на Земле вы посетили, а продолжаете возвращаться в Новосибирск. Почему?

— Я не знаю, сколько ещё проживу в Новосибирске. Для меня это была база, куда я приезжал, чтобы отдохнуть от работы и поездок, потом снова уехать. Но сейчас я задумываюсь над тем, чтобы сменить место жительства, потому что, как мне кажется, в своём творческом пути я перерос Новосибирск, многие вещи изучил и перепробовал — хочется жить в более масштабном городе. К примеру, Москве или Питере.

— У вас же есть семья, дети?

— Да, есть семья и дочка трёх лет.

— Успеваете быть хорошим отцом?

— Стараюсь.

Поезд, идущий по воде. Бурсоль, Малиновое озеро. Фото Вадима МАХОРОВА

— Ваше увлечение фотографией — от родителей?

— Нет, они работают на заводе, обычный средний класс. В детстве я писал стишки, пытался писать музыку и рисовать. Когда мне исполнилось 18 лет, я стал подрабатывать в охране и снимал на телефон то, что охранял: вагоны, рельсы, поезда. Дома перевёл снимки в чёрно-белое и выложил на форум, людям понравилось, я купил «зеркалку», а потом вдруг понял, что камера — это мои руки-ноги.

— Вот эта ваша авантюрная натура как-то проявлялась в школьные годы или вы росли положительным ребёнком?

— Я не был отличником, но не потому, что мне трудно давались знания: к примеру, мне нравилась химия, я схватывал быстрее одноклассников и не пропускал эти уроки, как другие предметы, — такой обычный сорванец.

— Вам 32 года, а под никнеймом Дед Махорка вы известны уже больше десяти лет.

— Дед Махорка — это ещё с юности, когда играл в компьютерные игры, сначала было смешно, потом прицепилось. Под этим ником я вёл свой блог в ЖЖ. Сейчас мой ник — Махоров, или Вадим Махоров.

— Последние публикации в Живом Журнале — за 2018 год. На каких сейчас площадках публикуетесь?

— В Инстаграме, Ютубе. Задумываюсь о том, чтобы создать канал на Дзене, потому что в Инстаграме фотографии рубятся по квадрату, и это уже не та композиция. Иногда хочется показать не 10 фоток, а 100 — как после Камчатки, где я снял много вулканов, — и эта история уже тянет на статью. Каждая соцсеть даёт свои возможности.

— Блогерство приносит свои бонусы? И легко ли вам пишется?

— Нельзя сказать, что тексты льются рекой: над каким-нибудь постом, который человек прочитает за 30 секунд, могу просидеть пару часов, подбирая нужные слова. Можно сказать, что блогерство приносит какие-то бенефиты, но я не делаю на это ставку. Не веду блог постоянно, как некоторые блогеры, рассказывая обо всех событиях, с ними случившимися, о проблемах и болях. Я показываю и рассказываю о том, что меня впечатлило.

На плече у Христа-Искупителя. Рио-де-Жанейро. Фото Вадима МАХОРОВА

— Все ваши восхождения на высотки мира происходили нелегально? Руферство ведь не подразумевает официального разрешения.

— Всё, что связано с городским исследованием — с подъёмами и спусками, крышами и подземельями, — нелегально. Не было ни разу, чтобы мы пришли и спросили: можно ли нам сходить на крышу поснимать? Да и никто бы нам не дал это сделать. Только однажды мы снимали для Canon в Дубае — на самом высоком отеле мира, как нам говорили; там два огромных шпиля, на которые мы должны были залезть, чтобы снять рекламу. Была длительная подготовка, охрана, куча страховки, которую мы обычно не использовали… Если бы каждое наше восхождение было легальным, правильно оформленным, не было бы этих снимков сегодня.

— Кадры с главных небоскрёбов сделали вам имя. Какими из публикаций вы особенно гордитесь?

— Чувства гордости я не испытываю, хотя публикаций было очень много. Среди изданий — немецкий журнал Stern, британские газеты The Daily Telegraph, Daily Mail. Фото и новости о нас публиковали разные таблоиды, телеканалы и интернет-издания.

Бурейская ГЭС. Фото Вадима МАХОРОВА

— Гонорар платили? И были ли суды по авторским правам?

— Нет, судов не было. А по гонорарам — там сложная схема, всё было через агентов, они отслеживали. Тогда было так много всего, что впечатлял сам факт вирусного покрытия фотографиями нашего руфинга. Не было смысла на каждое издание обращать внимание, когда это было везде, все СМИ говорили об этом.

— А на Лувр сложно было подняться?

— Чисто технически — несложно, потому что там были леса: шла реставрация здания, мы по ним и залезли. Единственная сложность была в том, что нас могли увидеть, мы старательно обходили камеры и датчики. И когда шли через крышу, видели все эти галереи, музейные проходы, картины. Если бы нас поймали, не знаю, чем бы это закончилось.

— Потом уже, когда уехали и опубликовали кадры, вам никто не погрозил вслед? Это же мировое наследие.

— Бесполезно было грозить. К примеру, мы как-то забрались на Кёльнский собор, и архиепископ попытался обратиться в полицию и суд, но ему ответили, что нет следов, доказывающих, что мы там побывали.

— Вы же тряпочкой за собой не протирали?

— Имеется в виду, что не было акта вандализма. Поэтому полиция отказала в возбуждении дела. Мы же там ничего не поломали, никакие флаги не вывесили, просто полазили.

Собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Фото Вадима МАХОРОВА

— А в Новосибирске на театре оперы и балета флаг всё-таки повесили.

— Было дело; забрались на купол и флаг руферский вывесили. Интересно, что бывший директор Борис Михайлович Мездрич не стал заявлять, что мы вандалы, а, напротив, пригласил нас в гости, показал театр внутри и пригласил к сотрудничеству. И это был правильный подход.

— Вы по-прежнему штурмуете высотки?

— Нет, я из этого вырос. Не в том плане, что уже не в том возрасте, а просто я начал этот проект, реализовал его и завершил. Руфинг — это для тех, кто горяч душой и любит рисковать, но это адекватный риск, когда ты понимаешь, чем может обернуться любая оплошность… И вот когда появляются другие дела или, как у меня, семья, уже не так хочется рисковать, хотя, конечно, в каких-то вещах рискуешь. Для меня возврат в руферство означал бы обесценивание того, что было. Вот Виталий, мой партнёр по руфингу, который сейчас в США, рассказывает, что у них там вторая волна: лазят, снимают, продают свои кадры на NFT-аукционах. Для меня это пройденный этап, мне сейчас интересно другое.

Самолёт на льду Байкала. Фото Вадима МАХОРОВА

— Что вам интересно снимать сегодня?

— Индустриальные съёмки, в этом хочется совершенствоваться. Мне нравится снимать фабрики и заводы, я делаю репортажи, виртуальные туры, ролики о производстве. Из новосибирских предприятий уже сняты ГЭС, СибНИА, ЭлСиб. Это, конечно, чисто коммерческая история, хотя и здесь возможно творчество. То, что интересно зрителю, не интересно заказчику, и наоборот. Одним словом, коммерческая и творческая съёмки — разные вещи.

— Получается, Камчатка с её вулканами — это для души?

— Я бываю там каждый год, путешествую и вожу туры. В прошлом году два раза выезжал с туристами, а в третий — с лётчиком Андреем Мельниковым мы облетели все самые большие и красивые вулканы Камчатки. Не передать тех ощущений, когда пролетаешь в нескольких метрах от кратера Авачинского вулкана или летишь около Ключевской сопки — самого высокого вулкана Евразии. Во время перелёта до Шивелуча мы приземлились у подножия вулкана Толбачик в красивейшем месте — в районе мёртвого леса, запрашивали разрешение у администрации национального парка. В своём фильме, снятом осенью на Камчатке, я постарался передать атмосферу полуострова с его разнообразием животного мира, рельефа и вулканов.

— Вы и на Байкал возите туристов. И ещё куда-то?

— Пока только на Камчатку и Байкал, но уже думаю менять направления. Туры останутся моим хобби, я делаю их всего несколько в год. Мне непонятно, почему россияне готовы ехать за сто тысяч в Турцию, в то время как в России классная природа и много интересных мест. Для меня в таких турах, конечно, есть свои риски, и в первую очередь — ответственность за людей, которых ты везёшь.

Водосброс Чиркейской ГЭС. Фото Вадима МАХОРОВА

— На ваших кадрах — касатки, моржи, сивучи. Нужно было выжидать момент или повезло?

— С животными съёмка всегда непростая: ты их можешь ждать, а они не появятся. Или, увидев касаток глазами, не факт, что хорошо снимешь их с дрона, — у меня это получилось только на третий год.

— Пандемия сказалась на ваших поездках по миру?

— Сказалась; я два года не выезжал за пределы России, но не потому, что не хотел или не мог, просто так совпало. И вот недавно выехал — в Грузию, просто отдохнуть. Я много путешествовал последние десять лет — больше 50 стран. Кто-то, возможно, видел и больше. Но я получил то, что многие хотели бы, — активные путешествия. И теперь нет какой-то супермечты — есть цели, и я знаю, что выполню их, когда представится случай.

— На вашей личной карте, где уже есть адреса от Мексики до Камчатки, какая точка самая северная и какая самая южная?

— Дома висит карта, истыканная флажками. Там все континенты, кроме Австралии и Антарктиды, а в Африке я был только в Египте. Самая южная точка — город Ушуайя в Аргентине, самая северная — Норильск, где были и индустриальные съёмки, и плато Путорана. Я не езжу специально снимать природу, все мои съёмки связаны с тем местом, где я бываю по работе или на отдыхе. Как, например, не ездить на Алтай, если он совсем рядом?! Природа всегда вдохновляет. Я вообще люблю показывать на своих снимках масштабные вещи. Именно поэтому мне всегда нравились большие города, а природа ещё масштабнее — горы, вулканы, острова.

На вершине Кёльнского собора. Фото Вадима МАХОРОВА

— Влияние человека заметно в тех диких местах, где вы бываете?

— Как-то я был на острове Матвеев — это Русский север, Арктика. Так вот в заповеднике Ненецком, где обитают «краснокнижные» птицы и находятся лежбища моржей, меня впечатлило количество мусора. Всё это, как мне сказали, приносится штормами из Европы, и я действительно видел не наши крышки, бутылки, колёса. Мусор мигрирует по всему мировому океану. На этих островах регулярно идёт очистка, но мусор снова прибивает к берегам. И мне кажется, если человечество захочет избавиться от своего экологического следа в таких местах, то быстро сделать это не получится.