Геном вместо нефти
В России для работ по геномному редактированию нет пока ни денег, ни рынка, ни законодательной базы.
Лабораторные мыши — первопроходцы в испытании методов генного редактирования.
Представление о геномном редактировании у рядового обывателя достаточно примитивное — оно ограничено сакральным знанием о том, какой страшный вред наносят организму генно-модифицированные продукты, которыми нас пытается накормить мировая закулиса. На самом деле геномное редактирование сулит настоящий переворот в науке — чего стоит одна только возможность вылечить считающиеся неизлечимыми генетические заболевания, причём на любой стадии.
О том, с какими проблемами сталкивается это направление в России и каковы пути их решения, шла речь на стратегической сессии «Геномное редактирование», прошедшей в рамках форума «Технопром» при поддержке правительства Новосибирской области и Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН.
Модерировал дискуссию известный в мире специалист в области молекулярной генетики Константин Северинов. Начал он с цифр, демонстрирующих ситуацию в России. Первая статья о модификации генома появилась в 2007 году. В 2016-м их было уже несколько тысяч. Российских из них — 57. Ситуация неприятная.
Над тем, как её можно исправить, задумались и в правительстве, рассказал Константин Северинов: недавно состоялось совещание у вице-премьера Аркадия Дворковича, где было предложено разработать комплексную программу «Постгеномные технологии: от генетического редактирования к синтетической биологии» на 2018—2027 годы. В её рамках предлагается, в частности, создавать центры компетенций генного редактирования.
Научный руководитель Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН академик Валентин Власов сказал, что в Сибири о программе мало кто знает, и задал риторический вопрос: как вести речь о центрах компетенций, когда на всю страну полсотни публикаций? Он высказал мнение, что нужно создавать инструментарий для этой работы по разным отраслям. Ведь если с картошкой, по его словам, можно обращаться как угодно, то в медицине всё намного сложнее. И сегодня, как сообщил директор департамента науки, инновационного развития и управления медико-биологическими рисками здоровью Минздрава РФ Игорь Коробко, в законодательстве нет механизмов регулирования применения лекарственных препаратов для модификации генома человека. Возможность коррекции генофонда вызывает проблемы этического плана, и готового решения здесь не существует.
Заведующий лабораторией эпигенетики развития Института цитологии и генетики СО РАН Сурен Закиян посетовал, что России сложно угнаться за другими странами, и предложил создавать междисциплинарные консорциумы с привлечением специалистов разных профилей — врачей, химиков, биологов. Он сообщил, что готов предоставить свою лабораторию для обучения специалистов.
Биотехнологии могут обеспечить замену нефти в качестве основного источника доходов государства, высказал мнение заместитель руководителя направления «Биомедицина» рабочей группы национальной технологической инициативы «Хелснет» Андрей Ломоносов. Согласно проведённому этим подразделением анализу, к 2035 году суммарный рыночный объём продуктов биоинженерии и медицинской генетики составит около 3 млн долларов, и Россия имеет возможность совершить технологический прорыв. Для этого необходимы, во-первых, индустриальные партнёры, готовые вкладывать в новые начинания около 30% необходимых средств, остальное обеспечит государство; во-вторых, нужны проекты, которые можно довести до рынка.
Андрей Ломоносов также отметил слабость законодательной базы по сравнению с другими странами, а это означает, что в России не очень интересно разрабатывать новые препараты, выгоднее за рубежом, там путь до рынка в два раза короче.
Марина Попова, руководитель научной лаборатории трансплантологии отдела биотехнологий НИИ детской онкологии им. Р. М. Горбачёвой, отреагировала на слова коллеги скептически, сообщив, что в медицине индустриальных партнёров найти практически невозможно, потому что сегодня нет рынка продуктов с генным редактированием. Она предложила рассматривать в качестве источника финансирования фонды развития (типа Сколково) или венчурные фонды.
По мнению заведующего лабораторией геномной инженерии МФТИ Павла Волчкова, сейчас надо думать над тем, как сделать генные технологии продаваемыми, чтобы для инвесторов «всё было чётко и понятно», а Сурен Закиян предложил не уповать на инвесторов, которые никогда не будут вкладывать деньги, понимая, что завтра отдачу они не получат. По его мнению, должна быть адресная госпрограмма финансирования.
Возможно, облегчить ситуацию сможет программа «Постгеномные технологии» — в неё заложено 30 млрд рублей на 10 лет, сообщил Константин Северинов. Подытоживая обсуждение, он выразил надежду, что все высказанные мнения будут услышаны и учтены в программе национальной технологической инициативы.
Татьяна МАЛКОВА | Фото Валерия ПАНОВА
