Мастер и его хор
Марина ШАБАНОВА
Фото Виталия МИХАЙЛОВА
Главному хормейстеру новосибирской оперы, заслуженному деятелю искусств России Вячеславу ПОДЪЕЛЬСКОМУ 31 марта исполнилось шестьдесят лет. Днём раньше на юбилейном вечере мастера публике посчастливилось услышать первое в Новосибирске исполнение сочинения Щедрина «Запечатлённый ангел».
Своя стезя
Ему посчастливилось родиться в музыкальной семье. Отец, Вячеслав Андреевич Подъельский, выпускник Ленинградской консерватории, двадцать пять лет руководил кафедрой народных инструментов в Новосибирской консерватории. Подъельскому-младшему больше нравилось петь. Во времена его отрочества в оперном театре со стороны улицы Орджоникидзе работал ДРИ — Дом работников искусств. Будущий хормейстер пел в детском хоре, участвовал в спектаклях театра, но не думал, что когда-нибудь будет здесь работать.
— Вячеслав Вячеславович, почему вы не пошли по стопам отца?
— Я много выступал в самодеятельности, а потом понял, что настоящего голоса у меня нет. И выбрал другую стезю. Ещё учась в музыкальном училище (сейчас колледж имени Мурова), стал сотрудничать с Борисом Самуиловичем Певзнером, который основал камерный хор филармонии. Сначала это был любительский хор, потом мы съездили на фестиваль в Венгрию, завоевали там золотую медаль, и ему в качестве награды здесь позволили создать профессиональный коллектив. Я был у него хормейстером, потом после окончания консерватории — дирижёром, правой рукой. В общей сложности я работал с Певзнером тринадцать лет. А потом получилось так, что я ушёл из хора и целый год работал сторожем в депо метростроя, сейчас даже не могу сказать точно, что я там сторожил, просто был в упадническом настроении.
— Что вернуло вас к жизни?
— Меня пригласили сюда, в театр. Главным хормейстером тогда был Владимир Иванович Буслаев. Я пришёл артистом хора, потом стал хормейстером по вводам, разучивал оперы с новыми хористами. Когда мы делали оперу «Каштанка» Рубина, Владимир Иванович серьёзно заболел. Меня вызвал главный дирижёр театра Борис Ефимович Грузин и попросил, чтобы я закончил эту работу. А в 1989 году мы были летом на гастролях на Дальнем Востоке, там собрался художественный совет театра, и было принято решение о назначении меня главным хормейстером.
— На вашем счету больше тридцати оперных постановок. Какие из них особенно непросто дались?
— Действительно, постановок много, я сам уже сбился со счёта. Есть хоровые оперы, как, например, «Хованщина» Мусоргского и «Борис Годунов», где хор не просто приложение, некий фон, а действующее лицо. Это в основном большие русские оперы.
— Или, например, «Князь Игорь», где работу вашего хора критики назвали феноменальной и отметили в ряду самых ярких музыкальных событий 2009 года?
— Да, это потрясающая русская хоровая опера. Единственное — она очень большая, зрители, как правило, после половецких плясок уходят. И напрасно, изюминка оперы — акапельный хор поселян. Это то, ради чего стоит досидеть до конца.
Внятное piano
Кабинет главного хормейстера в театре находится рядом с репетиционным залом. По количеству времени пребывания Подъельского на своём рабочем месте кажется, что он живёт здесь постоянно. За двадцать лет ему удалось создать один из лучших театральных хоров. Тем более удивительно, что когда он только пришёл в театр, в хоре пели люди «с хорошими голосами, преданные своему делу, но по большей части не имевшие музыкального образования», набранные из числа лучших самодеятельных артистов.
— Такое возможно в профессиональном театре?
— Дело в том, что профессии «артист хора» не существует. Поэтому главным «поставщиком голосов» была самодеятельность, где действительно попадаются самородки. Я как раз не против этого, сам всю жизнь работал с самодеятельностью, много раз сидел в жюри вместе с Зинаидой Захаровной Диденко (народная артистка России, солистка оперы НГАТОиБ в 1965—1988 гг. — Прим. авт.). Но выучить Альфреда Шнитке с таким составом было практически невозможно.
— Вы говорите об опере «Жизнь с идиотом»? В интервью нашей газете солист театра Александр Лебедев признался, что во время разучивания своей партии в этой опере он чуть не лишился голоса…
— Это абсолютно не песенная материя, она не ложится на слух. Чтобы петь такие произведения, хор должен быть подготовленным. Опера — это профессиональное искусство. И должен сказать, что за эти годы произошла колоссальная эволюция театрального хора.
— Вам приходилось работать приглашённым хормейстером-постановщиком в театре немецкого города Карлсруэ, в испанском «Театре Ла Маэстранца». Говорят, услышав хор новосибирской оперы, немцы просили вас научить их петь так же громко и внятно?
— Громко — не самое лучшее, самое красивое — когда хор умеет внятно петь piano (с итальянского «тихо»). Я действительно работал с немецким хором полтора месяца, мы делали «Бориса Годунова». У меня также есть опыт работы хормейстером-постановщиком в Корее, где мы делали программу русских песен и музыки. Корейскому хору тяжело давался язык, но в итоге всё получилось.
— Как на общем фоне выглядит русская хоровая культура?
— Скажем, в Германии, Италии, Испании собираются любители, делают какой-то совместный проект и разбегаются. В России же любительских хоровых коллективов практически не осталось. Когда я был студентом, в каждом институте, на многих предприятиях были свои хоровые коллективы. Самодеятельность была очень развита. А сейчас, можно считать, хоровая культура в стране уничтожена, и это печально.
— Почему это так важно — петь хором?
— Потому что хоровое пение объединяет людей. Тем более, когда это связано с какой-то идеей, а она в те годы была. Мы сейчас не понимаем, куда движемся, каждый живёт сам по себе. Поэтому и нет любительских хоров, практически нет самодеятельности. В хор идут, когда хочется объединиться, а сегодня у людей такой потребности нет.
Идеалистический мир без Курентзиса
Больше шести лет назад на базе большого хора НГАТОиБ был создан камерный хор «New Siberian Singers» (дословно — «новые сибирские певцы»). С этого момента Вячеслав Подъельский совмещает деятельность главного хормейстера новосибирской оперы с художественным руководством новым коллективом. Этот камерный хор театра активно участвует в музыкальной жизни страны, выступает с концертами в Новосибирске, Москве, других городах России и за её пределами.
— Ваша работа с Курентзисом прервётся с его отъездом в Пермь?
— Об этом рано судить, но мне кажется, что у нас ещё будут совместные проекты. Там нет хорового коллектива, он только планируется. Создать хор — это колоссальный труд, на это требуется не один год. Теодор очень любит хор. Здесь он приехал на готовое, были люди, которые умели профессионально петь.
— Поэтому вы смогли создать «New Siberian Singers»?
— Да, мы быстро его организовали из людей, которые поют в большом хоре театра. Человек тридцать. И сотрудничество было очень плодотворным. Сейчас на Западе выходит наш диск «Реквием» Моцарта. Потрясающая работа! Ещё раньше очень удачно записали «Дидону и Энея». По воззрениям, подходу к исполнению, интересам в музыке мы с Курентзисом, что называется, нашли друг друга. Он очень творческий человек, постоянно привносящий новые идеи. Когда он уехал, у меня наступил творческий голод. Поэтому я и придумал этот юбилейный концерт.
— По какому принципу вы составляли юбилейную программу?
— «Запечатлённый ангел» Родиона Щедрина никогда не исполнялся в Новосибирском оперном театре. Мне давно было интересно это сочинение, оно написано к тысячелетию Руси. Это своеобразная русская литургия, там есть и Судный день. Хор поёт а капелла — это высшее мастерство. Первое отделение представлено серьёзной музыкой, второе я решил сделать полегче. На память пришла партитура «Песен сердца» — это хоровая сюита по мотивам еврейского фольклора. Будучи лично знаком с автором — ректором Нижегородской консерватории Эдуардом Фертельмейстером, я позвонил ему и предложил исполнить, он согласился… На 17 мая уже запланирована следующая концертная программа.
— Не перестаёте повышать планку себе и своим хористам?
— Понимаете, невозможно всё время «купаться» в опере (тем более что хоровых опер в нашем театре раз, два — и обчёлся). Наш театр дотационный, серьёзно ограничен в своих возможностях делать новые постановки. Хотелось бы, чтобы федеральное Министерство культуры больше выделяло средств на эти цели. Вот и приходится придумывать концертные программы.
— Как вы отдыхаете, есть ли у вас любимые занятия кроме музыки?
— Дачи у меня нет. Там же нужно что-то делать, супруга предупредила, что работать за двоих не будет. (Елена Петровна Подъельская работает преподавателем в музыкальном колледже имени Мурова. — Прим. авт.). Я люблю посидеть на берегу водоёма с удочкой или спиннингом. Так что пока езжу к друзьям на дачу и там рыбачу.
P.S. Редакция «Ведомостей» поздравляет Вячеслава Вячеславовича Подъельского с юбилеем и желает ему здоровья, долгих лет жизни и бюджетных «вливаний» в творческие проекты!
Теодор Курентзис:
«Когда я впервые приехал в Новосибирск, я был удивлён, какую работу делает главный хормейстер театра Вячеслав Подъельский. Он собрал творческих людей, они живут музыкой! И мне захотелось построить здесь площадку,
о которой в Москве, Петербурге и Европе могут только мечтать, — идеалистический мир, где люди будут творить чистое искусство… А потом наступило признание — слава в столицах, успех на Западе».
Газета «Музыкальное обозрение» в 2009 году назвала Вячеслава Подъельского «Хормейстером года». Критики отметили его работу над такими проектами, как «Князь Игорь», «Макбет», «Боярыня Морозова».
