Иероглифы бытия
Марина ШАБАНОВА
Фото Валерия ПАНОВА
Его называют прорывным и сравнивают с Горьким. Захар Прилепин побывал в Новосибирске в качестве участника литературного фестиваля «Белое пятно». Вот лишь несколько тем, которых на встречах с читателями коснулся молодой, но уже известный писатель и публицист из Нижнего Новгорода.
«Игра его была огромна»
Так называется книга Захара Прилепина, изданная в серии «Жизнь замечательных людей» и рассказывающая о писателе Леониде Леонове. Четыре года потратил Прилепин на то, чтобы составить биографию русского советского писателя, чья творческая жизнь в литературе продолжалась больше 70 лет.
— Леонид Леонов находится вне градации — «советский» или «антисоветский» писатель. Для меня, имеющего не самые глубокие представления о мире реальности, книги Леонова, который за свою огромную жизнь разобрался с десятками философских систем, — это самосходящиеся тропы. Леонид Максимович в своё время был маститым советским писателем, участником съездов, общался со Сталиным, Хрущёвым, Брежневым. При этом, как оказалось, в гражданскую войну он был белым офицером. Когда я начал перечитывать его творчество, выяснилось, что так или иначе он описывал самого себя, свой ужас перед временем, пытаясь его понять и переосмыслить… Эту мою книгу о Леонове многие представители литературной общественности восприняли с раздражением. В литературе давно выработана определённая иерархия: здесь есть Пастернак, Солженицын, Твардовский (как редактор «Нового мира»), Рубцов, а лет десять назад ещё высказывались сомнения включать ли Горького и Алексея Толстого (с моей точки зрения, безусловно, великих писателей). Эту литературную иерархию давно пора ломать. У нас литература XX века ценится до той степени, до которой она была антисоветской.
…Я крайне болезненно переживал 90-е годы. И будучи советским ребёнком, страшно мучился, читая каждый день очередную пакость вроде того, что Зоя Космодемьянская была пьяна и просто заблудилась в деревне. Я ненавидел журнал «Огонёк», страдал оттого, что происходило с моей страной. Мне казалось, что идёт подтачивание духовных скреп (лживых или нет), которые составляют и удерживают общество… В книге того же Гайдара есть ощущение большой страны, которая склонилась над ребёнком и прислушивается к нему. Ощущение большой державы, которая греет тебя в своих ладонях. Написать такой текст сегодня не сможет никто, потому что каждое слово будет лгать.
Чем больше читаешь
Захар Прилепин, окончивший филологический факультет Нижегородского государственного университета, не считает литературу учебником жизни. Гораздо важнее личное восприятие текста, ощущение его «внутреннего воздуха», обжигающая правдивость — всё, что можно найти в произведениях самого Прилепина.
— Литература по большому счёту — это попытка проанализировать то, что происходит вокруг. Об этом в своё время были написаны «Отцы и дети», «Наказание», «Мать».
Я тоже пытаюсь создавать некие иероглифы времени, придумываю для него свои собственные формулы.
…Вообще если с литературы в прямом смысле делать жизнь, то это приведёт к весьма любопытным результатам. Мой отец умер, когда ему было 47 лет, как у многих мужчин в России, затухание его жизни было связано с чрезмерным употреблением алкоголя. И бабушка моя, которой сейчас 90 лет, дай Бог ей здоровья, ему часто говорила: ты столько книжек читаешь, неужели нигде не прочёл, что пить это плохо? У неё было такое восприятие литературы. Между тем русская литература как раз так и построена: чем больше читаешь, тем больше хочется пить.
Как говорит поэт Красников: я — не доктор, я — боль. Некоторая патетика этой фразы мне претит, я бы предпочёл говорить про себя: я — не доктор, я — радость. Литература не лечит и не даёт рецептов. Она оголяет рецепторы и обжигает ладонь, соприкасаясь с бытием. Конечно, если это хорошая литература.
«Санькя»
и его товарищи
Автор романа о молодых экстремистах «Санькя» сам был членом ныне запрещённой в России организации нацболов. Молодые люди, озабоченные политическими идеями и движимые стремлением изменить мир, утверждает Захар Прилепин, никогда не вызывали умиления со стороны общества.
— В своё время роман пытались запретить как экстремистский. И была даже развёрнута кампания в крупнейших газетах с миллионными тиражами. «Санькя» — роман о людях оппозиционных взглядов в современной России. Я писал его, пытаясь максимально честно изложить свои болезненные ощущения от той деятельности, которой мы занимались, все её очевидные минусы, оторванность от большого множества народа, и желанием понять, чья в том вина: самих молодых людей или российского человейника. Парадокс в том, что все эти странные молодые люди со своими иррациональными деяниями приводят к тому, что десятилетия спустя меняется состояние целых континентов.
Легальная же политическая жизнь — это всегда путь к тотальному упрощению и максимальной отстранённости риторики от практики, когда говорят одно, а делают другое. Мы живём в политическом мире, построенном на законах риторики: нам произносят какие-то мантры, мы их наполняем индивидуальными смыслами, и всё остаётся как есть… Политическая система в нашей стране остаётся марионеточной: если сегодня один политик сказал нечто, за что его одёрнули, завтра он говорит уже другое и это всем кажется нормальным.
Счастье ощущать себя живым
С романа «Патологии», где описан личный опыт участия в чеченской войне, началась литературная жизнь Прилепина. В «горячей точке» он побывал в составе ОМОНа. «Патологии» — первое художественное произведение, в котором без фальши изложены ощущения человека, оказавшего на чеченской войне.
— Я, конечно, не сторонник методов Лаврентия Берии, но во время Второй Мировой войны «чеченский» вопрос решился в течение полутора суток. Тут же десять лет бомбили эту несчастную территорию, устраивали там тотальный беспредел, разворовывали деньги, которые шли в Чечню непрерывным потоком. Мне до сих пор стыдно, поскольку я тоже имею свою толику вины. Это ужасная и отвратительная история, которая демонстрировала весь маразм, в который впала наша страна... Неразрешимой проблемы во взаимоотношениях России и Чечни нет, есть проблема целой страны. Просто мы до сих пор не можем найти совместного большого дела для всех наций, живущих на такой большой территории.
В романе «Патологии» и в нескольких «чеченских» рассказах я отчасти разобрался со своими ощущениями и не испытываю ужаса или неприязни от того, что я там был и некоторые вещи видел своими глазами. Я солидарен с Хемингуэем, который говорил, что самых красивых людей он видел на войне. Мы были в Грозном в марте 1996 года, помню ощущение города, где каждый день убивают людей, но при этом сам я чувствовал себя живым человеком и испытывал от этого особое счастье. В обычной жизни я испытывал подобное, быть может, ещё три раза, когда присутствовал на родах жены, во время появления на свет моих детей. Чудо человеческого рождения вызывает шок и особое неповторимое состояние счастья. n
- Захар ПРИЛЕПИН родился в 1975 году в деревне Ильинка Рязанской области. Юность провёл в городе Дзержинске Нижегородской области. Публикуется с 2003 года. Автор неоднократно переиздававшихся романов «Патологии», «Санькя» и «Грех», сборника рассказов «Ботинки, полные горячей водкой». Лауреат международных и российских литературных премий, в том числе «Национальный бестселлер» (Россия), «Русофония» (Франция) и «Лучший зарубежный роман года» (Китай). Колумнист журналов «Медведь», «Русская жизнь» и «Огонёк». Член редколлегии журнала «Дружба народов».
Секретарь Союза писателей России.
- «Несмотря на все свои улыбки и пляски, современное юношество лишено глубинного, оптимистического романтизма начисто: они твёрдо уверены, что мир не изменить, и даже не стоит пытаться… иначе может быть хуже… Только старые и юные готовы тратить по нескольку часов в день на просмотр российского телевидения. И что замечательно: и молодёжь, и пожилые люди смотрят одно и то же — всю эту малаховщину, кулинарные программы, реалити-шоу, прочее, равно любопытное всем людям, почти обездвиженным душевно, малоразвитым, преждевременно уставшим».
(Из сборника публицистики Захара Прилепина
«Terra Tartarara. Это касается лично меня»).
