Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Легенда российского театра кукол Виктор ШРАЙМАН о подростках, мистике и «сладких сиропах»

Любой фестиваль с творческим акцентом притягивает к себе ярких людей, чьё профессиональное экспертное мнение на вес золота. Вот и I Международный фестиваль театров кукол «Перекрёсток» собрал вокруг себя личностей с большой буквы, легендарных экспертов в «кукольном деле». Таким «бриллиантом» стал председатель жюри, человек мира Виктор Шрайман — режиссёр, актёр, педагог, критик, идеолог так называемой революционной «уральской зоны», персональный член Международного Союза деятелей театров кукол (UNIMA), вице-президент Международного театрального фестиваля «КукАрт» et cetera.

— Виктор Львович, ваш опыт даёт вам право на оценочные суждения. Каков, на ваш взгляд, уровень современного российского театра кукол?

— Я критично настроен в этом вопросе. Российский театр кукол находится в весьма сложной ситуации. Первая его проблема — это драматургия, и этой проблеме так много лет, что об этом сегодня даже неприлично говорить. Эти беззубые, сиропные пьески, написанные в жанре советской сказки, как это можно транслировать взрослым и детям? А нет драматургии ещё по той причине, что в России отношение к театру кукол совершенно иное, чем в Западной Европе. В России, как и в Советском Союзе, отношение к театру кукол формировалось на уровне передачи «Спокойной ночи, малыши!»: мол, это обычные сказочки про Хрюшу и Степашку с милыми зверюшками из детских книжек. В результате чего и публика, и чиновники от культуры стали воспринимать это древнее мистическое искусство исключительно как искусство для детей. А между тем это искусство изначально родилось для взрослых — из католических ритуалов, имеющих в своей основе философскую базу. В Западной Европе театр кукол невероятно популярен, но там зато нет репертуарного театра. В российском театре кукол гибельные тенденции связаны ещё и с откровенно плохой режиссурой из серии «сопельки для малышей». Но при этом, подчеркиваю, есть сумасшедшие режиссёры, которые переворачивают все стереотипные представления об этом таинственном виде искусства, которые уводят зрителя от ложного понимания, что театр кукол — это несерьёзное искусство для детей. У вас в Новосибирске такой режиссёр есть — это Эльмира Куриленко. Ещё одна головная боль российского театра кукол — художники, которые мастерят прекрасных кукол (и это важно!), но не разбираются в сценографии, поэтому просто «оформляют» спектакли — это обидное слово: оформлять можно только магазины и вокзалы. Я, может быть, сгущаю краски, но меня приглашают на просмотр спектаклей, поэтому за несколько десятков лет я просмотрел несколько тысяч спектаклей в театрах кукол. И у меня иногда ощущение, что я смотрю бесконечный спектакль. Но в то же время на российских просторах появляются такие потрясающие спектакли, которые прожектором освещают дорогу и вырывают из протоптанной колеи десятки российских театров.

— В одном из интервью вы говорили, что в России нет института, который бы профессионально готовил режиссёров для театра кукол, что это особый вид творчества, требующий серьёзного к себе отношения.

— Да, режиссёр театра кукол должен быть шаманом — он должен уметь оживлять куклу и вдыхать энергию в актёра. К сожалению, приходится констатировать то, что многие режиссёры не умеют профессионально работать с актёрами. Вот потому по инициативе Союза театральных деятелей России я организовал лабораторию, в которой учатся действующие режиссёры театра кукол.

— Много лет назад вы сказали, что театр Сергея Образцова исчерпал себя, и создали знаменитую «уральскую зону», заставившую содрогнуться советских критиков. Вы были бунтарём?

— Осенью листья с деревьев облетают — это закон природы. Вот и в искусстве постоянно происходит пересмотр традиций: достаточно вспомнить, что молодой «Современник» противопоставил себя старому МХАТу, а МХАТ был антитезой Малому театру. Моё поколение пришло в профессию, застав умирание советского театра кукол. Сергей Образцов для меня был и остаётся гением, демиургом мира кукол, я низко кланяюсь ему за революционные открытия, которыми сегодня пользуются все кукольники мира. Но к тому времени этот театр уже себя полностью исчерпал. Должны были прийти на смену другая эстетика, другие идеи и формы, другие высказывания о мире. Тогда я приехал по распределению в Магнитогорск, где зарождался театр кукол. Я не знал, что этот город находится в Челябинской области, но возможность построить театр с нуля меня привлекла. Изначально нас было трое: я, Роман Виндерман и Валерий Вольховский — мы творчески подпитывались друг от друга, и это позволяло нам генерировать идеи, воплощать их в спектаклях. Потом к нашей троице присоединились и другие режиссёры, которые хотели экспериментировать. И «уральская зона» их психологически раскрепощала, давала импульс к свободному творчеству.

— Виктор Львович, в наш театр кукол практически целым курсом пришли выпускники Новосибирского театрального института — смелые, жадные до инноваций и экспериментов. Ну и, как бывает в таких случаях, замечательная старая гвардия, которая придерживается классических форм в творчестве, некоторые их «прогрессивки» начала воспринимать без особой радости. Это нормальный процесс?

— Хорошо знаю то, о чём вы говорите. В ваш театр пришли ученики замечательного мастера Эльмиры Куриленко, она занимается в моей режиссёрской лаборатории, я уже несколько раз бывал в Новосибирске и знаком с этими ребятами. В последние годы я был руководителем Нижегородского театра юного зрителя и каждый год брал из местного театрального училища молодых ребят — их невероятно тепло принимали люди старшего поколения. Да, это очень болезненный процесс. Наверное, это такая подсознательная защита артистов старшего поколения: мол, пришли молодые волки и угрожают всей стае. Придётся с этим жить. Любой театр — это живой организм, ему нужна свежая кровь. Если театр будет игнорировать молодую стаю, то он нанесёт ущерб самому себе. Но вы должны понять: актёры всего мира — большие эгоисты, поэтому их не переубедить. Поможет им изменить своё отношение только совместная работа, бурление и кипение в процессах, ведь театр — это сама жизнь. В вашем замечательном театре скоро произойдёт мощное слияние молодости и опыта — я это вижу по некоторым нюансам. И это будет потрясающая волна творчества!

— Знаю, что вы очень тепло отозвались о спектакле «Королева красоты», которую студенты третьего курса НГТИ под руководством Эльмиры Куриленко поставили по пьесе Мартина МакДонаха.

— Это было потрясение, которое я не испытывал много лет. Я понял, что сотни российских театров кукол неправильно распоряжаются своими возможностями, которые есть в их творческом арсенале. То, что сделала Эльмира Куриленко со своими студентами-третьекурсниками, — это просто за гранью российского привычного театра кукол. «Королева красоты» — это огромное художественное событие, это пощёчина тем театрам, где живёт и произрастает привычная сладко-сентиментальная мерзость. В российском театре кукол 99 процентов — куклы-болтуны, способные лишь воспроизводить реплики из очередной «сказочки». А ведь кукла мистична, кукла иногда водит актёра, а не он её, она способна на жизнь человеческого духа! Такой плотности психофизических действий кукол, такой энергетики я не видел ни в одном спектакле — нигде и никогда.

— В нашем городе был ТЮЗ, где шли спектакли для подростков — понятное дело, что они придерживались советской генеральной линии, но они были. Потом ТЮЗ превратился в театр «Глобус», и из его репертуарной политики практически полностью вымылся «подростковый сегмент». Скажите, театр нужен подростку?

— Вы попали своим вопросом просто мне в нерв. Моя главная позиция: должен существовать театр, который адресован подросткам. Это самый трудный зритель — дети в предвзрослом состоянии. Они хотят получать ответы на волнующие их вопросы, но часто совсем их не получают — ни дома, ни в школе. Театр может помочь им, но при условии, если он знает, как с ними разговаривать. Я в своё время боролся за это в своём театре — хотел, чтобы мы привлекали к этому разговору новых авторов и смелых молодых режиссёров, которые понимают современный язык. Какой же это должен быть театр? Есть такой фестиваль театров юного зрителя «Колесо» — он катится по России, останавливается в городах и показывает спектакли, приглашая своих коллег из других городов. Мне посчастливилось несколько лет назад побывать в Саратове, где принимающей стороной был Саратовский ТЮЗ — театр с многолетней традицией. Меня поразил репертуар этого театра: спектакли для подростков были оголённым нервом, дерзкие, смелые по форме, они поднимали вопросы от взаимоотношений подростка с родителями до сексуального первого опыта и попыток суицида.

Они давали ответы на эти вопросы, понимаете? Эта команда Саратовского ТЮЗа, главный режиссёр, худрук и директор — молодые люди, которые не оглядывались на местного министра и прикормленных журналистов. Спектакль, который меня потряс до глубины души, был о современной школе и сделан в духе Валерии Гай Германики — жесть, взрыв, шквал. Я сначала глазам своим не верил, что такое возможно на российской сцене, что так, честно и откровенно, можно говорить с подростками. Они смелые, понимаете? Они чуточку безрассудные. Они бунтари. А подростковой аудитории такие авторитеты и нужны. Они скорее им поверят, чем учительнице предпенсионного возраста с её старомодными воззрениями. Когда с подростком говорят на его языке и о его проблемах — он пойдёт в театр. Надеюсь, что в Новосибирске появятся спектакли, рассчитанные на эту аудиторию. Пусть они будут смелыми, умными и острыми. Не бойтесь ничего!

Наталия ДМИТРИЕВА | Фото Виктора ДМИТРИЕВА