Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Почему русские художники в Китае ценятся выше, чем на родине; как оставить след в искусстве и отчего героев труда сменили герои спорта? Об этом – народный художник России Михаил Омбыш-Кузнецов.

21 ноября один из самых титулованных художников Новосибирска Михаил Сергеевич Омбыш-Кузнецов отметил своё 70-летие. Назовём лишь несколько его регалий: член-корреспондент Российской академии художеств (2012 г.), лауреат премии Ленинского комсомола (1981), заслуженный художник Российской Федерации (2004), преподаватель Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии (с 1995-го), профессор (2006), заведующий кафедрой монументально-декоративного искусства (2004—2014). Его работы хранятся в национальной картинной галерее Болгарии, собраниях Австралии, Австрии, Германии, Греции, Японии и других стран.

— Михаил Сергеевич, у вас в семье есть продолжатели? Дети или внуки рисуют?

— Внуку 15 лет, он ещё не определился в своих пристрастиях. Старшая дочь — художник, дизайнер, живописец, монументалист. Училась в Красноярске, носит ту же фамилию, что и я. А младшая закончила институт финансов, но офисная работа её не увлекла, занимается цветными штукатурками.

— Вы их в детстве приобщали к живописи, к мольберту ставили?

— Нет, в нашей семье всё добровольно. Тут ведь главное — не мешать, чтобы не сбить с пути. Не нужно ребёнка учить рисовать, для начала он сам должен полюбить это дело. И только после того, как без этого жить не сможет, приступать к обучению по правилам.

— Когда вы сами поняли, что без красок и карандашей жить неинтересно?

— В шесть лет попробовал рисовать и даже что-то получилось. Со 2-го класса стал заниматься в изостудии Дома пионеров, он тогда в Доме Ленина был, где сейчас Камерный зал филармонии. Мы жили рядом, на улице Байдукова, нынешней Депутатской. Наш учитель Михаил Павлович Гнусин так и воспитывал нас — свободно, не мешая. Потом я учился в классе художников-оформителей, был такой в 74-й политехнической школе, за автовокзалом. Время было хорошее — свобода творчества, строился Академгородок, устраивались выставки, каких нигде в Союзе не было, — Лентулов, Филонов, Фальк. Как-то, будучи ребёнком, я сделал рисунок со строительства: двое рабочих стоят, а рядом надпись — «Улица Университетская». Как ни странно, этот рисунок получил премию на Всесоюзной детской выставке, а я был отправлен в «Артек» в качестве делегата II Всесоюзного слёта пионеров. Я в то время думал, что буду пейзажистом, но в «Артеке» познакомился с замечательными московскими молодыми художниками, которые мне, можно сказать, вправили мозги. В их разговорах звучали неизвестные мне фамилии — Кандинский, Малевич, Сезанн. Так что когда я вернулся домой, уже не хотел быть Левитаном: был заражён творчеством этих людей, начал собирать картинки, а с этим было тогда непросто.

— На ваших картинах советского времени — стройки, города, дороги. Индустриальный пейзаж сами выбрали, или это был социальный заказ?

— Мне это было интересно, я ведь архитектор по образованию, закончил Сибстрин. Ещё в детстве, класса до четвёртого, часто рисовал крейсер «Аврору», очень нравились мне её трубы, якоря, мачты. Потом это вернулось в творчестве. Все эти трубы, их переплетения. Такой индустриальный космос. В советское время искусство было одним из разделов идеологической работы. Художники писали портреты членов ЦК, огромные плакаты, делали заказы для Домов культуры. Нас рассматривали как своего рода государственных людей, и отношение было соответствующее. Если меня ругали, то на страницах газет «Правда» и «Советская культура». Наши работы печатались в «Литературной газете», журналах «Огонёк» и «Юность». Существовало и другое искусство — для выставок, там было больше свободы. Причём к большим выставкам заключались договоры, ещё и аванс давали, чтобы спокойно работалось. К примеру, пишу я картину о нефтяниках — меня отправляют в командировку. Или журнал «Юность» направлял меня писать портреты передовиков на строительство дороги Сургут — Уренгой. Я видел, как эти ребята там вкалывали, их по-настоящему героический труд. Тем более в этой бригаде вахтенным методом трудились новосибирцы. Я невольно заразился их энергией и, вернувшись домой, написал картину об этих ребятах. Получил за работу премию Ленинского комсомола, мне тогда принесли две телеграммы — правительственную и от бригады Молозина с благодарностью… А в 1990-е художники оказались никому не нужны.

— А сейчас кого вам интересно писать?

— Сейчас другие люди и работы — к примеру, у меня есть картина «Репетиция в ночном клубе», это тоже рабочая тема. В последнее время я сделал несколько вещей, посвящённых спорту. Одна из них, «Большие гонки», теперь оказалась в Англии. Я несколько лет ходил смотреть на соревнования наших мотоциклистов на левом берегу, так появилась эта картина. Регулярно хожу на День бега в сентябре. Написал полиптих об этих соревнованиях, картина длиной пять метров монтируется из нескольких полотен. Хочется писать работы в движении. Я сам когда-то занимался спортом, бегал, участвовал в кроссах, у меня даже есть лента чемпиона области. А что касается строек, мне один строитель как-то сказал: ты раньше героев рисовал лицом к зрителю, а теперь наоборот. Действительно, на последних картинах рабочие в основном спиной, они не являются героями, они заняты процессом, стройка и люди — это такой рабочий механизм. К примеру, «Гнездо»: птички по веточкам своё гнездо собирают, а за ними монтажники возводят здание. Эта картина сейчас находится в Художественном музее Бешкека.

— Вы частый гость в Китае. Откуда пошла эта дружба?

— В своё время Анатолий Никольский познакомил меня со своим бывшим однокурсником, китайцем. Отсюда и пошла эта дружба. Вообще, надо сказать, русское искусство пользуется большой популярностью в Поднебесной. Год назад в Харбине была открыта Китайско-российская академия изобразительных искусств и Дом творчества русских художников. В числе двух десятков народных художников Урала, Сибири и Дальнего Востока в академию вошли два новосибирца — заслуженный художник России Вадим Иванкин и ваш покорный слуга. Кроме того, в Харбине работает Музей народных художников России, он называется «Весенний ветер», в его собрании есть и работы новосибирцев — Вениамина Чебанова, Анатолия Никольского и мои. Владелец — частный галерист, не единожды раз бывал в нашей стране, ездит по мастерским художников, издал несколько альбомов о российском искусстве. Китай проявляет большой интерес к русскому искусству. В основном дружат с восточными территориями — от Красноярска до Дальнего Востока. Те художники буквально живут в Китае, работают там, для них это своего рода мекка. Как-то даже региональную выставку проводили в портовом китайском городе Нинбо, потому что в России не нашли большого помещения. Китайцы проводят огромное количество выставок, приглашают художников на пленер. Я там бывал несколько раз. У меня есть диплом «Выдающееся произведение», полученный в Пекине, за картину, которая была написана на пленере, в одной из провинций. Организации содействия русскому искусству есть во многих городах Китая: можно позвонить, в любое время приехать, поработать, оставив там какую-то часть картин. Ещё мне нравится бывать в Китае потому, что мы там встречаемся со своими старыми друзьями — советскими художниками, с которыми когда-то бывали на творческих дачах на Сенеже и Гурзуфе. Это люди из бывших союзных республик — Узбекистана, Киргизии, Украины.

—В чём феномен советского искусства, если оно до сих пор собирает залы в Европе и других уголках света?

— У меня есть серия картин «Итальянские впечатления», написаны они после знакомства с Марио Романини, итальянским коллекционером. Он собирал искусство сибирских художников, пригласил меня к себе, я привёз картины, среди них один из портретов из той самой бригады. И Марио до сих пор эти мои работы показывает на выставках, и не только мои, но и Шурица, Бертика, других новосибирских художников. Вот уже больше десяти лет Марио устраивает выставки советского искусства в разных городах Европы. В чём феномен? В том времени; в стране, которая канула в Лету; в людях, которые её строили.

— Сейчас много спорят о том, что считать современным искусством, а что нет. Вы как на этот вопрос отвечаете?

— Современно то, что отвечает духу времени. Сейчас в Новосибирске проходит грандиозная выставка — триеннале «Красный проспект». Это и есть современное искусство, созданное художниками Урала, Сибири и Дальнего Востока. Причём лучшие образцы. Мы устали от безвременья, было затишье, и вот теперь понемногу начинается возрождение, появляются новые смыслы. Это имеет колоссальное значение. Конечно, каждый год такое осуществить очень сложно, поэтому триеннале — раз в три года. Мы постарались развесить все работы, они разместились на четырёх площадках, Художественный музей освободил часть постоянной экспозиции. Каталог был издан к началу выставки. Министерство культуры Новосибирской области и впредь готово поддерживать «Красный проспект». Количество участников растёт год от года, это как снежный ком: один поучаствовал — рассказал другому.

— Расскажите о своих учениках. Какие они? Чем отличаются от вашего поколения? Где находят себе приложение?

— Каждый год из группы находится один-два человека, которые со временем становятся серьёзными художниками, выставляются, получают премии. Приятно думать, что всё-таки не зря работал. Многие выпускники преподают: кто-то в художественных школах, кто-то в вузах, как Николай Зайков в Барнауле, один из лучших графиков Сибири, в своё время в Третьяковке получал Гран-при, сейчас уже профессор. Один из моих учеников, Роман Ватолкин, трудится главным художником в театре Надежды Бабкиной.

— Он начинал здесь, в кукольном театре.

— Да, потом в Новокузнецке поработал, а теперь в Москве. С удовольствием смотрю его работы — костюмы, декорации. Хотя когда он учился, мы думали, что это будет живописец, а он нашёл себя в театре. Каждый из наших выпускников раскрывается по-своему, школа позволяет развиваться. Наши студенты умеют делать всё, что есть в монументальном искусстве, — мозаику, витраж, росписи, сграффито. Находят себе приложение в частном строительстве. Практически все остаются в профессии. Только керамистов, которых мы выпустили восемьдесят человек, практически не видно в Новосибирске. Но тут сам процесс сложный — нужна мастерская, печь для обжига. Сейчас у нас заканчивается образовательный процесс по скульптуре, хотя в Новосибирске скульпторов очень мало. Мы несколько лет выпускали по 3-4 специалиста. Эти ребята работают для города. Уровень скульптуры должен расти, в этом деле также важна состязательность. Но, к сожалению, в системе образования идёт оптимизация: уменьшается количество часов, упрощаются программы. Всё это не лучшим образом скажется в будущем.

— Как молодому художнику сегодня состояться?

— Быть собой, найти свой стиль. Я ещё в школьные времена познакомился с Николаем Демьяновичем Грицуком, ходил к нему в мастерскую, к другим молодым художникам — Наседкину, Семёнову. Художественного образования как такового у меня нет — я учился в мастерских художников. Приносил свои работы, там меня «били», я возвращался домой с зарядом творческого зла и начинал делать новые работы. А начал с подражания Грицуку. Он писал этюды в Каменке, я находился рядом, а потом бежал домой тоже что-то такое рисовать. Мне ещё не было понятно, что не стоит воспроизводить впрямую. А он потихонечку отводил меня от себя. Но я получал от Грицука творческие импульсы, это давало свободу делать всё, что я хочу. И сейчас сам учу студентов, чтобы они искали свой путь буквально с первого курса. Необязательно всем становиться Сальвадором Дали, но в каждой работе можно найти маленький кусочек, какого никто ещё не делал, свой поворот. Сейчас модно сделать так, будто где-то красочка потекла, все этот приём пробуют. Это нормально, идёт процесс развития. Но представить себе, что это используется в картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», — невозможно.

— Есть ощущение, что ваше творчество своего рода миссия. Тогда в чём она?

— Для меня важно чувствовать время. Сейчас в большинстве случаев художники уходят от этого. А я не стесняюсь делать вещи с социальным подтекстом. Вот думаю написать картину на спортивную тему, где в центре будет группа поддержки, ведь это совершенно новое явление. В январе планируется моя персональная юбилейная выставка, которую пришлось сдвинуть из-за выставок триеннале «Красный проспект». Так что есть чем заняться.

Марина ШАБАНОВА | Фото Валерия ПАНОВА