Всегда есть надежда
90 лет исполнилось Русскому академическому оркестру Новосибирской филармонии. Художественный руководитель и главный дирижёр, народный артист России Владимир ГУСЕВ рассказывает, как складывалась история оркестра и чем он живёт сегодня.
«Почему певцы любят петь с оркестром народных инструментов? Потому что это прекрасная «подушка» — мягкая, не забивающая голос и в то же время плотная, красивая».
Рядовые музыки
— Владимир Поликарпович, сейчас трудно представить, что оркестр был создан в городе, которому исполнилось всего-то тридцать с небольшим лет?
— Рождение оркестра было связано с появлением радио, которое стало одним из главных средств массовой коммуникации, и тогда встал вопрос о музыкальном просветительстве. Так в 1927 году при Сибирской радиовещательной станции был создан профессиональный оркестр. Он работал в прямом эфире, вживую, записи ещё не существовало. Программы шли два раза в неделю по 30 минут. Для сравнения: в последние годы нашей работы на радио, в 1990-х, нам давали 15 минут эфирного времени два раза в неделю. В 1932 году оркестр стал штатной единицей с шестнадцатью музыкантами в составе. А дальше коллектив пополнялся, приходили новые музыканты, сменялись дирижёры. На время войны был сделан вынужденный перерыв.
— Музыканты уходили на фронт?
— Да, как рядовые, многие погибли. Основатель оркестра Василий Афанасьевич Гирман погиб 6 мая 1945 года в Берлине. Оркестр решено было собрать снова в 1944-м, когда в строящемся здании Новосибирского театра оперы и балета началась работа над премьерой оперы «Иван Сусанин». Активный период роста пришёлся на послевоенные годы с приходом Ивана Матвеевича Гуляева, тоже фронтовика. Здесь было счастливое совпадение таких обстоятельств, как открытие музыкального училища, затем консерватории в 1956 году, благодаря чему в оркестр пришли более профессиональные кадры. Сейчас эта система ещё разрослась, и в нашем оркестре играют десять выпускников Новосибирской специальной музыкальной школы (колледжа), которую возглавляет Александр Тихонович Марченко. Это музыканты высшего класса, лауреаты всевозможных конкурсов.
— Они приходят к вам после консерватории?
— Многие учатся и уже работают в оркестре, солируют с ним.
— Вы ведь и сами заканчивали консерваторию, а потом чуть было не уехали из нашего города навсегда?
— Я родился в 1940-м году в посёлке Чаны Новосибирской области, когда мне был год, семья переехала в Убинку. В памяти остались детские впечатления: болото, рям, железная дорога, разбитые теплушки с фронта и собственное сиротство — мой отец погиб на войне.
— А к музыке вас кто приобщал? Были музыканты в семье?
— Нет, в 1945 году в доме появился баян — дядюшка привёз с фронта. Инструмент стоял на сундуке и привлекал, что в конечном итоге и довело меня до такой жизни…Сначала сам по слуху учился играть, потом, когда в 1949 году переехали в Новосибирск, учился в музыкальной школе.
— Когда вы поняли, что это ваша судьба?
— Музыкальная школа давала в Доме офицеров концерт с оркестром, он тогда назывался Оркестром новосибирского радио. В первом отделении играли учащиеся школы, а во втором — оркестр. Я до сих пор помню это выступление: Иван Матвеевич Гуляев за пультом, пели прекрасные солисты — Римма Иосифовна и Анатолий Галактионович Жуковы. Учась в музыкальном училище, я играл в студенческом оркестре под руководством Гуляева. На выпуске из училища, была такая традиция, все выпускники играли с оркестром. Это мои самые первые яркие впечатления. И, если говорить о судьбе, это как раз те вещи, которые меня в итоге направляли и вели.
Владимир Поликарпович Гусев в 1965 году окончил Новосибирскую государственную консерваторию им. М. И. Глинки по двум специальностям: баян и дирижирование. После окончания консерватории работал заведующим кафедрой народных инструментов в Дальневосточном институте искусств. С 1969 по 1976 г.г. — второй дирижёр Оркестра русских народных инструментов новосибирского радио и телевидения. С 1976 года — художественный руководитель и главный дирижёр оркестра. Под руководством Владимира Гусева коллектив расширил свой состав, накопил самобытный репертуар, был удостоен звания академический.
На протяжении всех лет работы в оркестре преподаёт в Новосибирской консерватории. Постоянный член жюри региональных и международных музыкальных конкурсов. Автор многочисленных переложений и транскрипций для оркестра русских народных инструментов. Народный артист России, заслуженный деятель искусств России. Действительный член Петровской Академии наук и искусств. Обладатель премии Новосибирской филармонии Золотой ключ (2001 г.). Лауреат Государственной премии Новосибирской области (2011 г.).
Диктатура дирижёра
— В консерватории у вас, кроме баяна, была ещё специализация дирижёра. Вам хотелось управлять большим коллективом?
— Ещё не совсем, но что-то уже получалось. С четвёртого курса я аккомпанировал выпускникам консерватории, мой учитель, Иван Матвеевич Гуляев, меня приметил и постоянно нагружал оркестровками. После окончания консерватории по распределению поехал во Владивосток, в Дальневосточный институт искусств. Там ещё не было кафедры народных инструментов, её только создавали. С моим приездом встал вопрос о том, чтобы собрать студенческий оркестр. Как это было возможно при наличии двух домристов и одного балалаечника, одному Богу было известно. И тем не менее за полгода мы вдвоём с Борисом Григорьевичем Осиповым, выпускником Гнесинки, подобрали ребят и подготовили программу. Не простой город Владивосток, но мы чего-то там добились.
— И всё-таки вернулись в Новосибирск?
— Я хотел учиться дальше, получать дирижёрскую специализацию, ректор дальневосточного института понял меня. Так в 1967 году я приехал поступать в консерваторию. В это время с оркестром работал Владимир Иванович Федосеев, ныне главный дирижёр и художественный руководитель Большого симфонического оркестра имени Чайковского, народный артист СССР, лауреат Государственной премии. И вот тут всё и встало на свои места. Он творил чудеса — оркестр звучал неузнаваемо, очень красиво, пластично. Я поступил в ассистентуру-стажировку и сразу же получил предложение работать вторым дирижёром в оркестре, но обучение было заочным, тем более целевым, нужно было отрабатывать после окончания ещё два года. Через год ректор меня пожалел и отпустил в Новосибирск совсем.
— Не каждый музыкант может играть в оркестре?
— Оркестровый музыкант — специальность особая. Нужно уметь слышать соседа, слышать общее звучание, балансировать свой голос, приводить его в соответствие с общей задачей. При этом педагогика в музыке строится на подготовку лауреатов, солистов с ярко выраженной индивидуальной манерой. Частенько такой лауреат, садясь в оркестр, чувствует свою беспомощность, потому что привык тянуть одеяло на себя. Я скажу больше, в оркестре невозможно без диктатуры, нужно подчиняться единому замыслу. Известны попытки создать оркестр без дирижёра, но заканчивались они печально, коллективы распадались.
Оркестр у микрофона
— Вы начинали в оркестре как второй дирижёр и вот уже больше сорока лет являетесь художественным руководителем. На ваш взгляд, в чём секрет успеха Русского академического оркестра?
— Мне было непросто начинать, бесполезно прикасаться ко всему, что было сделано Иваном Матвеевичем, иначе нужно было бы угадывать манеру, которая не очень совпадала с моей. Выход один — создавать свой репертуар. Помогли композиторы, слава Богу, они смело отдавали мне свои партитуры. Я много ездил в Москву, в оркестр Всесоюзного радио, привозил материал оттуда. Так потихоньку складывался репертуар. Дальше была идея не замыкать оркестр условиями радио, а иметь гастрольный план. Ничего в истории не бывает случайным или лишним, всё имеет своё значение. И то, что оркестр долгое время работал у микрофона — очень ценно. Такие коллективы, играющие на радио и ТВ, до сих пор существуют за рубежом, в Европе. Микрофон требует высочайшего качества исполнения, интонационную точность, ансамблевую слаженность. И наш оркестр за все годы, которые он провёл у микрофона, вобрал в себя эти качества.
— Как сегодня формируете репертуар? Много ли места в нём занимает сибирская музыка?
— Сейчас с этим сложнее, расцвет сибирской музыки пришёлся на 1970—1980 годы, все композиторы Сибирского отделения писали для нас. Мы умудрялись играть в год по две-три программы в двух отделениях. Сегодня профессия композиторов не востребована. Крупные композиторы имеют зарубежные заказы, а в нашей стране почти ничего не платят за написание музыки. Приходится уговаривать авторов. Раньше при минкульте были закупочные комиссии, они и сейчас есть при федеральном министерстве, но там такие малые резервы, что пробиться композиторам из Сибири сложно.
— То есть сегодня для вас пишут исключительно на энтузиазме?
— Мы делали литературно-музыкальную композицию «Новониколаевский романс» по роману Михаила Щукина «Гимназистка и конокрад», музыку уговорили написать нашего новосибирского композитора Сергея Кравцова, частично оплатили ему как за инструментовку, но это авторская работа и она должна оплачиваться по другим тарифам. Но даже в такой ситуации люди продолжают сочинять музыку, эту страсть невозможно истребить в человеке даже этим презренным металлом.
— Сколько сегодня произведений в репертуаре оркестра?
— Вы удивитесь, когда я только пришёл, было 1 200 названий в нашей библиотеке, сейчас — уже около пяти тысяч. Это с 1969 года!
— Оркестр называют лабораторией сибирской музыки. Такое звание нужно было заслужить?
— Конечно, для Русского академического оркестра специально написано около 200 сочинений. С нами работали и работают многие сибирские композиторы, среди них Георгий Иванов, Аскольд Муров, Захар Бляхер, Юрий Юкечев. Кроме того, с нами хотят выступать хорошие певцы и исполнители, привозят свои партитуры. Недавно приезжали балалаечник Андрей Горбачёв и домристка Екатерина Мочалова — это выдающиеся в своём деле музыканты, целое отделение было отдано премьерной музыке, исполняемой впервые.
Читать, чтобы отдавать
— Вы утром просыпаетесь, идёте или едете на работу, какая музыка у вас звучит?
— Она разная, и в основном сейчас уже не звучит, я научился себя включать и выключать. Приезжаю после репетиции, если удаётся, часок вздремну, потом сажусь за стол и часов до десяти, а то и до часу ночи читаю, телевизор практически не смотрю.
— Книги читаете специальные?
— Всякие, в основном художественную литературу, нужно же от чего-то подпитываться, потому что каждый день смотреть политические шоу — ужасно, ни на какую музыку тебя уже не хватит, это убивает всё живое. Нужно наполнять себя, как губка впитывать всё лучшее, иначе ты сам ничего не сможешь отдавать. Вот в Москве что-то выдающееся сыграли, а мы почему не можем? Или, скажем, почему белорусский филармонический оркестр русских народных инструментов играет лучше всех? Такие вопросы заставляют постоянно развиваться.
— Так белорусы — вообще очень музыкальный народ.
— Все люди талантливы, особенно дети. К примеру, в той же новосибирской музыкальной школе-колледже есть свой оркестр народных инструментов, которым руководит наш дирижёр Рустам Дильмухаметов. Они там много интересных вещей делают, на днях мюзикл играли, музыку написал педагог, а как-то мы играли произведение, написанное девочкой — учащейся школы-колледжа. Кстати, у нашего оркестра есть большая детская программа. Петь с нами приезжают юные дарования из отдалённых сёл Новосибирской области. Это всё Рустам придумывает, и постановка «Сказа о Федоте-стрельце» — его идея.
— О музыкантах оркестра расскажите: сколько их сегодня выходит на сцену?
— Пятьдесят пять, доходило и до семидесяти, но с переходом в филармонию пришлось пересмотреть штатное расписание. В лучшие времена у нас было семь заслуженных артистов, сейчас некоторые из них ушли на пенсию, в действующем составе три заслуженных артиста, два народных и два заслуженных работника культуры, много лауреатов международных конкурсов. Это говорит об уровне оркестра. Кроме того, у нас есть свой мастер — Евгений Денисов, он ремонтирует наши инструменты и делает свои, не раз становился лауреатом конкурсов, недавно приехал из Красноярска, привёз четыре диплома второй степени за свои инструменты.
Могло быть и хуже
— Вы ощущаете себя человеком, который занимается своим прямым жизненным назначением?
— Это не громкие слова, я честно говорю, мне ещё досталась лёгкая жизнь по сравнению с моими предшественниками. Они работали с людьми, не имевшими такого образовательного и профессионального уровня, как нынешние музыканты, с которыми я сегодня работаю. Там были влюблённость, фанатизм и надежда, сейчас уровень профессионализма высочайший, а надежды всё меньше и меньше. И вот как это всё сохранить, как не дать рассыпаться? 1990-е годы так тряхнули наш оркестр, что треть музыкантов поменяли профессию: кто-то уехал за границу, кто-то ушёл работать в банк. Но музыка в них сидит, сейчас некоторые в свободное время ходят играть в оркестр народных инструментов ДКЖ, к Николаю Николаевичу Самойлову. Одна из главных задач оркестра — сохранять нашу музыкальную национальную культуру и этому служить. Среди хороших наших дел — фестиваль оркестров Сибири, который мы проводим при поддержке министерства культуры Новосибирской области. В феврале 2018 года будет уже третий фестиваль. Думаем, пригласить казахстанские оркестры и, если удастся, китайский. Я заметил, чем меньше страна, тем больше она озабочена сохранением своей культуры. К примеру, Швеция — небольшая страна, но как они чтят свою культуру, инструменты, народное творчество! Нам нужно этому учиться. У нас страна большая и, вроде бы, всё есть, поэтому и позволяем себе так небрежно относиться к её богатствам. Русский оркестр народных инструментов — гениальный оркестр. После симфонического это второй по качеству и по возможностям оркестр, причём тут ещё многое не открытого в смысле звучания, колорита, совпадения. Почему певцы любят петь с оркестром народных инструментов? Потому что это прекрасная «подушка» — мягкая, не забивающая голос, и в то же время плотная, красивая.
— Приходится за публику бороться?
— И за публику, и за деньги, и за вкусы. Что сегодня звучит в эфире радиостанций? Нам говорят, вы неформатный коллектив. А что такое формат? Оказывается, проплатил эфир и ты в формате. Хорошо, что мы в своё время ушли в филармонию, спасибо великое всем, кто нам помогал! Последние лет десять работы в телерадиокомпании были самыми тяжёлыми в истории оркестра. И в смысле средств, и в смысле инструментов, и эфирное время всё время сокращалось. Сейчас же у нас огромный объём работы, только успевай: пять-шесть программ в месяц и все разные, плюс обязательно мы выезжаем в область. Стараемся постоянно расширять жанровое разнообразие. И самим интересно играть разную музыку и потихоньку слушателя готовить, а он у нас в основном 40+. Если сегодня публика не пришла, значит, ты промахнулся. Нужно делать программы на высокую классную эстетику, на современную музыку. Каждым днём и каждым концертом доказывать, что оркестр — интересный, своеобразный высокохудожественный коллектив.
— Хвалите своих музыкантов за успешное исполнение?
— Конечно, вообще людей нужно чаще хвалить. Талантливый человек всегда сомневается, его нужно приободрять. Нас, к сожалению, мало поддерживают, в том числе заработной платой. Периоды счастья и удовольствия случаются, когда совпадают желания музыкантов и дирижёрские возможности. Успех непредсказуем. Бывают удачные уникальные случаи: в зале сидит пятнадцать человек, а на сцене все вдруг заиграют так, как ещё никогда не играли.
— А перед выходом как напутствуете оркестр?
— Иногда шутки в ход идут, порой сам как комок нервов, не до напутствий. Приходишь с репетиции с надеждой, что на концерте будет лучше, потому что не успеваешь добиться идеального исполнения. На этот случай у меня шутка есть: могло быть хуже. И тут не поймёшь, хвалю я или успокаиваю… Надо давать надежду людям: в следующий раз обязательно будет лучше.
Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА
