10.06.15

И выросли крылья

На творческой встрече Ольга Прокофьева прочитала стихи Беллы Ахмадулиной и рассказ Аркадия Аверченко.

 

Актриса Ольга ПРОКОФЬЕВА о том, что предопределило её актёрскую судьбу и как она относится к своей самой известной роли.

И выросли крылья

Одна роль в незатейливом сериале может прикипеть навсегда, так, что на улицах будут подходить и желать здоровья — не тебе, а той самой Жанне Аркадьевне
из «Моей прекрасной няни», предупреждает будущих актёров заслуженная артистка России Ольга Прокофьева. И за этим ситкомовским образом женщины со сложным характером, самым растиражированным и известным широкому зрителю, можно не заметить другую Ольгу Прокофьеву — то безрассудную и эксцентричную, то нежную
и тонкую, смакующую изысканные строки из Беллы Ахмадулиной. Больше года эта артистка Московского академического театра им. Вл. Маяковского каждый месяц приезжает в Новосибирск, так как исполняет роль Софьи Кобловой в «Невольницах» по пьесе А. Н. Островского (режиссёр — Екатерина Гранитова), репертуарном спектакле «Красного факела».
На днях в краснофакельском «КаФе» случилось то, чего так долго ждали поклонники, — творческая встреча с актрисой. Ольга Евгеньевна отвечала на вопросы зрителей — о том, что предопределило её актёрскую судьбу и как она относится к своей самой известной роли.
А ещё, к восторгу публики, читала любимые тексты: «Иногда так хочется выпустить их из себя, поведать, материализовать».

Восьмое
чудо света

— С пяти лет я мечтала стать балериной. У бабушки, как тогда и у многих в деревнях, были накидки на подушечки, из которых я делала балетные пачки. У меня были советские тапочки, у которых не сгибалась подошва, поэтому я легко становилась в них «на пуанты». Так что бабушка коров доить, а я кисейную накидку сюда, тапочки сюда — и всё, я балерина.

Потом я пошла в школу и поняла, что мне мало танцевать, — надо ещё и говорить со сцены со своими зрителями. И в шестом классе я начала теребить маму: хочу быть артисткой! Мама написала письмо на киностудию «Мосфильм», мол, у неё талантливая дочь, пожалуйста, обратите на неё внимание. Мы вложили в конверт мою фотографию, опустили в почтовый ящик и стали ждать ответного письма. Ждали год. Естественно, его мы не получили. И для меня это было детское потрясение: как так?

Но потом в моей жизни появился драмкружок, который привил мне настоящую любовь к профессии. В студии мы занимались настоящим театром. У нас был гимн: «Оно театр, восьмое чудо света, каких ещё не ведала планета». Когда это споёшь, понимаешь, что занимаешься чем-то неземным, и начинаешь левитировать.

Ярче! Ярче!

— Очень важно, когда растут дети, кто приходит в дом, о чём говорят родители, какой педагог попадается. Окружение во многом формирует личность. Не надо говорить ребёнку: «Видишь, как дядя Витя держит вилку?», он сам это скопирует. Главное, чтобы дядя Витя, который правильно держит вилку, пришёл в дом.

Мне в этом смысле повезло. Я застала поколение преподавателей не от мира сего. Их мало интересовало, есть ли у них колбаса в холодильнике, хотя их дети наверняка об этом спрашивали. Им было важно, как передать что-то своим ученикам. С нами они дневали и ночевали. Сейчас мои коллеги иногда забегают в институты, но, как мне кажется, «забегать» нельзя — с детьми надо жить, знать все их болячки и влюблённости. Не буду кокетничать, меня звали преподавать в РАТИ, но я не знаю, с чем могу прийти к студентам. Это такая ответственность!

Я поступала в ГИТИС, к замечательному педагогу и режиссёру Андрею Гончарову, и в первый год не поступила. Во второй год снова провалилась, и когда шла за документами, собираясь всё равно поступать, пусть в Ярославле или Новосибирске, где угодно, лишь бы не терять год, меня остановила Ирина Судакова, к сожалению, ныне покойная. Она знала всех абитуриентов по фамилии: «Прокофьева! У Гончарова в театре Маяковского добор. Идите читайте. Только ярче! Ярче! Ярче!». Как известно, иногда мы приобретаем крылья благодаря хорошему пинку. Своим «Ярче!» Ирина Ильинична меня так подпихнула, что у меня выросли крылья, и я помчалась в театр имени Маяковского. Что-то читала Гончарову, он хихикал, а потом записал себе: «Несоответствие внешних и внутренних данных». Дело в том, что я, стройная, с длинными белыми волосами, в образе Наташи Ростовой, читала, подбоченившись, «Сорочинскую ярмарку»: «Свинья, которая на двор забралась…». Но, видимо, это-то ему и понравилось. Вообще Андрей Александрович был не только выдающимся режиссёром, но и великим телепатом — и взял меня на свой курс, за что я ему очень благодарна. Он на­учил нас самому главному, потому что совершенно по Станиславскому считал: в нашей профессии 10 % успеха — талант, а 90 % — трудолюбие. Мне нравится слово работа, хотя некоторые говорят, что оно от корня «раб». Юрий Башмет как-то хорошо сказал, что он относится к четырём счастливым процентам населения земного шара, у которых хобби совпадает с профессией. У меня тоже профессия и хобби совпали, поэтому и хочется заниматься этим постоянно.

Жизнь по Окуджаве

— За этот год я выпустила две премьеры, правда, не в театре Маяковского. Приезжал к нам польский режиссёр Кшиштоф Занусси, поставил интересную пьесу «37 открыток» Майкла МакКивера. А недавно Валерий Гаркалин как режиссёр выпустил пьесу турецкого драматурга, лауреата Нобелевской премии Азиза Несина «Убей меня, голубчик!». Название антрепризное, и мы взяли смелость переименовать произведение нобелевского лауреата в «Кто там?». Одна моя подруга говорила: «Оль, комические старухи у нас ещё впереди». И вот я репетирую комическую старуху. В спектакле две пожилые дамы, которые, естественно, к концу преображаются и превращаются в роскошных женщин.

С определённого возраста я перестала передавать сигналы в космос и загадывать, кого хочу сыграть. И роли появляются более неожиданно. «Трамвай “Желание”», где я играю Бланш Дюбуа. Мария Москалёва в «Дядюшкином сне». Играть такие роли — мечта любой актрисы.

Есть в нашей профессии удача оказаться в нужный час в нужном месте. Я перестала загадывать и живу по Окуджаве: «Дай же ты всем понемногу… и не забудь про меня».

Любить на расстоянии

— У меня нет домашних животных. Их я очень люблю, но поскольку я постоянно путешествую, у меня сердце разрывается, когда я оставляю это существо дома. В детстве мой сын Саша просил попугая, и мы купили. Потом я в очередной раз уехала. А надо-то было всего насыпать зёрнышек да налить воды. Приезжаю и вижу: что-то не рад мне попугай. «Ты чего кряхтишь?» — спрашиваю я. А у него ни воды, ни еды. Саша просто забыл, загулял или закатался на велосипеде. С попугаем всё в итоге закончилось хорошо. Но животных я с тех пор люблю на расстоянии.

Мой сын — тревожная тема. У некоторых моих подруг и ровесниц дети мечтали и стали кем хотели. Кто-то ещё выбирает. А я понимаю, что у меня в этом смысле ещё длинный путь. Саша поучился и в Высшей школе экономики, и в театральном институте. Ему хочется попробовать и то, и это. Я решила для себя, что буду подкреплять его своей любовью, буду направлять — чуть-чуть. Всё равно мы два разных человека: у него мужское видение происходящего, у меня женское. Ему хочется быть самостоятельным. А я потерплю, пусть определяется. Главное, чтобы он знал, что его вокруг все любят. И чтобы он во всех ситуациях оставался человеком.

«Я ей передам»

— Когда идёшь в большой сериал, это сознательный актёрский акт. Снимается 15—20 серий, и если проект удаётся, зрителю нравится, рейтинг высокий, значит, сериал может сниматься бесконечно. С «Моей прекрасной няней» мы попали в этот рейтинг. Не будем говорить об этом сериале как о произведении искусства, но он оказался милым и незатейливым.

Сергей Жигунов никогда не трудился в театре, Настя Заворотнюк ушла из «Табакерки», Борис Смолкин оставил за собой один спектакль и раз в месяц уезжал в Санкт-Петербург его играть. И я единственная из этой четвёрки как репертуарная артистка театра Маяковского бегала со съёмок и обратно. Всё было рассчитано по минутам. После я снимала шпильки, садилась в машину, ехала в театр Маяковского, выбегала на сцену, начинала что-то говорить… и вдруг из меня вырывалось «хо-хо-хо» Жанны Аркадьевны. Из меня вылезала эта тётка, а я запихивала её обратно.

Когда артист идёт в сериал, он должен знать: если проект получится удачным, к нему надолго приклеится этот образ. Но я не ропщу. Эта роль мне дала многое. Я познакомилась с новыми людьми, стали приглашать режиссёры, которые до этого меня не видели: одни предлагали такие же роли, другие разглядели во мне большее. Например, у меня, спасибо «Няне», появился фильм «Ненормальная», музыкальная мелодрама по пьесе Надежды Птушкиной, которую я очень люблю.

Кстати, нередко на улицах меня называют именем Жанны Аркадьевны, говорят что-то хорошее. А я отвечаю, что ей передам.

Преступление
актрисы Марыськиной

— Есть в нашей профессии загадки, тонкости. Но и в других профессиях, я уверена, они есть. Я никогда не смогу взять в руки скальпель, как хирург, или сделать шов. Для меня непонятно, как это может делать человек. Кто-то летит в космос, кто-то пишет программы для компьютера. Я не понимаю, как всё это происходит. Поэтому для меня эти люди великие. А про артистов замечательно написал один автор, Аркадий Аверченко. Его рассказ «Преступление актрисы Марыськиной», как мне кажется, отвечает на все вопросы о нашей профессии.

…И Ольга Евгеньевна начинает читать наизусть, мгновенно входя в образ рассказчика остроумной прозы. Как известно, Марыськина мечтает о серьёзной драматической роли, но в очередной раз получает крохотную «рольку». На что способна актриса, которой до обидного мало измятой бумажки с текстом в две строки? Впрочем, вы лучше перечитайте — не будем пересказывать сюжет, в котором важнее не «что», а «как». И это «как» Ольга Прокофьева воспроизводит блистательно и под шквал аплодисментов удаляется за кулисы «КаФе», дочитав последнюю строку рассказа: «Сверх платья купчихи Полуяновой Марыськина натянула дряхлое, истасканное пальто, размазала рукой по лицу грим и с непроницаемым видом вышла, споткнувшись о порог».

Ирина ТИМОФЕЕВА
Фото Виталия МИХАЙЛОВА

 

« Я перестала загадывать и живу по Окуджаве:
“Дай же ты всем понемногу…
и не забудь
про меня”».

back

Новости  [Архив новостей]

x

Сообщите вашу новость:


up
Яндекс.Метрика