Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Марина ШАБАНОВА
Фото Валерия ПАНОВА

Изготовление скрипичных инструментов для непосвящённых — волшебная тайна со множеством сюжетов в поисках главного секрета: от исходного материала — ель, растущая на горных склонах, или непременно волнистый клён — до состава лака и «одушевления» инструмента с помощью дужки. Единственный в Новосибирске скрипичный мастер международного уровня Валерий Болдин утверждает, что самое главное — в кончиках пальцев.

— Валерий Геннадьевич, вы помните свой первый музыкальный инструмент?

— Я рос в шахтёрской семье. Однажды отец пришёл домой подвыпившим и со словами «будешь музыкантом» поставил передо мной баян. Я пошёл в музыкальную школу, возраст у меня был подходящим — восемь лет, но мне ответили, что вступительные экзамены уже закончились. Тогда я предложил хотя бы послушать, как я пою. И запел что-то вроде: «Вижу чудное приволье», а поскольку я был голосистым, все сбежались посмотреть, кто так надрывается, и меня взяли. Потом я был запевалой в школьном хоре. Сейчас уже голоса совсем нет…

— Когда в вашей жизни появился контрабас?

— Уже заканчивая школу, я услышал виолончель и захотел научиться играть на ней. Городок у нас был небольшой, шахтёрский — Кривой Рог. Инструмента такого в музыкальной школе не было и мне предложили контрабас. Школу я окончил по классу баяна, а дальше учился на контрабасе — в училище, консерватории, аспирантуре.

— В итоге стали мастерить скрипки…

— Мне ещё в школе очень хотелось посмотреть, что у инструмента внутри, как там всё устроено. И вот как-то друг принёс мне скрипку, которую какой-то чудак сломал об колено, потому что она не помещалась в багаж. Я склеил её по кусочкам, ничего хорошего, конечно, не получилось, но это был мой первый опыт. Позже, в армии, в 70-м году, прочитал книгу Витачека — был такой скрипичный мастер в Царской России — и стал подумывать, как самому сделать инструмент. Увидел у хозяйки, где снимал квартиру, шкаф старинный из ели. Уговорил снять одну досточку, аккуратно заменил её. Инструментов у меня не было и, прибегая в увольнение, я брал эту досточку, уходил на балкон и ножиком вырезал из неё верхнюю деку скрипки. Так я «заболел» этим делом, как говорят в Украине — засвербило…

Ах, виола!

За сорок лет мастер-художник смычковых инструментов Валерий Болдин изготовил в общей сложности триста пятьдесят инструментов. Его скрипки, виолы, альты, контрабасы можно услышать на концертных площадках по всему миру. Его творения увезены в Германию, Израиль, Японию, Новую Зеландию. Его имя занесено в международный каталог скрипичных мастеров и известно в музыкальных кругах. 

— Секреты выдающихся скрипичных мастеров, скажем, итальянской школы, до сих пор не найдены. Вы можете поделиться своими?

— Знаете, как-то ко мне на интервью пришла журналистка из Москвы. Она всё пытала меня: вот я себе так представила, что когда звёзды на небосклоне выстраиваются особым образом, у вас созревает план создания инструмента, и в самый последний момент вы вставляете в него душу — дужку. Я ей говорю: всё гораздо проще: дужка — это всего лишь круглая деревяшка, она вставляется внутри корпуса скрипки между верхней декой и нижней, это и обеспечивает резонанс. Почему так много мистики вокруг нашей профессии? Потому что много дилетантов, которые начинают темнить. Ни у кого же не возникает желания найти секрет Рафаэля, поискать его в красках или холстах знаменитого художника. Они признаются как произведения искусства. Так вот, изготовление скрипки — и есть создание художественного произведения, кроме того, это ещё и акустический аппарат.

— Стало быть, каждый инструмент мастера неповторим?

— Верно. Что его делает таким? Скрипка — сложный акустический инструмент и просчитать его звучание невозможно, потому что нет постоянных цифр, хотя такие попытки неоднократно предпринимались, я сам участвовал в эксперименте новосибирских учёных. Многое зависит от исходного материала, но даже от одного дерева не бывает двух одинаковых кусков — они отличаются по плотности, текстуре, сопротивляемости. А это, в свою очередь, влияет на тембр будущего инструмента, силу звука. Поэтому так важно, чтобы мастер чувствовал материал, а это можно ощутить только кончиками пальцев. Вот были у нас в Новосибирске такие мастера — Дефлер. Отец семейства уже умер, а сыновья его уехали в Германию. В своё время, когда я начинал делать скрипки, и они этим делом загорелись. Во времена Советского Союза мы возили инструменты в Москву, там работала государственная комиссия по приёмке. Нам тогда и материалы выдавали, подняли мастеров — это было здорово! И вот привозим на комиссию, Михаилу Михайловичу Дефлеру, допустим, за скрипку дают 600 рублей, а сыну Виктору — 900 или 1200 рублей. Тогда это были большие деньги. «Как так?» — удивляется  мастер. Конечно, его это задевало. Возвращаются домой, отец говорит сыну: давай возьмём кусок клёна и кусок ели (из клёна традиционно делается нижняя дека, голова и обечайки, из ели — верхняя дека), разрежем пополам и сделаем скрипку одной формы. И снова отцу дают 600 рублей, сыну — 900. В чём дело? Вот тут и начинается мистика. Чем объяснить? Кончиками пальцев! Чуть-чуть иной свод, другая толщина, вырезка эфа (резонаторные отверстия на верхней деке в форме латинской буквы f. — Прим. автора). На конкурсах, в которых я по молодости неоднократно участвовал, всё это оценивается, как звучание инструмента. Так что главный секрет — индивидуальность, талант…

— Талант — это нечто такое, что не потрогаешь руками. А вот где вы добываете исходный материал — особое дерево?

— В своё время я походил по горам в Западной Украины, искал засохшие клёны. Потом с большим трудом, привлекая военные вертолёты, доставляли их на пилораму. Но это было сопряжено с большими трудностями. Сейчас стало проще. Есть зарубежные фирмы, которые высылают материалы, были бы деньги. Нужную ель — без единого сучка — мне повезло заполучить на одном из предприятий Новосибирска, я её долго ждал, однажды мне позвонили и сказали: есть. И вот уже тридцать лет работаю на этом материале.

— Как вам пришла идея восстановить виомль д’амумр, или в переводе с итальянского виолу любви?

— Мы давно дружны с Юрием Николаевичем Мазченко, профессором консерватории, который преподаёт альт. Он и предложил мне сделать виомль д’амумр. Надо сказать, виола для современных залов очень тихо звучит, поэтому пришлось её усовершенствовать, сделать так, чтобы инструмент звучал ярче. Изучили литературу, сделали замеры на реальных инструментах и дело пошло. Сегодня ученики Юрия Николаевича разъезжают по всему миру, и все, кто их слушает, говорят: ах, виола!.. Должен признаться, мне всё новое интересно. У той же виолы очень сложная голова — одни струны идут под гриф, другие — сверху, для этого нужно четырнадцать колков! По большому счёту, в нашем деле каждый инструмент — это новое. Другой материал, другое ощущение, возраст, наконец, другой.

Уединиться от мира

На интервью к Валерию Геннадьевичу мы пришли в его мастерскую, которая находится в специальной музыкальной школе (колледже). Перед ним на столе лежали две деки будущих альтов, на стене висела готовая к покраске виола с ажурной от отверстий под колки головой, а рядом — изображение скрипки Страдивари образца 1715 года. У обратной стены вдали от солнца сохли заготовки спиленной тридцать лет назад особой ели.

— Сколько времени уходит на создание инструмента?

— Я никогда не делаю один инструмент, обычно сразу несколько. Поэтому сказать, сколько времени это занимает, не могу. Скажем, сейчас делаю альты для наших юных музыкантов. Это тоже просьба Юрия Николаевича. Нужно было сделать альт меньше скрипки, но при этом, чтобы он оставался альтом. Пришлось подумать, потому что нужно было сохранить объём воздуха, соответствующий резонансу альта, при этом размер инструмента уменьшить. Задача!

— Есть у вас инструмент-мечта, который хотелось бы воплотить?

— Мне много лет, и я уже давно не мечтаю. Единственное, что могу сказать, сейчас для меня это занятие — настоящая отдушина. Приходишь сюда, садишься за работу и отвлекаешься от окружающей действительности, которая не всегда приятна. Здесь я чувствую себя свободным человеком.

— Смену себе готовите? Есть желающие научиться мастерству изготовления смычковых инструментов?

— Многие пытаются. Придут, послушают, и на второй день глаза начинают гореть: как бы заработать на этом деле. А тут лет пять, а то и десять нужно только вкладываться, потому что каждый инструмент, которым работаешь, приходится делать самому: маленькие рубаночки, ножи специальные, стамесочки. Сейчас их делают в Японии, Германии, но стоят они немало. Так что, не наживёшься. Кроме того, чтобы состояться как мастеру, нужен дар, талант и огромное трудолюбие. Ну и любознательность, конечно. Одним словом, нужно «заболеть» этим делом…      n