15.01.19

На языке гуманизма

Гость «Ведомостей» Михаил БОРТНИКОВ о буллинге, эмпатии и межкультурном диалоге

Если мы говорим о «молодых чиновниках», то сразу срабатывает стереотип – застёгнутый на все пуговицы консерватор с плакатным воодушевлением идейного вожака. А вот Михаил Бортников, несмотря на то, что в его должности «многобукв» (он заместитель начальника отдела молодёжной политики управления молодёжной политики и высшей школы министерства образования НСО), уверенно ломает стереотипы, продвигая в жизнь проекты иного толка – актуальные, дерзкие и полезные. И прошлогодний молодёжный форум «PROрегион» на злободневную тему «Язык вражды» — тому подтверждение.

 

— Михаил, вы в правительство пришли из волонтёрского движения?

 

— Это из той серии, когда добровольчество становится образом жизни и влияет на выбор твоего пути. Началось всё с «Интерры», на которую всегда набирали огромное количество волонтёров, – я тогда учился на четвёртом курсе и мог себе позволить заняться общественной деятельностью. Познакомился с ребятами из волонтёрского корпуса, и всё завертелось: было и событийное волонтёрство, и социальное, и берега рек очищали от мусора, и бездомными животными занимались – одним словом, всё попробовал. А что такое волонтёрство? Это коммуникации с людьми, живое общение: когда ты понимаешь, что волнует человека, в какие ситуации он попадает, как пытается найти из них выход. Ты ставишь себя на их место – и тебе небезразлично. Можно сказать, волонтёрство, особенно социальное, – хороший тренинг для развития эмпатии. И отличный метод для того, чтобы «проснуться» и увидеть жизнь. Но, как в каждой деятельности, здесь есть и свои нюансы. Дело в том, что волонтёр может навредить.

 

— Волонтёр? Навредить?

 

— Любой человек может навредить другому, если у него нет компетенций. А чем волонтёрство отличается от какой-то другой профессии? Волонтёр тоже может неправильно оценить ситуацию и обидеть человека, он может быть слишком навязчивым в своём желании причинить добро, он может коряво сделать свою работу и в конкретной ситуации свести к нулю всю идею добровольчества. Поэтому и возникла потребность в просветительских занятиях с волонтёрами, чтобы они поняли, что их деятельность — это ответственность, а не «кружок по интересам», когда в свободное время ты приходишь к кому-нибудь и прибавляешь к своей карме пару плюсов. Конечно, наши первые занятия были «зелёными погремушками» в игровой форме, но тогда я понял: мне нравятся такие формы, когда ты создаёшь образовательную среду – и люди в ней взаимодействуют. Потом случился первый тренерский опыт на летней Универсиаде в Казани. По всей стране были открыты центры обучения волонтёров для дальнейшей их заброски в Казань, а в Новосибирске всё было тухло. Помню, тогда пришёл в наше управление: мы третий город в России, а наши волонтёры на Универсиаде работать не будут?! В правительстве пошли навстречу, центр был создан, а меня отправили в Казань, чтобы я там прошёл тренерский курс. Судьба меня свела с международным экспертом по неформальному образованию Анной Фельдман, которая до сих пор является моим гуру, моей музой, которая раскрыла секреты разных технологий, – благодаря ей я понял, что будущее за неформальным образованием, что оно помогает нам прокладывать друг к другу мостки общения и понимания.

 

— Недавно вы получили от Совета Европы сертификат – теперь вы тренер по образованию в области прав человека. Это продолжение темы неформального образования?

 

— Конечно. Неформальное образование — это не только тренинги, это ценности, которые ты закладываешь в своих программах, это твоя личная осознанность. Когда Совет Европы совместно с Россией объявил о начале курса в сфере неформального образования и межкультурного обучения, я подал заявку, прошёл конкурс и почти на год стал «студентом». И тогда понял, что мне неинтересны модные тренинги личностного роста, для меня важно всё, что связано с правами человека, с повседневными ситуациями, в которые мы все попадаем, со сложностями, которые мы испытываем и преодолеваем. В общем, мне оказались близки ценности, которые продвигает Совет Европы. Это доступ к социальным правам, межкультурный диалог, историческая память, культура мира – вопросы сложные, но очень интересные и актуальные. И самое главное – ответы на них лежат в нашей повседневной жизни и в наших коммуникациях друг с другом, в любой ситуации, в которую мы попадаем. Как мы общаемся, как мы видим друг друга, какие выводы делаем, когда встречаем на улице человека, непохожего на нас, скажем, разрезом глаз. Мне кажется, что сегодня нам всем это очень важно – независимо от профессии, вероисповедания и социального статуса.

 

— Как ваша личная осознанность повлияла на повестку молодёжного форума? Насколько я знаю, он уже лет 15 в нашей области проходит и никогда не претендовал на «зубастую актуальность».

 

— У него раньше был «лёгкий формат»: ребята из студотрядов, волонтёры, общественники приезжали, каждый работал по своему направлению, все знакомились и разъезжались. Не было объединяющего их всех актуального вопроса.  А в 2015 году мы внедрили в него технологии неформального образования – когда все объединены актуальной темой, которая требует погружения и поиска ответов на острые вопросы. Тогда это была тема молодёжного участия в жизни общества – не для галочки, а по-настоящему. И у многих участников случились инсайты, они поняли, что, называя себя активистами, они не продвигают свои идеи в общество, а являются лишь «декорациями». После такой «бомбы» многие пересмотрели свою деятельность. Вот, к примеру, теперь в Доволенском районе проходят межкультурные лагеря в новом формате – сюда приезжают иностранные студенты, чтобы обсудить вопросы своей культурной идентичности и найти не «знаки отличия», а, наоборот, обнаружить в себе те ценности, которые роднят нас.

 

— Сейчас же идёт волна по сохранению своей культурной идентичности, и главный посыл таких фестивалей – «мы все разные»...

 

— Вот именно! Мы как-то обсуждали, как проходят у нас межэтнические фестивали, и пришли к выводу, что, уходя с них, человек понимает одно: как мы все не похожи и как мы можем взаимодействовать, если у нас всё разное – кухня, одежда, вера, музыка, язык? А работая в формате межкультурного диалога, когда в группы объединяются люди разных национальностей, можно показать, что, несмотря на разное понимание пространства, времени и веры, нас роднит то, что находится ближе к сердцу. Давайте приведу не такой высокопарный пример: вот фестиваль национальной кухни – ты походил, попробовал предложенную еду и отрефлексировал по принципу «вкусно-невкусно». Если же тебе предложили поучаствовать в приготовлении национального блюда и в процессе рассказали, почему у этого народа принято пить солёный чай, то тебе становится что-то понятно. А когда тебе понятно, то и реакция у тебя будет более дружественной, толерантной. Когда ты знаешь, то уже не боишься, и момент ксенофобии стирается. Что такое ксенофобия? Я боюсь Другого, потому что не знаю, а не знаю, потому что боюсь узнать. А когда проявляешь элемент любознательности, то такие фобии утрачивают свою яркость. Это, конечно, может показаться слишком простым решением проблемы, но из малого строится большое.

 

— Где вы берёте темы для своих проектов?

 

— Я читаю комментарии к новостям, вижу рефлексии и начинаю понимать, что сегодня беспокоит людей, на что они остро реагируют. Это такие «якорьки», за которые я цепляюсь, чтобы сориентироваться в информационном потоке. Бывает, что сама жизнь подсказывает тему – как это было в прошлом году, когда на форуме мы обсуждали язык вражды и буллинг. Была трагедия в Барабинске, и помню, как меня дико зацепило, что это произошло в трёхстах километрах от нас, а не в «этой Америке», как принято считать. Одно дело, когда показывают этот ужас по телевизору с комментариями, что вот как «у них там всё происходит», и совсем другое — знать, что доведённый до крайности человек может выстрелить в своего однокурсника-обидчика у нас в области. До этого, честно, у меня не было тренерского опыта в такой теме, как язык вражды, – есть надежда, что мы все справились.

 

— Сейчас наступило время «новой искренности». Люди публично рассказывают о своих страхах и негативном опыте из прошлого – это уже тенденция. Откуда она появилась?

 

— Я думаю, что так проявляется личная ответственность каждого из нас – за свой выбор и жизнь. Сейчас мы существуем между двух полюсов: с одной стороны – информационный вал о том, как унижаются права человека и как ближний норовит пнуть ближнего, с другой – когорта людей, которые считают, что жить нужно по принципам гуманизма, когда каждый человек и его история – особенные и заслуживающие нашего внимания. И люди, которые сделали свой выбор в пользу гуманизма, рассказывают свои истории: вот, смотрите, у меня так было и я с этим справился. Или не справился, а поэтому примкнул к определённому общественному движению. Такие откровения могут других ободрить, помочь что-то осознать – по принципу «хватит уже замалчивать».

 

— Старшие ворчат на вас: мол, молодёжь сегодня уже не та?

 

— О, это всегда было и будет. Мы часто слышим от бывших активных комсомольцев, что молодёжь нынче не та, а мы страну поднимали. Но дело в том, что в силу определённых обстоятельств им трудно понять, что сейчас часть активности перешла в онлайн: люди подписывают петиции, делают на своей странице в соцсетях репосты, лайкают, комментируют – это тоже участие. Ты показываешь, что тебе небезразлично, тебя это волнует. Понятно, что этого мало, что нужно выходить в фазу, когда ты идёшь и делаешь. Но взрослые люди иногда не понимают, что можно не ходить на митинг, а подписать петицию в интернете и тем самым активно повлиять на решение какой-то конфликтной ситуации. Они просто выросли в другой реальности, и перед ними стояли иные вызовы. Поэтому часто молодёжи не доверяют. И здесь работает схема как с ксенофобией: мы не понимаем, а если мы не понимаем, то не даём разделить ответственность. Поэтому часто бывает, когда волонтёры не проявляют себя на мероприятии, а механически отрабатывают «здравствуйте, мы рады, что вы пришли сегодня к нам». Вот и они стоят свою смену – без вовлечения и души. Хотя сегодня люди, которые находятся у руля молодёжной политики, работают по принципу «вовлечь и разделить». И вот, наверное, неожиданное: в Новосибирской области достаточно свобод. Меня иногда спрашивают: «Миша, тебе как удаётся проталкивать свои проекты?» Да легко. Ни разу не было, чтобы в правительстве области нам поставили палки в колёса, – всегда помогут и с финансированием, и с реализацией.

 

Наталия ДМИТРИЕВА | Фото Валерий ПАНОВ

back

Новости  [Архив новостей]

x

Сообщите вашу новость:


up
Яндекс.Метрика