«Селфмейдмен» по-советски
Вчера Николаю Григорьевичу исполнилось 85 лет. «Ушёл на заслуженный отдых» — сказано не про него. Мы беседовали за день до юбилея в его рабочем кабинете. Ответы на телефонные звонки ясно давали понять: юбилейный день начнётся с лыжной пробежки. «Пусть не десять километров, как обычно, а пять, но всё равно хочу успеть», — объяснил он свои планы необходимостью взбодриться.
В прошлом году Гаращук не пропустил еженедельной лыжни ни разу. А я вспомнила, что в одном из интервью с ним прочла, как в послевоенном 1948-м его, «заморыша», не взяли в армию. Более того — врачи комиссии пообещали, что с таким здоровьем к тридцати годам будет не человек вовсе, а развалина. Здоровье принёс труд.
Наши поколения отличает отношение к труду, считает Николай Григорьевич. «Нам было трудно. Но — послевоенное восстановление народного хозяйства? С радостью. Целина? Трудно, но тоже с радостью», — вспоминает он. И переживает, что сейчас дети в семьях слышат мало «производственных разговоров». Изменить мир такое поколение не сможет, уверен Гаращук. Вздыхает — потребители, мол.
«Это органическая потребность любого общества — производить. А мы сегодня из производителей превращаемся в потребителей. Вот не устраивает что-то человека — идёт на митинг. Сегодня на один, послезавтра на другой, и ходит, ходит. Бездельник! И считает, что мы должны хорошо жить», — мнение для многих, может, и спорное, но характерное для гаращуковского поколения.
«Вот меня, старика, выкинь сейчас в деревню — я выживу», — говорит он и явственно видно, что план выживания давно разработан. «Заведу огород, телёнка, собаку...» — лицо собеседника молодеет, проясняется и становится ясно: а не только бы выжил, но ещё и был бы счастлив.
Поражает отношение моего собеседника к собственным деревенским корням. Напомню: Николай Гаращук не только сельский учитель, но и выпускник московской Высшей партийной школы. Он с нуля создавал обкомовский отдел зарубежных связей в Новосибирской области, посетил 22 недоступные большинству советских граждан страны, занимался приёмом тех, кого называли «высокие зарубежные гости». Среди них — президент Филиппин Фердинанд Маркос, премьер-министр Швеции Улоф Пальме, премьер-министр Ирана Ховейдо. Однако каждый год жители деревни, соседней с исчезнувшей, родной для Гаращука Коноваловкой, видят его на том поле, в которое со временем превратился деревенский погост. А деятельность «Ассоциации землячеств Новосибирской области», о которой «Ведомости» писали не раз, можно свести к одной цели: помочь сельчанам по принципу «можешь — сделай».
Однажды он написал, что судьба его была нелёгкой. Пытаю: в чём? Казалось бы — вполне «селфмейдмен». Однако нет. Да, Гаращук трудился много, но направление жизни определяли не его желания. Даже личная подпись стала такой, какая была нужна партии. «Мою подпись показывали как пример, «как не нужно подписывать партийные документы». Однажды меня вызвал Горячев (первый секретарь обкома КПСС в те годы. — Прим. ред.) и попросил показать, как я расписываюсь. А потом показал, как нужно», — рассказывает Николай Григорьевич.
Десять с половиной лет он был сельским учителем — до тех пор, пока его, вопреки желанию, не определили заведовать отделом пропаганды и агитации. Уходить от налаженного, благополучного быта на партийную работу не хотелось. «Партийная скромность», — отмахнулся от протестов горком и протестующую кандидатуру утвердили. Это была та самая «система», что Гаращуку воли не давала.
«В Высшую партийную школу меня отправили учиться журналистике. Я просил о переводе на сельскохозяйственное отделение», — Николай Григорьевич показывает копию этого заявления — тогда ещё с «неправильной» личной подписью. «Наверное, они лучше видели, на что гожусь», — он не в обиде на тех, кто решал за него. На обращение не ответили.
Это было не в первый раз. Не ответили и на его письмо в мореходную школу в Батуми, куда он собирался после четырёх классов. «Уже сентябрь, а они мне всё не пишут. Тогда я написал Сталину — и вот уже 75 лет жду ответа из Батуми и от Сталина», — смеётся он.
Моряками стали сыновья Гаращука. А одно из любимых слов самого Николая Григорьевича — «судьба». «Каждое время накладывает свой отпечаток. Но самое сложное — воспитать человека. И прав тот чудак, который сказал, что душа есть только у хорошего человека. У злого — одни рефлексы», — уверен Николай Гаращук.
Елена ЕМЕЛЬЯНОВА
На фото: у Николая Гаращука более десятка наград. Очередную — вручает губернатор Владимир Городецкий.
