Отец всегда рядом
В эти дни, с 11 по 17 июля, в «Заволокинской деревне» на 95-м километре Ордынской трассы проходит IV Международный фестиваль «Играй, гармонь!» имени Геннадия Заволокина.
Дедова игра
— Настя, говорят, первую гармонь братьям Заволокиным родители купили, когда семья в Сузун переехала. Когда же в вашей семье появились первые народные музыкальные инструменты, откуда родом эта любовь?
— Дед, Дмитрий Захарович Заволокин, говорил: я первый в нашей родове гармонист, и при этом всегда добавлял, что был «вечёрошником», не просто по нотам играл.
— Он ведь у вас из ссыльных, судя по адресу рождения Геннадия Дмитриевича: Нарымский край, село Парабелль?
— Да, дедушка там и познакомился с будущей мамой братьев Заволокиных — Степанидой Елизаровной Колмогоровой, чью семью, как и Заволокиных, раскулачили и сослали. Там они и поженились, там же, ещё до войны, родился их первый сын — Анатолий. А наш папа уже после войны, когда дедушка вернулся, хотя бабушка на него похоронку получила. Была такая семейная трагедия…
— Расскажите, как это случилось?
— Дед под Колпино получил два серьёзных ранения. Он и его друг, односельчанин, были приставлены к пулемёту Дегтярёва. И вот начался бой, его товарищ почти сразу погиб, дедушку же ранило в голову и в руку, он потерял сознание. А там была такая ситуация: наши войска то наступали, то отступали. Пока он лежал без сознания, у него, видно, и взяли солдатский медальон. Когда же очнулся, застонал, медбрат его услышал. Без слёз про это тяжело рассказывать… Дед говорил, что помогал санитарам себя тащить — рукой отталкивался, оттого снег становился красным. Он потом на гармошке долго не мог играть, потому что рука как плеть висела… Вот и пришла похоронка домой, а его самого отправили по госпиталям, долго болел, восстанавливался, писать не мог, пока сестричка написала, что жив-здоров, так что после похоронки несколько месяцев спустя пришло письмо. А бабушка ждала, не верила, что погиб... У каждой семьи своя история, связанная с войной, достойная кино и книги.
— Значит, до войны дед у вас был первый парень на деревне, раз на вечёрках играл?
— Ну, конечно! Магнитофонов не было. Вечером все собрались, заиграла гармонь, на круг вышла девушка с приплясом, запела, ей отвечает парень — там же отношения заворачивались, целые театральные действа. Деда все звали просто Митей, столько частушек про него сочинили! А баба Стеша пела, так они и задружили. Он действительно был хороший гармонист, причём играл на сибирской однорядке. Гармоней же много разновидностей, двухрядная хромка просто более распространена, а так в каждом регионе была своя гармонь. Гармонистов-однорядочников мало осталось — в основном на Алтае, в Кузбассе, Томске, Новосибирске, где ещё сохранились сибирские однорядки. У меня где-то в подкорке это сидит: как услышу, из тысячи узнаю однорядку, у неё такой чудесный звук, дедова игра.
— В том самом знаменитом первом концерте сибирских гармонистов, посвящённом 40-летию Победы, который организовал Геннадий Дмитриевич, и дед ваш играл?
— Да, отец его тогда еле уговорил, тот, хоть и волновался, но спел две частушки и сыграл маленько. Он всё время говорил: да это разве я теперь играю, вот раньше бывало! К этому времени дедушка руку разработал, мы и не замечали, он всё двумя руками делал… А что касается концерта, просто отец решил собрать ко Дню Победы сибирских гармонистов, в основном это были фронтовики. Снимала Новосибирская студия телевидения в 1985 году, а потом уже концерт был показан по Центральному телевидению в 1986-м, поэтому мы и отмечаем нынче 30 лет нашей передачи.
— Сами вы как инструмент осваивали, вам это с детства близко было?
— А как же? Оно если есть, так есть, только тронь, что называется. Вот детство: я сплю, просыпаюсь от звуков гармони, баяна — значит, либо дядя Саша к папе пришёл репетировать, любо папа сам сидит что-то сочиняет, и так каждый день… Хотя я разную музыку люблю. Училась в музыкальной школе по классу фортепиано и заканчивала дирижёрско-хоровое, а вот гармошку почему-то первый раз взяла в восемнадцать лет. Отец предложил: девушка с гармошкой — трогательный лиричный образ. Даже в кино из-за этого пригласили сниматься. Режиссёр с «Мосфильма» Валерий Чиков увидел меня в передаче, впечатлился. Был такой фильм «Не валяй дурака...» с Михаилом Евдокимовым в главной роли, отец для меня специально песню написал — «Ветка сирени», я как раз только театральное училище закончила в Нижнем Новгороде.
И не даёт покоя
— В этом году исполняется 15 лет со дня гибели Геннадия Заволокина. Сейчас, оглядываясь назад, можете сказать, как вы тогда решились продолжить его дело? А ведь могли растеряться: что делать, как быть?
— Всё так и было, до сих пор страшно. И всё время думаешь: как бы отец это сделал, что сказал бы? Всё через эту призму. Конечно, мы уже много нового натворили. Оглянешься, думаешь, радовался бы папа: в Кремле выступали да не раз, фестиваль затеяли да не раз. За границей сколько раз передачу снимали! Детский коллектив создали — ансамбль «Частушечка», деревню Заволокинскую построили, часовню поставили. Дом Божий построить — это ж нелегко! На народные средства строили, по всей России средства собирали… Так быстро прошло время. В этом году приедут друзья, не так уж много у него было друзей настоящих, но были.
— Как они появлялись — в поездках, или это люди, с которыми он рос, кто был рядом по жизни?
— Отец рос в Сузуне, потом переехал в Новосибирск, учился, тут его телевидение и закрутило-завертело. Рядом по жизни была жена, Светлана Дмитриевна. Мама очень ждала нынешнего фестиваля, волновалась, готовилась, потому что друзья отца — это и её друзья, близкие по духу, как мы их называем — «отцовы люди». Им есть что вспомнить, о чём всплакнуть.
— В этом году в четвёртый раз в Кремле состоялся концерт «Играй, гармонь», значит, дело Заволокина действительно живёт и продолжается.
— Это только сольных четыре, а сколько мы участвовали в других программах! Кубанский хор нас приглашал не раз. Честно сказать, мы такие залы не очень любим, самый удобный зал — до тысячи человек, 400—500 мест — маловато. Зал ДКЖ мы очень любим, ещё и потому, что здесь снималась самая первая передача, он для нас родной до боли, и уютно там. Хотя и такой большой зал, как Кремлёвский, на шесть тысяч человек, может откликаться. Московский зритель не сказать, что изголодавшийся, но соскучившийся по таким вот трогательным моментам: когда на сцену выходят дед с внуком — один моряк-подводник, другой только поступил в Рязанское десантное училище, и они поют песню про офицеров, а весь зал им подпевает; или три сестры из Омска поют про папин старенький баян. Как можно оставаться равнодушным?
— Меняются времена, люди, форматы, а телепередача «Играй, гармонь» выходит в эфир вот уже тридцать лет и ничего ей не делается. Или были моменты, когда хотели закрыть?
— Бывало и не раз. И спасали её совершенно неожиданные люди, это когда ещё папа был жив. Сложно было всегда, хотя бы уже потому, что мы живём в Новосибирске, а программа выходит в Москве. Переезжать туда мы не собираемся, нам нравится Сибирь, мы любим свою родину, здесь родные могилы. Отец так жил и мы так живём. А что касается программы, как у отца в песне, посвящённой 15-летию программы, в феврале 2001 года отмечали, а в июле его не стало: «Всё менялось, ломалось, старело, а народное прежним осталось…» Так и есть, потому что «народное» — значит, «нужное людям». Это только кажется неважным, а на деле копнёшь: как без маминой колыбельной, а без бабушкиной сказки, да без дедовой пляски, или праздников семейных? И оказывается, что в этом что-то есть. Даже если ты ни разу не сталкивался, не слышал гармониста, а услышал, и что-то в тебе просыпается, откликается и не даёт покоя. Вот и идут люди: кто на концерт, а кто в YouTube, чтобы посмотреть нашу очередную передачу.
— Когда вы песни начали писать?
— Отец ушёл, я и стала писать. Это он, наверное, сочиняет через меня, я вообще, постоянно ощущаю его присутствие: сижу ли на монтаже, слушаю ли исполнителей на прослушивании, готовимся ли мы к фестивалю, он всегда рядом… А что касается песен, я в основном музыку пишу, тексты больше ищу, люблю в стихах покопаться, скомпоновать песню из двух-трёх стихотворений, а припев от себя добавить. Отец вообще был за коллективное творчество. И мне кажется, что это хорошо. Мы и репетируем также: без анархии, конечно, а в едином порыве, в одном чувстве.
— Выпуск журнала и тем более телепередачи — дело затратное. У вас есть спонсоры?
— Бог с вами! Ничего мы эдакого не ждём и не ищем. Есть, конечно, люди, которые время от времени помогают, и сейчас вот фестиваль проводим с помощью меценатов. Мы же не бюджетная организация, надеемся только на себя, и сами себе хозяева, и уже ежели чего, стружку с нас снимать. И отчёт будем держать только перед Богом и людьми.
— Попадалась на глаза «статистика» программы «Играй, гармонь»: преодолено около 6 миллионов километров, показано около 90 разновидностей гармошек, сломано каблуков — 354. И вы ломали каблуки?
— Ломала и не раз, последний — в этом году на 8 Марта с известной плясуньей и частушечницей из Орла Любовью Воронёнковой. Чего-то мы с ней как раздухарились, и у меня каблук полетел. Следом была ещё одна поездка, ну и намучились мы с этими сапогами, в поезд садимся, а я без каблука. Размер у меня большой, взъём высокий — с такими данными непросто обувь подобрать, я это делаю дома в спокойной обстановке... Всё так и есть: и колёса прокалывали в дорожных передрягах, и руки-ноги в зимний период морозили, а в летний солнечных ударов получили немало.
Хороши вечера на Оби
— Настя, вы и дома командир?
— Нет, дома у нас папа командует (Владимир Смолянинов, супруг, музыкант, исполнительный директор и оператор программы «Играй, гармонь». — Прим. автора). Трудно всё время всё решать, сил никаких не хватит. А так хорошо иногда посидеть, тихонько потрёкать. Это же какая радость, когда за тебя кто-то что-то может решить! Бывает, конечно, и прикрикнешь, и настоишь на своём, а как иначе? Сейчас уже попривыкли, что я руковожу, я и сама увереннее стала, а то раньше было боязливо. Когда раз, два, три в точку попадёшь, больше себе доверяешь. Глядишь, из десяти раз восемь угадаешь, в двух ошибёшься. Но мы же люди, ошибаться даже хорошо. Были бы все успешными, скучно было б жить.
— Это вы так детей своих настраиваете, с музыкой все пятеро дружат?
— Григорий и Фёдор учатся в Новосибирском колледже культуры имени Мурова, один по классу баяна, другой — по классу гитары. Им очень нравится, сессию сдали, неделю позагорали, потом я всех на субботники стала вывозить в «Заволокинскую деревню», готовиться к фестивалю. Двадцатилетний Гришка с прошлого фестиваля за гармошку взялся, что-то у него там всколыхнулось, прямо нормально лупит. Я ему говорю: давай, к нынешнему фестивалю новую пьесу готовь, так он сидел в бане репетировал… Ещё двое школьники — двенадцатилетний Геннадий играет на баяне, десятилетняя Елизавета — на флейте, а малой, Иван, тот плясать выходит, ему четыре года, как и младшей дочери брата Захара — Ксюше. Вот они вдвоём колотушки возьмут и на сцену.
— В этом году на фестивале чем удивляете?
— Нынче среди фестивальных «пятачков» появилась новая площадка — «Баня на колёсах». Завтра, 15 июля, мы отправляемся на водную прогулку. Целая флотилия собирается: два теплохода и много разных катеров, катерков и лодочек. Заглянем на один из островов, наши фестивальщики покупаются, а потом вернёмся в деревню, где состоится вечер памяти Геннадия Заволокина. Это уже когда стемнеет, будет большой экран, нам хочется, чтобы в этот вечер Геннадий Дмитриевич был с нами, покажем фрагменты из передачи с его участием. 16 июля традиционный Праздник топора, большой фестивальный концерт и салют, а 17-го, в воскресенье, Гала-концерт в ДКЖ.
— Сколько у вас нынче участников?
— Много, мы 20 июня закончили приём заявок, а они всё шли и шли, то панкрушихинские с Алтайского края звонят: мы к вам на автобусах приедем, то из Астрахани в гости просятся, язык не повернётся сказать, что запись закончилась. Всех приняли и разместили: кто в палаточном городке, а кто — на базах отдыха в округе. Всего в этом году прибыло больше тысячи участников из шестидесяти регионов России. На нашей Широкой ярмарке работает почти сто киосков и прилавков с изделиями народного творчества — от расписных пряников до льняных скатертей и народных костюмов. У нас и патруль свой есть, если это не народное творчество, мы попросим с ярмарки.
— И что из ненародного не примете?
— Попкорн, к примеру, или вот заранее говорят, что привезут кукол ручной работы, а на деле торгуют женскими халатами ширпотреба. И никаких напитков известных марок, только квас, старинные русские сбитни, чаи — алтайский и байкальский, меда разные. Можно попробовать и народную кухню других стран — французские каштаны и чешские трдельники. Среди участников фестиваля — гости из Германии, Беларуси, Донецкой области Украины, Казахстана, Израиля.
— Народная культура тоже ведь разного уровня бывает, это хорошо, что вы делаете прослушивания и отбираете лучшее.
— Правильно вы всё говорите. Некоторые и на фестиваль приедут, в конкурс заявятся, а потом на сцену не выходят, но на следующий раз приезжают, глядишь, уже и костюмы другие, и репертуар интереснее. Всё время нужно двигаться, расти, учиться, наблюдать. А мне удивляться приходится каждый раз, за что я так люблю прослушивания. Придёшь уставший, после ночного монтажа, сутки не спавши, начинаешь слушать: один, второй, а третий как выдаст, а четвёртый как сыграет. И ты сам начинаешь оживать и испытывать невероятное счастье. Правда, какое нам папа богатое оставил дело на всю жизнь!
Аж ноздря поёт
— На что откликается зритель сегодня, какие темы его тревожат?
— Народное творчество живое, реагирует на все события. Когда с турецким самолётом случилась эта история, мы в программу взяли старую песню «Летят перелётные птицы», помните: «Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна…»? Дело было перед Новым годом, пели отличные артисты из Иркутского театра народной драмы, они это действительно умеют делать так, что аж ноздря поёт. И резонанс был хороший, народ песню запел. У нас в передаче и фольклорные песни звучат, и народные, и застольные, и забытые песни советских композиторов, мы их любим оживлять. Вот на фестивале будем петь «Хороши вечера на Оби». Были в Татарстане, пели очень красивую подзабытую песню «И уж время расходиться, а расстаться нету сил». Надеемся, что и зрители у экранов нам подпоют, красивая песня про июль, про такую вот сенокосную пору.
— А песенники-композиторы из народных о чём сочиняют?
— О том же — о Родине, о женщине любимой, о маме. Кто сказал, что народное творчество — это тележный скрип. Вот берёт человек баян или гитару, и рождается песня, да так она трогает, столько в ней правды. Ни в одних теледебатах так не скажут, как во вчера сочинённой каким-нибудь сельским автором песне. И есть такие песни, которые зал поднимают, — люди плачут, встают. В том же Кремле, я помню, Юрий Краснопёров из Пермского края пел песню «Скажи, председатель, кому мы нужны? Живём мы как будто во время войны… Россия — берёзовый край и родники, останутся скоро в селе лишь старики...» Такая вот жестокая правда, действительно никого не волнуют проблемы деревни. Про село только одно и говорят: спивается народ, совсем спился. Мы много ездим, много видим и знаем совершенно другую Россию, другой деревенский народ, который песни поёт, но и работает, и пашет, что бы мы, интересно, ели, если бы все там уже спились? Казалось бы, наша передача никакого отношения к политике не имеет, но как отец говорил: «Мы вне политики, а это уже политика». И гармонисты у нас поют о наболевшем, иной раз в эфир какие-то песни не пропускают. Приходится выкручиваться, там куплетик вырежем, здесь со второго начнём.
— Под выпусками программы «Играй, гармонь», выложенными в Сети, в отзывах часто пишут о патриотизме, а вы сами как думаете, что это такое — любить Родину?
— Да, мне кажется, любовь к Родине у всех есть — и у меня, и вас.
— У каждого ведь по-своему. Для кого-то Родина — запах маминых пирожков, а для вас?
— И геранька на подоконнике, и треск расколотых дров, и что-то ещё — широкое, мощное и такое необъятное, аж голове больно. Я не очень люблю разговоры о том, что нужно спасть Россию, народное творчество. Не надо его спасать, оно само кого угодно спасёт. Не нужно его возрождать, оно возродит кого угодно. Просто стоит в себе самом для начала разобраться, прислушаться, задуматься. А творчество народное само вытянет, поможет, напитает. Это же родник чистый. Придёшь ли ты к нему, зачерпнёшь ли ладонью, умоешься ли, выпьешь из него?
Марина ШАБАНОВА
